Марат Сафин - Хадоходец[Полный текст c исправлениями на 09.12.2011]

На ученика внимательно смотрел почти безволосый, бритый под ноль монах, судя по седине тонких полосок бровей лет семидесяти, если конечно при определении возраста, вернее даже свежести информации, в хадо можно было полагаться на внешние зрительные признаки. Во взгляде гостя ученик неожиданно прочитал отголоски самых разных чувств — от огромного удивления, интереса и надежды до разочарования и отчаяния.

Вадим для себя уже решил, что если "это" разумно и обитает здесь достаточно давно, то взаимопонимания можно не ждать — он не был уверен в своей собственной адекватности после нескольких дней вынужденного одиночества, лишений и психологической нагрузки, чего уж говорить о старожилах. Но оставалась еще надежда на чудо — полагаться на что-то другое здесь, в глубине земной массы, было бессмысленно.

Тем временем давление на разум, достаточно легко сдерживаемое колпаком поднятой универсальной защиты, резко сошло на нет.

— Привет! — ученик постарался максимально добродушно улыбнуться. — Понимаешь меня?!

Тишина. Гость все так же стоял, вперив взгляд в Вадима и, судя по поведению, добровольно в ближайшее время прекращать "медитацию" не собирался.

— Я тебя вижу, поэтому если ты меня слышишь и понимаешь, но по каким-то причинам не можешь ответить, то кивни один раз головой. — Вадим не прекращал попыток наладить контакт, но эффекта не было.

Через пару минут полной тишины все чаяния быстро втянуть гостя в процесс беседы стремительно рассеялись. Неудача ненадолго смутили разведчика. Обмозговав все "за" и "против" он все же решился нырнуть в хадо и попробовать наладить контакт оттуда. Здраво рассудив, что если на него до сих пор не напали с целью причинить материальный урон, то уж теперь, когда он в полном сознании и готов жестко реагировать на любые агрессивные действия противника, он сможет легко себя обезопасить.

Ментал вокруг был девственно чист и единственной достопримечательностью поблизости была застывшая статуей призрачная фигура монаха. Первым делом ученик дал команду кружащимся неподалеку модулям на фиксацию всех действий чужака в памяти. Затем, скоро прогнав в памяти первые свои встречи с незнакомцами в хадо, Вадим смело и решительно сделал третью попытку. Терять ему было нечего. Максимально громко, практически во всю мощь легких он прокричал гостю:

— Ну а сейчас-то ты меня надеюсь слышишь?

Громкий голос определенно возымел эффект, вернув монаха на грешную землю. От неожиданности он вздрогнул и быстро огляделся по сторонам.

"Походу немой" — промелькнула у него мысль с оттенком сожаления, но ученик тут же утешил себя тем, что оппонент определенно не глухой.

— Неужели смилостивились боги и вняли бесконечным молитвам моим, да еще и послали мне не просто оболочку телесную, но разумеющего посланника, могущего с истинной речью совладать? — голос призрака, или его информпроекция, показался ученику вполне нормальным, не по стариковки ясным и приятным на слух, а вот речь до современной никак не дотягивала. Архаичная структура обращения и выражения мысли, аляпистость речевых конструкций резко контрастировала с лаконичностью и информативностью языка двадцать первого века.

Гадая про себя с сединой какой величины ему "посчастливилось" встретиться, Вадим решил сразу расставить все по своим местам. Хватит уже с него полоумных стариков с их личными заморочками, натерпелся.

— Слышишь?! Ну вот и славно, тогда внемли по пунктам: первое — меня не послали, я сюда своими ногами пришлепал; второе — не знаю кто ты такой, но если еще раз протянешь свои ручонки к моей голове, я тебя по стенкам тонким слоем размажу; и третье — ты вообще кто такой, что здесь делаешь и, самое главное, знаешь ли ты как отсюда выбраться?! — предельно ясно сформулировал витавшие в голове мысли ученик, вовремя вспомнив о своем жутком цейтноте.

— Кхе-хе, уважаемый, — в голосе монаха проскользнула едва заметная нота издевки, — ничтожнише прошу меня простить, ни в коей мере не желал я нанести уважаемому вреда. Все устремления мои направлены были на услуги великой оказание. Ибо как вещали боги — нет лучше величественнее службы для агнца, чем спасти жизнь брата своего. Братство же…

— Да не тараторь ты! — прервал уже почти нырнувшего с головой в океан словоблудия старика Вадим. — С каких это пор похищение тела стало "услугой великой"? Ааа?!?! Я как-то не сильно обременен его наличием! Я тебе, гость дорогой, даже больше скажу — оно мне очень нравится! Понял?! — от наглости гостя у Вадима рефлекторно сжались челюсти и судорожно участилось дыхание — он начал закипать. — Ты что, совсем тут охренел и одичал, что у всех прохожих тела тыришь? — Вадим все же сорвался на крик, но усталость взяла свое и он быстро утух. — Короче, ты меня понял? Чтобы я от тебя таких фокусов больше не видел, ясно? А то… — Вадим наискось рубанул рукой, в надежде, что универсальный язык жестов дойдет до древнего старика быстрее слов.

Монах, все так же внимательно продолжающий изучать проговаривающего речь разведчика, с виду очень спокойно выслушал экспрессивный ответный спич и утвердительно кивнул в ответ на последний вопрос.

— Тогда давай в темпе рассказывай, только без всяких этих ваших штучек с горой ненужных подробностей и цветастых восточных отступлений, ок? — Старик кивнул, не обратив никакого внимания на использование непонятного жаргона. — Кто, зачем ну и дальше по списку. И давай по быстрому, без задержек, меня время капитально поджимает.

Судя по физиономии призрака он был явно озадачен таким простым и линейным подходом к диалогу. А Вадим про себя ликовал — в кратчайшие сроки поставить и определить место собеседника в разговоре ему удавалось далеко не всегда, скорее даже редко. Но монах держал удар на зависть стойко и сумел собраться с мыслями в несколько мгновений:

— Боюсь, что совсем без подробностей сильно невнятен будет рассказ мой, уважаемый, ибо дюже длинна история жизни моей. Однако же, в меру всех сил своих, я буду со всем тщанием стараться, дабы довольными остались вы выслушав меня.

Вадим с трудом сдержал раздражение и злость. Если призрак знает как отсюда выбраться, то его даже до вечера послушать можно, лишь бы толк вышел. К тому же, эта гребанная старуха-судьба не предлагала ни одного более или менее приемлимого альтернативного варианта. Вот ведь сука…

Спустя всего пятнадцать минут монах закончил свой рассказ, честно выполнив уговор. История в общем-то была банальная, и чем-то удивить современного человека, воспитанного на огромной библиотеке сценарных изысков голливудских режиссеров, никак не могла. Прилежный, старательный и очень способный ученик, в котором древний многомудрый учитель видел себя и потому передал ему все — от бытовых мелочей до самых заветных тайн ордена, жадность до знания и силы, вкупе со стремлением к власти молодого по меркам магов послушника, последовавшее предательство и бегство, имевшие целью проведение запретного обряда. Почему обряд был запрещен Вадим понял не до конца, да и вообще чем мог помешать новый могущественный маг тоже осталось тайной. Но факты были на лицо — действующие лица последней сцены седой драмы все еще были вполне дееспособны. Когда монах почувствовал, что не успевает остановить своего визави, то был вынужден последний рывок совершить в слегка облегченном варианте — духом без участия тела — оставив его как раз в месте сегодняшней ночевки Вадима. Подробности ритуала из рассказа выловить не удалось, но монаху все же каким-то непонятным образом удалось вмешаться в строгую последовательность действия и вызвать незапланированные и, как выяснилось позже, совсем не полезные результаты обряда. Ренегат-предатель, вместо упорядоченного потока входящей магической силы получил неровные по амплитуде, периодичности и длительности всплески энергии, да еще и сильно отличной по спектру от естественно-природного стандарта.