Александр Шакилов - Пусть умрут наши враги

– Хозяин, я вижу странной формы облако, и оно…

– Что?! – взревел Мор из-за полуобнаженных прелестей девицы. – Как смеешь ты, бледная поганка, прерывать нашу негу с самой прекрасной придворной дамой?!

Сообщение о «самой прекрасной» вызвало сдержанное негодование у прочих особ женского пола, лежащих на подушках алькова, и уже это привело Мора в ярость. «Самая прекрасная» – хороша в постели, Даль недавно покувыркался с ней – с визгом слетела с коленей князя. А в следующий миг кулак Мора врезался в челюсть Даля, подняв его над бортом платформы и швырнув в дорожную пыль.

Чудом говорец не свернул себе шею. Как только не треснул хребет?..

Но дух из него вышибло. Он лежал в пыли с открытым ртом, безнадежно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Перед глазами у него валялся крупный ржавый болт. Его вырвало из телеги, когда колесо отвалилось. Поддавшись порыву, не понимая зачем, но веря, что так надо, Даль схватил болт – нагретый солнцем, тяжелый – и спрятал в карман куртки. «Эта мертвая вещь, – решил он, – отныне будет напоминанием мне. Напоминанием о последнем унижении. Если выживу, не потерплю больше такого обращения со мной!..»

Сильные руки, больно вцепившись в плечи, подняли его на ноги. Что-то сместилось в теле, щелкнуло, и Даль опять задышал. Промычав непонятное, ратник – это он поднял Даля – толкнул его, княжьего раба, верную бледную поганку, к остановившейся в ожидании платформе. Говорец еще нужен был Мору. Мору никак без ментала-альбиноса. Даль недобро ухмыльнулся.

Погода стремительно портилась.

С неба посыпались первые робкие снежинки, предвестницы грядущей вьюги.

Долго-долго шли в полумраке.

Зил потерял счет времени и шагам. Его уже не пугал скрежет лап в боковых коридорах. А потом, когда сгорели все травяные жгуты-факелы, они еще дольше шли во тьме, в непроглядной тьме, полной хриплого дыхания, ударов сердец и все того же хищного скрежета лап. И вот, выбравшись на поверхность из бесконечного лабиринта нор, Зил никак не мог вновь привыкнуть к яркому свету и открытому пространству. Чуть ли не пальцами поднимая тяжелые веки, он заставлял себя хотя бы щуриться. Так и хотелось развести руки и вскинуть их, чтобы коснуться стен и свода.

Слишком много пустоты! Слишком много света!..

И слишком уж большой, просто огромный гриб горой нависал над союзниками.

Да-да, именно гриб.

Белую с желтыми вкраплениями ножку гриба-гиганта не смогли бы обхватить все жители Моса, вместе взятые. Поверх ножки выросла трубчатая шляпка, – редкий птер на нее взлетит – в тени которой укрылся бы от дождя целый город. Снизу шляпка была желтоватой, а сверху – Зилу об этом рассказывала мама – ее покрывала блестящая коричневая пленка, предохраняющая гриб от воздействия солнечных лучей и осадков.

Все обитатели Разведанных Территорий, включая полукровок, с детства знали: в незапамятные времена необъятный гриб был посажен спасителями тут, посреди бескрайней пустоши. Плоть небесного гриба не только накормила жалкие остатки человечества, вымирающего от голода, но и очистила воздух от боевых вирусов, химической дряни и радиоактивного пепла. С тех пор весь мусор Третьей мировой сокрыт внутри гриба. Сама смерть в нем сокрыта. Именно поэтому гриб спасителей и называют Древом Жизни.

– Древо Жизни, дружище, если ты не знаешь, место чистое, – леший намеренно озвучил истину, известную даже грудным младенцам и не забытую ни одним впавшим в маразм стариком. – У тебя как с чистотой? Уши давно мыл?

Каждый входящий в Древо, – оно служит пристанищем тысяч людей – должен совершить обряд очищения, который включает в себя такие церемонии, как омовение рук, ног, интимных частей тела, расчесывание и укладку волос, тщательную чистку ушей, – о чем, кстати, и намекнул Зил Трасту – а еще обрезку ногтей, выщипку бровей и ведерную клизму. Не так-то просто попасть в Древо, не все способны выдержать обряд. Зато войти разрешено любому очищенному, будь он хоть вором, хоть убийцей и насильником. Даже полукровку после обряда пустят в Древо. Говорят, полукровки частенько посещали Древо в прежние времена, когда перемирия длились долго и вражда забывалась. Но – главное! – никто извне не может насильно вывести гостя из Древа. Потому-то сюда спешат не только паломники, но и те, кто нуждается в защите от опасностей мира. Только слуги Древа берут на себя смелость вершить зло в его пределах. Но никому – даже слугам! – не позволено проливать в Древе кровь и тем осквернять пречистое место.

– Ну и как насчет ушей, а, дружище?

Траст не удосужился ответить. Даже взглядом не повел в сторону лешего.

После того, как раскрылся его дар некроманта и он едва не погиб, рыжий шутник-увалень превратился в задумчивого парня, разучившегося улыбаться и отвечать на подначки сомнительным юмором и внушительными кулаками. Похоже, вместе с даром Траст приобрел знание, сокрытое от прочих, и оно теперь давило на него, стирая улыбки и делая лицо таким же подвижным, как у его подопечных трупов. Зил раз, другой, третий заговаривал с товарищем об этом, но тот откровенничать не желал.

Однако не это сейчас беспокоило лешего.

Он ожидал увидеть у Древа если не тысячи, то уж сотни людей-паломников, да еще повозки, зогов и скакунов, и птеров на цепях, лотки со снедью и большие кувшины с водой на телегах, и вездесущих торговцев, предлагающих сувениры на память, – в общем, все то, о чем ему рассказывал батя Лих, посетивший Древо в молодости. Но у подножья гриба и вокруг было безлюдно. Никаких тебе товаров, никакой скотины.

Это насторожило не только лешего, но и всех союзников.

– А ведь, верно, тут должно быть много чистяков… – Фелис повел подвижными кошачьими ушами, надеясь услышать объяснение странному отсутствию народа в месте, где всегда людно вот уже много веков.

Пирос крутил головой, но даже его большие глаза не увидели, куда все подевались. Хэби достал нож. С покрытой сетью трещин земли Ларисса подняла увесистый камень.

И только Траст оставался таким же спокойным, как и прежде.

– Нет смерти. Или она надежно спрятана, – сказал он и первым двинул к Древу Жизни, до которого оставалось всего ничего. – Иначе я почувствовал бы.

Ларисса поспешила за ним. Не колеблясь, и Зил доверился рыжему.

Тайгер чуть помедлил, прежде чем последовал примеру чистокровных. Зилу показалось, что старый кот – с чего бы это? – едва заметно хромал. Рептилус что-то недовольно прошипел, прежде чем двинул за командиром. Пристроившись за рептилусом, Шершень взмахнул крыльями – как-то вечером на привале дыры в них Зил залатал-заплёл крепким плющом.

– Дорогой мой ученик, ты правильно сказал: Древо – место чистое. Тем, кто кровит, туда нельзя. У тебя как насчет этого, Ларисса?