Сергей Юрьев - Нить неизбежности

— Дон Карлос, мы, кажется, отвлеклись, — решилась Дина прервать собеседника.

— Да, да… Со мной это бывает. Увлекающаяся натура, знаете ли. С тех пор, как я перестал читать лекции в университете, чего-то в жизни не хватает. — Лицо старика приняло печальное и одновременно виноватое выражение. — Так вот — о Тлаа… Жрецы сказали нашему славному адмиралу, что ватахи грозились разбудить спящего Тлаа, и тогда тот, кто первым войдёт в святилище, не только сокрушит врагов и уничтожит память о них, но и станет вечным владыкой вселенной, и всё, до чего дотянется его взор, будет подвластно ему. Должен заметить, что Тлаа — это не имя собственное. На языке большинства местных урду это слово означает — зерно, зародыш, посев, засада, яма-ловушка и даже спящий вулкан. Кстати, не знаю, пригодится ли вам для дела подобная информация, но гора Скво-Куксо, которая находится на интересующем вас острове, — вулканического происхождения, и у тех же маси есть легенда о том, что Великая Скво сотворила многие земли из своего огненного молока. Так, кажется, меня опять не туда понесло. Вы, дона Дина, не стесняйтесь — временами напоминайте, о чём у нас разговор. Так вот — о Тлаа… То, что сейчас творится на Сето-Мегеро, — это вовсе не единичный случай. Кстати, тогда, как и следовало ожидать, Виттор да Сиар, что вполне естественно, не принял всерьёз предупреждение, и отряд Сильвио да Баллисто был почти полностью уничтожен, а тех, кто чудом уцелел, сам адмирал приказал повесить, не желая, видимо, чтобы кто-то узнал, как это произошло. Так что ватаху-урду исполнили свою угрозу, и, в конце концов, ничего катастрофического не произошло. Поверьте, дона Дина, мне понятно ваше беспокойство, и, конечно, раз на раз не приходится, но не стоит пытаться вмешиваться туда, где мы ничего не смыслим — это иная культура, иная логика. Мы, с нашим пониманием сути вещей и явлений, не в состоянии предугадать последствий нашего вмешательства. Может быть, оно и станет причиной катастрофы, которой мы все так опасаемся. Извините, я должен принять лекарство. — Дон Карлос выдвинул ящик стола и достал оттуда фарфоровую ступку с жёлтым порошком и бутыль зелёного стекла с тёмной густой жидкостью. — Сам не знаю, что это такое, но способствует. У местных знахарей фантастическое чувство ответственности. — Он положил в стакан пару крохотных мерных ложечек снадобья, капнул туда же из бутылки, разбавил смесь минеральной водой и выпил всё это мелкими глотками. Казалось, что морщины на его лице слегка разгладились, а устало набрякшие веки взлетели вверх. — Если бы не это, от меня сейчас была бы только одна польза — чучело набить. Так вот — по обрывкам разнообразных свидетельств об этом эпизоде, и сопоставив несколько легенд разных племён, мне удалось понять, что случилось там, в землях ватаху-урду, восемьсот лет назад. Возможно, я и не стал бы вам этого говорить, но сам команданте приказал мне быть с вами откровенным.

— Вы меня в чём-то подозреваете? — Дина даже не стала делать вида, что удивлена.

— Помилуйте… Заподозрить вас можно только в одном, и то — это не подозрение, а твёрдая уверенность. Если бледнолицые интересуется магией аборигенов, значит, последует неуклюжее, нелепое вмешательство в сферу духовных сил, которая формировалась здесь тысячелетиями. Местные маги посвящают учению всю жизнь, и нелепо думать, что, просто нахватавшись информации, можно рассчитывать на какой-либо успех.

— Но ведь вы тоже…

— Моя прабабка была маси, кстати, как и у нашего уважаемого команданте.

— Итак, у вас приказ, — безжалостно заявила Дина после короткого напряжённого молчания.

— Ну что ж… — Дон Карлос тяжело вздохнул. — Мне придётся начать издалека. И учтите, я не могу ничего знать наверняка, и всё, что я скажу, — лишь гипотезы, предположения и домыслы. Вам наверняка известна популярная история о том, как несколько подмастерьев имели несчастье взбунтоваться против Творца, желая заняться самостоятельным творчеством, не оглядываясь, так сказать, на проект.

— Да, не слишком ли издалека вы начинаете?

— Нет, не слишком. — На этот раз дон Карлос даже слегка улыбнулся, заметив на лице собеседницы скептическое выражение. — Некоторым из мятежников пришлось не сладко — их низвергли в Пекло, где они, кстати, неплохо устроились, заставляя страдать заблудшие души до полного и безоговорочного раскаянья. Но среди бунтарей нашлись существа более дальновидные и тщеславные, которые ради своей цели, ради призрачной свободы, решили пожертвовать всем. Они отреклись от своих имён, от личности, от воли, оставив себе лишь энергию Творения, силу, которая непостижимым нам способом способна сдвигать горы, поворачивать реки вспять, превращать воду в вино и так далее… Они стали частью дикой природы, они стали незаметны и никому не подвластны до той поры, пока продолжался их сон. А спать они собирались долго — пока там, — дон Карлос ткнул пальцем в потолок, — не забудут о том, что они когда-то были.

— А вот об этом в Писании, насколько я помню…

— …ничего не написано, — закончил фразу дон Карлос. — И это естественно. Я, хоть и позволяю себе порой крамольные мысли, добропорядочный прихожанин, исповедуюсь регулярно у самого кардинала де Стефано.

— Отвлекаетесь, дон Карлос, — торопливо заметила Дина.

— Да, пожалуй… — Старик налил себе минералки, но пить не стал. Теперь он говорил, не глядя на Дину, а наблюдая, как со дна стакана поднимаются пузырьки. — Писание, как известно, записано боговдохновенными пророками — это как бы отчёт Господа нашего о проделанной работе. Те элоимы, что так ловко уклонились от выполнения своих прямых обязанностей, стали невидимой брешью в этом мире, который когда-то казался прекрасным и, можно сказать, совершенным. Кто же признается, что допустил такое… А теперь вернёмся к экспедиции Сильвио да Баллисто. Их осталось семеро, семеро из восьмиста. И источником тех крамольных мыслей, что я вам сейчас изложил, являлись протоколы их допросов и вот эта книга. — Дон Карлос дрожащей рукой погладил фолиант. — Их казнили за ересь. Адмирал впоследствии неоднократно ставил себе в заслугу, что он на корню пресёк распространение ереси неслыханной, а потому особо опасной. И чтобы подчеркнуть свои заслуги, он подробно изложил суть этой ереси в своих дневниках. Забавно, не правда ли?

Дина промолчала, понимая, что старика-профессора не очень-то интересует её мнение, да и сам разговор ему всё больше становится в тягость.

— Ну а теперь о Сквосархотитантхе…

— О чём?

— Не о чём, а о ком. Вообще-то, в моей версии произошедшего масса неясностей и белых пятен, но, кроме меня, никто не пытался разгадать эту головоломку. На самом деле ватахи не решились выполнить свою угрозу, никто из них не смог бы нарушить табу. Они принесли жертву Катлеоцептантхагани, Создателю Всего Сущего, Властителю Судеб, и им был дан знак, не знаю, какой именно, но они обратились за помощью к людям Мудрого Енота, которые были не столь воинственны. Не знаю уж почему, но выбор их пал на юную жрицу Сквосархотитантху, которой были внятны голоса предков. К тому же она была хранительницей некоего талисмана, который, по мнению жрецов Красного Беркута, мог подчинить Тлаа воле своего владельца и позволял ей бывать сразу в нескольких местах. В данном случае я передаю лишь буквальный смысл имеющихся у меня свидетельств, не пытаясь их толковать. Так вот — эта самая Сквосархотитантха сначала сама вошла в Тлаа, а потом приказала ему войти в неё. И новая вселенная возникла не за пределами нашего мира, а внутри этой юной жрицы, даровав ей силы, которые действуют вопреки законам, данным нам Творцом. Камни, брошенные ею вверх, не возвращались на землю, одной лишь силой желания она могла воздвигать храмы и подчинять своей воле духов. Она встретила жестоких завоевателей и просто приказала им умереть, а тех немногих, кто нашёл в себе силы не подчиниться безмолвному приказу, сочла достойными знания тайн, которые в ней были отныне заключены. Маси, кстати, считают, что она до сих пор жива, что она сохранила молодость и не может позволить себе умереть, поскольку внутри её — целый мир, который бесконечен, как и наша вселенная. Когда я думаю об этом, дона Дина, меня переполняет ужас, восхищение и сострадание. Как можно жить вечно, храня в себе это сокровище, эти звёзды и планеты, судьбы мириадов живых существ, веру, любовь, надежду, страхи и сомнения… Если она позволит себе умереть, всё это тоже погибнет. Погибнет или вырвется на волю, и это будет означать Конец Света, потому что два мира не смогут ужиться в одной скорлупе мироздания. Дона Дина, мне плохо, простите… — Он потянулся к стакану с минералкой, но старческая рука безвольно упала на стол.