Александр Соловьёв - Нашествие хронокеров

Великан протянул ко мне руку, и я непроизвольно сжался, увидев внезапный испуг на лице Миры. Но гость сказал:

– Я – Федор. Как хорошо, что вы не умерли! Я ведь думал, и здесь никого уже нет.

– Ростислав. – Я пожал ему руку.

Громила быстро повернулся к Мире.

– Спиртное есть?

Девушка стояла с растерянным видом.

– Кажется, – прошептала она. – А у меня же Рома… на работе…

– На работе… – глухо повторил Федор.

Он, не разуваясь, пошел на кухню.

– Всё, понимаете, как бы выцветает… – послышалось оттуда. – Или растворяется. Сперва это хорошо было видно. Потом темно уже стало… Ни фонарей, ни светофоров, и вообще ни хрена не разобрать.

Загремела посуда.

Я последовал за Мирой. Войдя на кухню, мы увидели Федора. Он стоял на коленях перед холодильником и, выдвинув лоток, вытаскивал бутылку водки.

– Н-не знаю… куда нам теперь-то… – пробормотал он.

– Что ты видел? – спросила Мира.

– Я в «Галеру» ехал, пожрать… Потом… потом свет стал к черту гаснуть, а машины… они как бы таяли… ну, как в компьютерной игре, что ли… – Он раскупорил бутылку и тут же к ней приложился, сделал несколько больших глотков.

– Дальше что? – спросила Мира, закрывая холодильник.

– В пробку въехал, – продолжил Федор. – Смотрю, что-то творится. А потом все вдруг как ломонут. Я тоже из машины выскочил… И тут мой «Волво» – хлоп!.. Темно, ни хрена не видно. Понял, что к тебе самая короткая дорога. Бегу, а вокруг все как-то тише и тише… понимаешь? Вижу, в начале улицы канава… огромная такая, точно экскаватор выкопал – от края до края. В ней троллейбус… Я по нему и перебрался. А на улице – ни души.

Я наблюдал за Мирой. Взгляд ее становился холодным и твердым.

– Конец Пречистенке, – сказал Федор. – А ведь на ней Пушкин жил…

Он заскрипел зубами.

Мира шагнула к нему, отобрала бутылку, поставила на стол, затем достала из шкафчика три рюмки, и сама их наполнила. Подняла одну и сказала:

– Мне надо найти брата.

Одним махом опрокинув рюмку в рот, она подошла к окну.

– Я иду прямо сейчас, – сказала Мира.

– Куда?! – спросил я.

– В Дом Ученых. Там – Рома.

Она вышла из кухни.

Мы с Федором переглянулись. В маленьких его глазках была тоска.

– Никуда не пойду, – сказал он.

Я с ним был согласен.

– Угу… я тоже там был…

– Кто вы такой? – меланхолично спросил он.

– Так… – Я махнул рукой. – Проходимец.

Федор покивал, – голова без шеи подвигалась на шарнире, скрытом где-то между плеч. Отчего-то в этой страшной ситуации моя наблюдательность особенно явственно подчеркивала физические уродства моего нового знакомого.

– В другой раз я бы вас выкинул, – задумчиво сказал он и вздохнул. – Не знаю, есть ли где-нибудь еще живые люди.

– Кажется, Мира собирается идти на поиски брата, – заметил я. – Ее ведь нельзя туда отпускать одну.

– Шишига умер, – тихо, но уверенно сказал Федор. – Там вообще нет никого живого. Я шел по крыше троллейбуса, внутри никого не было, точно знаю. Как в склепе. Вся Москва – кладбище. Только и трупов нет. Темно.

Вошла Мира, открыла шкаф, стала что-то искать.

– Надо быть внимательным, – сказал я. – Есть способ почувствовать их близость.

– Чью? – спросила Мира, не поворачиваясь.

– Аномальных пятен. Я пытался к одному из них прикоснуться. От них веет чем-то. Холодом.

– Веет, – согласился Федор. – Я тоже что-то такое чувствовал… И в машине, и на троллейбусе, и здесь, на лестничной площадке…

– Мира! – я постарался, чтобы голос звучал решительно. – Мы не должны никуда ходить. По крайней мере, до утра.

– Нет, должны! – отрезала девушка. – Утром будет бесполезно.

– Нет! – возразил я. – Все основное уже случилось. Если твой брат жив… если с ним все в порядке, то у него, как и у нас, есть шансы протянуть до утра. Когда развиднеется, нам легче будет его отыскать, не попав при этом в ловушку. Который час, кстати?

– У Шишиги тяжелая форма аллергии на свет, – объяснил Федор. – Я зову его ночным мальчиком.

Мира с силой хлопнула дверцей.

Федор налил еще по одной и, ни слова не говоря, выпил.

Я подошел к Мире и попытался отобрать у нее сумку, но она толкнула меня ладонью в грудь, так резко и сильно, что я потерял равновесие и едва не упал.

– Вы меня не остановите, – сдержано сказала девушка. – Я иду искать брата. Даже, если шанс, что он выжил, один из миллиона.

Она прошла мимо, а я приблизился к окну. Где-то вдалеке светилось несколько одиноких огоньков, скорей всего работали такие же аккумуляторы, как и в квартире Миры.

– Сколько же времени? – опять спросил я.

Никто не ответил, и пришлось идти в залу: там висели настенные часы.

Зайдя в залу, я сунул руку в карман за очками и стал осторожно выгребать осколки, собрал их и положил на край комода. Я даже не расстроился. Это всего лишь мелкая неприятность.

Часы показывали половину первого.

Я вернулся в прихожую. Мира сидела в кресле и зашнуровывала ботинки.

– Я с тобой, – неожиданно сказал я.

Страх владел сознанием, и мне было не все равно, рядом с кем бояться. Аномалия распространялась, поглощая все на своем пути, и здесь, на пятом этаже мертвого, кишащего смертоносными пятнами, дома, мы не были защищены. Мира не позволяла себе предаваться панике, и, похоже, это свойство ее характера сейчас было и моим убежищем.

– Сама справлюсь, – холодно сказала она.

Я сделал вид, что не расслышал.

– Идемте, Федор! – крикнул я.

– Нет, – отозвался тот. – Лучше умереть в доме…

Я подумал, что, возможно, говорю с этим человеком в последний раз, и высунулся в коридор, чтобы взглянуть на него.

Громила сидел, склонившись над рюмками. Брови его выпятились и нависли над переносицей, как у гориллы.

– Прислушивайтесь, – сказал я. – Если станет холодно, советую бежать.

Федор ничего не ответил.

– Можно, я эту куртку надену? – спросил я.

Мира чуть заметно кивнула.

– Возьми фонарик, – сказал я.

– Фонарик, аптечка, монтировка… – Мира говорила сама с собой, похлопала по сумке. – Все, что может понадобиться.

– Давай, понесу, – сказал я.

– Несите. – Девушка без колебаний отдала мне сумку и отвернулась. Она не стала рассыпаться в благодарностях за то, что я решил пойти с ней, и я не почувствовал, что ее отношение ко мне хоть чуть-чуть потеплело, но ее недостижимая красота заставила меня не обращать на это внимание.

– Осторожно, – предупредил я, когда Мира повернула защелку.

Дверь приоткрылась, и в лицо нам зловеще глянула темнота.

Мира щелкнула фонариком и шагнула вперед. Я выключил в прихожей свет и двинулся за ней.

Сразу бросились в глаза перемены, происшедшие на лестнице.

Здание состарилось и покосилось. Вся западная стена была покрыта желтоватыми разводами. Казалось, что течет крыша, и стену многократно заливало водой. В одном месте, рядом с окном, зияла дыра размером с колесо легкового автомобиля. Отсутствовала часть перил, и даже в самой лестнице были прорехи.