Дмитрий Янковский - Операция «Караван»

Меня поражало, как в одном человеке сочетались несвойственная многим женщинам храбрость и патологическая трусость на грани клинических фобий. На деле Ольга могла прыгать с гравилета в воду, могла вести батиплан на огромной скорости у самого дна, не падала в обморок во время перестрелок. Но когда дело касалось мыслей, планов, проблемы выбора и принятия решений, тут ее храбрость давала сбой и менялась на столь же яркую паранойю.

Под конец беседы, уже засветло, Ольга меня огорошила. Оказывается, с первого дня нашего плена Альбинос строил подводный корабль. Точнее не строил, а переоборудовал один из своих подводных роботизированных комплексов в пилотируемый.

Ольга в этой работе принимала активное участие. Она, не моргнув глазом, передала чертежи вооружения, установленного раньше на «Коче», рассказала о реактивной установке и принципах парового тоннеля, в котором двигался батиплан.

Я был в шоке от такого поступка, но понимал, что в сложившихся обстоятельствах это было единственно верным ходом.

По ее словам, корабль получился меньше нашего бывшего, но в чем-то даже лучше. На симуляторе вел себя более маневренно, да и скорость развивал большую. Управление было рассчитано на одного пилота, а огневой комплекс на одного или двух стрелков.

Это было важной новостью, но обдумывать ее уже не было сил. Едва коснувшись головой подушки, я вырубился, как выключенная машина.

Ольга разбудила меня на закате. Оказывается, Альбинос устроил нечто вроде праздничного ужина и приглашал нас на него. Пришлось срочно приводить себя в порядок, потому что выспавшимся я себя все еще не чувствовал.

В моем распоряжении оказался более чем сносный гардероб, все в точности моего размера. Я умылся, оделся, подождал когда соберется Ольга, и мы с ней, в сопровождении охраны, перебрались в холл главного корпуса.

Там уже Алекс с Урманом разминались джином со льдом. Я тоже себе налил. Стол был полон холодных закусок. По сравнению с сырой крысятиной это было натуральное пиршество. Но я решил на еду не сильно налегать, а то с непривычки разморит сонливостью.

Я поспешил пересказать Алексу все, что узнал от Ольги. Урман, похоже, мало что понял. Он не разбирался в технических терминах и ничего не знал о нашем затонувшем корабле. Пришлось вкратце просветить и его.

Минут через тридцать к нам присоединился Альбинос.

— Добрый вечер, — поздоровался он.

Мы дружно кивнули в ответ.

— Уверен, что Ольга уже передала вам главные новости, — улыбнулся хозяин, наливая себе джину и разбавляя его тоником. — Поэтому надеюсь, сегодня беседа будет много предметнее предыдущей.

— Допустим, — ответил я.

— Не нужно никаких допущений! — Альбинос покачал стаканом. — Давайте все расставим по местам. Вы, Андрей, не так давно заявили, что готовы выполнить ряд поручений по специальности за вполне конкретную плату. Как мне помнится, за подводный корабль. Так?

— Так. Но для меня есть разница, что это за поручения.

— Была разница, — уточнил хозяин. — Ситуация изменилась. И, заметьте, не по моей вине. Вы сами связались с муниципалитетом… Нашли союзников… Не в обиду вам, Урман.

— Моя цель, работать на государство, — хмуро заметил я.

— На какое? — улыбнулся Альбинос.

Этот вопрос меня озадачил. Больше того, поставил в тупик. Я не нашелся с ответом и промолчал.

— Андрей, не будьте наивным. Вы почти всю жизнь провели на Суматре, мечтая вернуть человечеству океан. Но человечество, это много больше, чем Суматра. И не столь однородно, как Суматра. Вы понимаете?

— Пока не очень, — признался я. — Но насчет величины и разнородности населения Земли вы правы. Только мне кажется, что это не имеет кардинального значения.

— Тогда я поясню. В мире есть целый ряд стран. Вы привыкли думать, что человечество инертно, что ему проще подождать, когда биотехи передохнут сами собой. Но это тут. На Суматре. На краю, можно сказать, цивилизации. В этом-то вы отдаете себе отчет?

— В чем именно? — на всякий случай уточнил я.

— В том, что на Суматре вообще маловато типичных представителей человечества. И то, что вы думаете о людях вообще, касается, по большей части, именно этой захолустной части мира. Это край Ойкумены, дорогой мой. Со всей ее коррупцией, беззаконием, бюрократией и въевшимся в сознание страхом. Тут море близко, оно тут каждый день маячит на горизонте, и это формирует определенную психологию. Психологию фронтира, если угодно. А центр в другом месте. И мыслят в центре иначе. Европа, например, развивается. И она не пропитана страхом так, как эти земли, потому что мы живем далеко, очень далеко от моря. В тысячах, порой, километров. Мы спокойно купаемся на речных пляжах, гоняем на катерах по озерам, ловим и едим рыбу…

— Рыбы я бы тоже поел, — признался я, вспомнив детство, когда отец привел полную лодку рыбы, рискуя жизнью.

— Речную, конечно, — уточнил Альбинос, — но вода нас не пугает так, как здешних. Мы не привыкли ждать с моря погоды, мы привыкли создавать ее сами. Война и так откинула нас назад, мы ценим время и хотим вернуть себе океан. Я уже говорил, что специалисты нашей корпорации вели работы в этом направлении. Но… Надо отдать должное — вы преуспели больше. В силу ряда причин, которые мы тоже имели честь обсудить. А раз так, то корпорация, которую я представляю, приняла решение воспользоваться вашими услугами. Государственная корпорация, попрошу заметить. Вы хотели государственной поддержки? Я вам ее гарантирую. И на совсем другом уровне, чем мог ее предоставить муниципалитет. Что вас не устраивает?

— Методы, — честно ответил я. — Вы хотите установить контроль над биотехами, а не уничтожить их.

— Это как получится, — не стал возражать Альбинос.

— На самом деле ни я, ни вы, ни мое начальство не может предположить, каким образом будет развиваться ситуация. Это вопрос исследования. Как вам такое слово?

— Нормальное, — ответил я.

— Тогда лучше использовать его. Понимаете, Андрей, я не предлагаю вам совершать каких-то активных, тем более необратимых, действий. Я предлагаю вам подводный корабль в качестве платы за проведенное в океане исследование. Никто, кроме вас, не в состоянии его провести. Исследование должно быть беспристрастным, а отчет должен содержать максимум фактов и минимум догадок. Это, как вы понимаете, научный подход. Таким образом, я делаю вам более чем пристойное предложение. Европейский союз, в лице государственной корпорации, которую я представляю, заказывает у вашей команды научное исследование в океанских глубинах…

— Погодите, — прервал я его. — Это чушь. Прошлый наш разговор начался с того, что вы меня прямым образом предупредили о полной незаконности нашего соглашения. Так что ваше предложение пристойным трудно назвать.