Дмитрий Янковский - Операция «Караван»

— Алекс уже дал, — с усмешкой ответил я.

Ольга с непониманием глянула на меня.

— Шпик толстогузый, — пояснил я. — Чем не имя?

— Подходящее во всех планах, — хмуро отозвался Алекс по связи. — Не удивлюсь, если в бортовой компьютер сюрпризов понатыкано, и Альбинос знает каждый наш шаг.

— Я тоже не удивлюсь, — со вздохом ответил я. — Но русские говорят в таких случаях, что волков бояться, в лес не ходить.

— Мудрые у вас были предки, — хохотнул Алекс.

Когда «Шпик толстогузый» покинул затопляемую штольню и вышел в океан, стало ясно, что Альбинос обеспечил нам внушительную фору. Ни одной мины или торпеды не было на удалении свыше пяти километров. Но как только скала и бетон перестали экранировать радиоволны, нам пришлось выслушать все, что думал о нас новый европейский партнер.

Он вышел в эфир и начал с таких слов, что мне стало неловко перед Ольгой. Но вскоре, перестав непрерывно браниться, Альбинос приказал:

— Возвращайтесь немедленно!

— Погодите… — Я попробовал ему возразить. — Мы все забрали… Какой смысл оставаться? Лишний риск…

— Я, а не вы, в этом предприятии оцениваю риски! — окончательно вскипел Альбинос. — И вы на меня работаете! Причем плату в виде корабля вы получили вперед, еще ничего не сделав! Я приказываю вернуться и взять на борт еще одного человека! Это условия договора!

— Ах, вот оно что… — процедил я сквозь зубы. — Но тут вы, извините, перетопчетесь.

Отпустив клавишу внешней связи я приказал Ольге.

— Турбины на запуск. Алекс, будь готов к ракетно-бомбовому удару!

— А что я могу против него?

— Уж подумай, ты за пультом!

— Есть!

Снова прижав клавишу, я сказал:

— Никаких шпионов и соглядатаев на моем корабле не будет. Точка. Конец абзаца.

— Бунт? — не без иронии поинтересовался Альбинос.

— Я же говорю, вы пираты. Я вас затоплю сейчас, к дьяволу… Я не привык иметь дело с неуправляемыми людьми!

— Привыкайте, — спокойно ответил я.

— Фронт пламени в турбинах стабильный! — доложила Ольга.

— Глубина тридцать, — приказал я. — Средний ход. Курс на запад.

Она кивнула и вывела вперед ручку управления газом. Нас крепко пихнуло спинками кресел, а я продолжил в эфире:

— Мы к вам не нанимались. Мы с вами партнеры. Вы инвестировали корабль, я инвестирую свою жизнь и жизни моих людей. Если вы считаете этот вклад меньше вашего…

Альбинос промолчал. Ему нечем было крыть такой аргумент. А чего он хотел? Двойных стандартов? Это уж хрен ему.

— Ладно, Андрей, я дам вам уйти.

«Блефует, ой блефует, — подумал я. — Разобрал он батареи, наверняка разобрал».

— Мы не уходим, — уточнил я. — Мы выполняем ваше задание. Но мы не собаки, чтобы держать нас на поводке. И я не дам вам за этот поводок дергать. Только и всего. Наше соглашение в силе. Мы идем к шельфовой базе и проводим исследования. Затем возвращаемся и передаем результаты вам.

— И материальные ценности с базы тоже, — напомнил Альбинос.

— Похоже, только они вас и интересуют, — начистоту выдал я. — Но если речь идет о личинках торпед, то я их уничтожу. Это вот как на духу. Со всей ответственностью вам заявляю. Именно поэтому никакого человека я на борт не возьму. Если у нас общие цели, как вы уверяете, то мы вместе достигнем их без биотехнологической мерзости. А если вы врете, то уж простите тогда. Как говорят у нас, русских, кто ходит за шерстью, возвращается стриженным. Если сами лукавите, то нечего других в нечестности обвинять.

— Ладно. Буду ждать от вас известий на этой частоте. Кроме того, на борту имеются импульсные передатчики для одноразовой отправки донесений. Разберетесь.

— Разберемся, — уверил его я.

Наш батиплан, «Шпик толстогузый», стремительно удалялся от Суматры курсом на запад. Я откинулся в кресле и со всей отчетливостью осознал, что все теперь кардинально изменится. Назад дороги не было, а что ждало впереди — не известно.

«Это называется, сжечь за собой все корабли» — подумал я.

Но ничего другого мне просто не оставалось.

При первом знакомстве с кораблем нас всех впечатлили его возможности, но в полном объеме мы могли их оценить только в прямом столкновении с биотехами. Оно было неизбежным, мы неуклонно приближались к границе расчищенной Альбиносом зоне.

По старой, въевшейся в меня, привычке я больше всего беспокоился, что нам не хватит ресурсов на прохождение линии первого, самого яростного фронта атакующего противника. Его составляли легкие и маневренные патрульные торпеды. Масса боевого заряда у каждой была не очень уж велика, чуть больше десяти килограммов нитрожира, но эти твари обладали множеством других, полезных в бою свойств. Они имели развитое тактическое мышление, хорошо действовали в стаях, плотно коммуницировали между собой, сообщая друг другу важную информацию.

Обычно именно патрульные твари представляли для нас главную опасность, именно они загнали в кольцо и торпедировали «Кочу». И если нам удастся прорвать их кольцо, то у нас появится возможность уйти намного глубже, во тьму океанской бездны. Туда не спуститься хитрым и стремительным тварям, там правят бал медлительные сверхглубинные торпеды и мины.

Для довоенных субмарин и шельфовых ракетных комплексов эти сверхглубинные биотехи представляли огромную опасность. Но «Шпик» был кораблем совершенно другого уровня, он отличался от подлодок пятидесятилетней давности так же, как ракетный крейсер отличался бы от деревянной шхуны времен Колумба.

Раньше подводные средства не развивали и шестидесяти узлов, а мы на полном ходу делали сто пятьдесят. Это решительно меняло всю расстановку сил, особенно с учетом мощнейших локаторов, засекавших цели на удалениях до десяти километров. Если его и можно было зажать в кольцо, то только силами скоростных патрульных торпед с их продвинутой тактикой. Ниже отметки в восемьсот метров нам мало что могло угрожать.

Тактику быстрого ухода на глубину мы разработали еще силами предыдущей команды, когда в нашем распоряжении еще оставался «Коча». Он не был столь быстрым, как «Шпик», но и его хода хватало, чтобы уходить от более медлительных сверхглубинных торпед.

Вот только на прорыв через плотный заслон скоростных патрульных тварей уходила добрая половина боезапаса, и его потом могло не хватить на обратный путь, особенно в его заключительной фазе, ведь подходить к нашей штольне приходилось на самых малых глубинах.

Так и погиб «Коча», нам не хватило огня, чтобы отбиться у самого берега.