Дмитрий Янковский - Операция «Караван»

Я сел в кресло за пультом, взял пистолет, и стал ждать, когда придет в себя Байрон. Допрос мог хоть что-то прояснить. Но у меня не было уверенности, что мне дадут возможность его провести.

Чтобы ускорить процесс, я как следует влепил Байрону пару пощечин. Это дало результат. Детина очнулся и со смесью удивления и злобы посмотрел на меня.

— И что дальше? — спросил он с ноткой иронии в голосе.

Хотел бы я знать ответ! Но я его не знал, так что пришлось самому задавать вопросы.

— Давай только без выкрутасов, — попросил я. — У меня времени не много, а судя по тому, с каким усердием неизвестные парни отстреливают твоих людей, у них и на тебя зуб имеется. И, если хочешь избежать с ними встречи, давай, копись, не тяни.

— На этом острове ничего не получится избежать, — спокойно ответил Кен. — Все повязано. Так что иди ты подальше со всеми своими вопросами.

Времени действительно было мало. И уж совсем мало его было на хоть сколько-нибудь эффективный допрос. Я представил, как вооруженные люди врываются в холл, осматривают его, а потом со всеми предосторожностями движутся к лифту. На каком этаже я засел, они наверняка знали, если слушали мою частоту. Ведь понятно, что ретранслятор можно включить только из аппаратной. Выходит, времени у меня ноль.

— Скажи хоть, кто такие эти. — Я указал взглядом на дверь, которая в любой момент могла вылететь от удара. — Кто вы такие, мне примерно ясно.

— Да ни хрена тебе не ясно, — усмехнулся детина.

— А эти… Слышал про Гаммельнского крысолова?

— Сказку что ли? — Я не понял, к чему он клонит.

— Ага, сказку… — Лицо Байрона сделалось твердым и жестким, как маска. — Так вот это тот самый Гаммельнский крысолов и есть.

Я ничего не понял, но через секунду дверь действительно вылетела с пинка, а на пороге показались двое бойцов — один с ручным пулеметом, другой с коротким штурмовым автоматом. Оба были облачены в броню и шлемы, причем получше тех, в которых щеголял полицейский спецназ на побережье.

Один в руках держал пулемет, направив его ствол чуть вверх, а не точно на нас, другой вскинул к плечу короткий штурмовой автомат. У обоих на поясе висели ручные гранаты, но их окраска была не темно-зеленой, а желто-оранжевой, слишком уж веселенькой, чтобы они могли быть боевыми. Скорее какие-то светозвуковые или слезоточивые.

Можно было, конечно, попрыгать маленько, погасить их из пистолета, чтобы не особо крутыми себя чувствовали. Но это, определенно, был путь в никуда. Даже если получится выпрыгнуть через окно и рвануть к Алексу. Я уже поссорился с Байроном, и глупо было бы ссориться с другими обитателями острова. К тому же эти совсем не походили на бандитов. Зато они очень, очень походили на солдат. На морских пехотинцев, каких я и ожидал увидеть. И хотя лица их были скрыты под забралами шлемов, все равно по движениям и осанке, по отсутствию одышки можно было определить, что это не старики.

Я осторожно поднял руки. Эти двое, так и не направив оружие на меня, шагнули в помещение аппаратной, а их место у порога заняли двое других, в такой же экипировке.

— Андрей Вершинский? — спросил один из солдат, тот, который держал пулемет.

— Да. — Я кивнул.

— Мне бы не хотелось связывать вам руки, — признался боец. — Готовы добровольно пройти с нами?

— Отчего бы и не пойти? — Я пожал плечами. — Может, тогда и пистолет позволите взять? А то модель мне очень понравилась.

Солдат спросил у кого-то разрешения по связи, потом кивнул, мол, начальство не против. Запасной магазин уже лежал у меня в кармане, так что оставалось сунуть пистолет за пояс, махнуть на прощание ручкой его бывшему хозяину, и выйти в коридор с эскортом из двух бойцов.

Еще двое остались с пленником, но и в коридоре оказался целый отряд. Причем, в отличие от головорезов Байрона, эти все действительно походили на морских пехотинцев, какими я их себе представлял. Все в одинаковой униформе, одинаково экипированы, к тому же на высоком техническом уровне, а так же им не чужда была дисциплина и слаженность действий.

По этим признакам можно было предположить, что на этот раз меня проводят действительно к начальнику гарнизона. Но одна мысль все же не давала мне покоя. Ну никто из увиденных мной обитателей острова не был похож на старика. Все были крепкими, сильными, подтянутыми. И даже когда лиц было не увидать, все равно никого из них нельзя было заподозрить хотя бы в сорокалетием возрасте. Это не вязалось с моей теорией, так как население острова было эвакуировано тридцать лет назад, а, следовательно, тем, кому тогда было двадцать, теперь должно быть за пятьдесят.

Но тут мне вспомнились слова Байрона. Он назвал своего оппонента Крысоловом, и видно было, что он не шутит, есть у него какая-то веская причина именно так его называть. Да еще и ненавидеть, как я понял, именно за это.

Я не был знатоком детских сказок, но мама, еще на нашем острове, показывала мне мультфильм, один из немногих на русском, сохранившихся в нашей фильмотеке. Там мальчик, играя на дудочке, увел из города крыс и утолил их то ли в реке, то ли в море. А потом, уже много позже, я узнал, что сказка это не русская, как я думал, и было все не совсем так, и что крыс увел не мальчик, а мужчина. Но трудно было сказать, положительным героем был этот крысолов, или же отрицательным, так как потом, по каким-то не совсем понятным для меня причинам, он точно так же увел из города детей. И тоже вроде бы утопил.

В связи с этим, пока я шел по коридору и спускался на лифте, у меня возникло предположение насчет происхождения такого прозвища у командира местного гарнизона. И это могло бы очень многое объяснить, включая возникновение самой банды Байрона. И это вполне могло быть правдой.

Что если, перед эвакуацией или во время нее нынешний начальник гарнизона увел и спрятал офицерских детей? Трудно было понять, зачем это ему понадобилось, почему именно детей, и почему родители эвакуировались, бросив любимых чад на растерзание биотехам. Но я знал, что иллюзия нелепости или парадоксальности возникает, как правило, при недостаточности информации.

Я не знал, какова тут была обстановка и чьи это были дети, так что о мотивах Крысолова рановато было пока размышлять. Зато такое предположение, если принять его как рабочую гипотезу, объясняло наличие двух враждующих группировок на острове. Уж очень много неприязни вложил Байрон в прозвище Крысолов, когда произносил его. А значит, скорее всего, он был одним из уведенных детей когда-то. Но, как оно нередко бывает, оказался чем-то недоволен, а потому, подобно Сатане, поднял восстание и, вместе с единомышленниками, вступил в конфронтацию с основными силами. А может и просто с самим Крысоловом.

Но одна очень веская деталь не укладывалась в эту картину. Проблема была в том, что Байрону и его головорезам, как и солдатам, на вид около двадцати лет или чуть больше. А это значило, что никто из них не мог родиться и быть детьми на момент эвакуации. Если бы им было лет по девять тогда, то сейчас было бы за сорок. И означать это могло бы только то, что среди детей были не только мальчики, но и девочки, а все, с кем мне тут пришлось столкнуться, являются вторым поколением, то есть детьми тех самых детей, уведенных Крысоловом.