Дмитрий Рус - Кадет

«Краб» почувствовал угрозу и перестал экономить ограниченные ресурсы. Активировались эффекторы фронтального щита, бодрее застучала скорострелка импульсника, слепящие всполохи лазера слились в единый смертельный жгут — дроид бил на расплав ствола, расходуя драгоценный хладоген и стремительно сажая батареи.

Восемь секунд боя. В строю — меньше половины личного состава. Боевая эффективность дроида просела на четыре процента — в основном за счет теоретического расхода БК, нагрузки на энергоконтур и перегрева стволов.

Имплант скрупулёзно считает мегаватты растраченной энергии, мониторит температуру боевого робота в сотне точек, накладывает узор повреждений брони на трехмерную схему внутренней компоновки «Краба».

Из грязи поднялся еще один боец с миной-липучкой. Его голова залита кровью — похоже, что прилетело чем-то метательным, причем от своих же.

Бот реагирует мгновенно — конус подрывного заряда уже внесен в реестр первоочередных целей. «Краб» довольно неуклюже разворачивается, прикрываясь от опасности лобовым щитом и полосуя пространство расфокусированным лазером.

Тело бойца прикрыто силовым полем аварийного скафандра, что дарит ему лишние секунды жизни и уже серьезно отвлекает дроида. Парень ломится вперед, безжалостно расталкивая слепо мечущиеся живые факелы — результат работы широкополосного лазера.

Дроид не привык отдавать инициативу противнику. Высокопроизводительный ИИ тяжелого бота позволяет ему вести свою партию, играя на опережение и быстрее реагируя на изменения оперативной обстановки.

Стремительный, на пределе фиксации взглядом, удар передним манипулятором. Перегруженная защита не выдерживает, поле гаснет, и боец оказывается насаженным на стальное предплечье робота.

Фантасмагория… Жук наколол энтомолога на булавку…

Дублирующий второй номер погибшего подрывника бросается к упавшему в воду заряду.

Шансов у него нет, но мне это практически безразлично — я предельно сконцентрирован на выполнении собственной задачи. Управление боем передано «Альфе-прим».

Вскакиваю на ноги, с тела ручьями течет грязная, розоватая от крови вода. Мох укрывает плечи на манер плаща. Зрение сужено, как у атакующего хищника. Мне не нужен обзор на двести восемьдесят градусов — я не боюсь никого вокруг, мне требуется лишь максимальная четкость захвата цели.

Прицельная сетка комфортно наложена на поступающую в мозг картинку. Наиболее битый борт дроида удобно подставлен под выстрел. С моей стороны живых почти не осталось, и бот пометил направление как «условный тыл».

Имплант подсвечивает уязвимые точки — места поврежденного заводского набора брони. Ярко сверкает приоритетная цель — раскрошенная, покрытая мелкими трещинами пластина бронекомпозита. Похоже, что на это место пришелся удар «фростера», с последующим кинетическим воздействием от того же импульсника, а может и вовсе — пулевого ротора.

Первые три выстрела — делаю практически в тепличных условиях. Плазма уверенно раскалывает-плавит дефектную пластину. Почувствовавший новую опасность бот начинает разворот в мою сторону, пряча подбойный борт и стремясь захватить меня системами вооружения.

Синхронно стартую, двигаясь в противофазе и закручивая спираль, удерживая цель в прицельной сетке.

Мой имплант выгадывает секунды жизни — команды наивысшего приоритета веером разлетаются во все стороны.

Вот Илья виснет на лапе «Краба», сковывая бота на один удар сердца.

Вот Лера мчится вперед, словно молодая волчица, рвущаяся к цели. Финальный прыжок, и девушка вбивает свое тело между стволами импульсной спарки. Турель натужно гудит сервоприводами, но на лишние полсотни кило нагрузки не приспособлена. Бот вновь ломает рисунок движения, задействуя передние манипуляторы и смахивая мешающую плоть в воду.

Мое сердце тревожно сжимается — в ушах печально звенят колокольчики. Об этом никто не знает, но на все состояния Леры у меня забиты персональные оповещения, в том числе и на смерть…

Шух-шух-шух! «ТТ» работает как часы, дважды в секунду раскаляя газ рабочего тела до состояния высокотемпературной плазмы и метая его в указанном стрелком направлении.

Разряды послушно ныряют в светящееся багровым нутро бота, порождая целые гейзеры дыма и пара, выбрасывая протуберанцы расплавленного метала и корежа нежные электронные потроха «Краба».

Имплант сверяется со схемой дроида и пытается предсказать текущую модель повреждений.

Почти наверняка накрылся резервный энергоконтур, короб БК левого борта вместе с системой боепитания. Вполне вероятно, что повреждены технические туннели и сервы саморемонта, блоки ПКО и активной маскировки, система средней связи и емкости для отработанного топлива. Если они не были пустыми — то в нашем «раю» скоро станет очень «жарко» — вплоть до отслаивающегося с костей мяса. Смерть от радиационного поражения очень неприглядна…

Шух-шух-шух! Имплант подкрашивает плазменные трассеры, смещая их цвет по желто-красной палитре. Чем темнее — тем меньше выстрелов осталось в «Тотохе». При должной практике я смогу влет определять текущее количество зарядов, и даже тип расходника подлежащий смене.

Боту откровенно плохо — он движется рывками, тушу сотрясает нервная дрожь, а под потолком клубится облако едкого дыма. Сквозь нагромождение боевого лога с трудом пробивается сообщение системы жизнеобеспечения — индекс обитаемости помещения упал ниже критических пятнадцати пунктов.

И все ж таки «Краб» еще быстр. Первичная цель уходит из сектора обстрела и я перевожу огонь на следующий маркер. Пяток выстрелов расходуется практически впустую — бот умудряется прикрыть прореху в броне верхним манипулятором, предназначенным для ближнего боя и прочих задач гуманоидного профиля.

Зло расстреливаю уязвимые сочленения, не прикрытые зонтиком силового поля. Последнюю пару бордовых разрядов вгоняю в месиво из кипящего металла и керамики.

ТТ-плазма тревожно вибрирует в руке — требуется перезарядка!

Спешно начинаю двухсекундную процедуру — сжимаю рукоять, наблюдая, как пружина выбрасывает опустевшую энергоячейку. До щелчка вгоняю свежую батарею — последнюю.

Все это время с удивлением слежу за очередным маневром бота. Не выдержав кинжального огня в упор тот пошел на рискованное действие — поджал лапы левого борта и завалился в кувырок, выводя из под удара изувеченную бочину.

Растерянно провожая стволом вращающееся тело дроида я не сразу осознал происходящее. И только счастливые крики оставшихся в живых бойцов помогли мне понять — хитрый брейк-данс на палубе это не маневр уклонения — а тривиальная агония. Бот умирал… Растекшаяся по внутренностям плазма добралась-таки до системообразующих узлов и сделала свое черное дело.