Анна Пань - Страсти Евы

− Где ты п'ропадал? − проливается ее тонкий голосок смесью меда с мальтийским ядом. − Я заждалась тебя.

Я тянусь к графину с водкой, оставаясь безразличным ко всем ее высказываниям. Никогда и не перед кем я не отчитываюсь. Чертовски раздражает, что эта честолюбивая женщина никак не вдолбит в свою пустую голову наказ: держать рот закрытым и открывать по щелчку. Роль Белинды в моем контракте максимально подробно прописана − она получила все, что хотела. Но в случае ослушания вернется к исходной позиции. Воистину было неудачной идеей притащиться на эту долбаную вечеринку.

− У тебя неп'риятности? − ненавязчиво предполагает Белинда.

Дамы и господа, делаем ставки: ее рот заткнется раньше, чем истечет запас терпения? Моя стопка снова пополняется водкой. Я выпиваю без закуски и разминаю шею круговыми движениями.

− Дело в долговом обязательстве ? − никак не угомонится Белинда.

Воистину эта расчетливая женщина повредилась умом, коль скоро возомнила, что я сяду с ней за круглый стол переговоров, чтобы обсудить истекающее время выполнения моего долгового обязательства… Отринувшая правосудие, незнающая помилования, всенаказующая память − вот кто мертвый свидетель и бесхребетный судья моего несчастья. Снедающие изнутри голоса сковали мою изглоданную душу кандалами бессонных ночей, где есть только боль. День за днем гнойная язва все глубже и глубже въедается в мою кожу, но не смыть и не излечить склизкую проказу ни одним святым источником. Зловонная плесень объедает мне органы и кости, но не изобретены те лекарства, чтобы извести паразитирующую гниль. Поселившуюся во мне дьявольскую тварь не изгнать никакими распятиями мира. Мерзкая падаль отравляет мой организм, как чума, как удушливая вонь разлагающегося трупа, и не успокоится, пока не уничтожит всего меня целиком.

Отречься от долгового обязательства нельзя!

Я невольно рассчитываю количество дней до уплаты очередного кровного долга, и неизбежность загоняет меня в угол. В душе я места себе не нахожу, мечусь степным волком в неволе. Полыхающий внутри гнев не отображается на лице − внешне я сдержан и бесстрастен. Но гробовое спокойствие расползается по комнате и наводит на всех ужас. Мое время идет. Осталось совсем немного. И все же «немного времени» − лучше, чем ничего. Шанс найти выход из адова круга остается. Для меня не все кончено.

Занимаясь самоуспокоением, я опускаюсь в кресло и прикрываю веки, но моя мучительница пристраивается в ногах, ее проворная рука сально ползет по моей брючине прямо к пряжке ремня. Греховная сторона души жирным мазком перечеркивает во мне остатки морали. Огонь вожделения пожирает мою плоть и кровь. Раб собственных страстей от своей природы не убежит.

Да здравствует Госпожа Похоть! Извольте смиренно заголяться, дамы и господа, ибо против сжигаемой изнутри грязной похоти нет лекарств!

− Ты уже такой тве'рдый, − елейным голоском мурлычет Белинда, сжимая в ладони мой покорно пробудившийся член.

− Так займись делом, − резко скидываю я ее руку. − Ртом. Используй свой болтливый рот.

− Я все сделаю, как ты любишь, только не то'ропи меня, − блудливо ластится она передо мной и так и сяк. − Позволь 'расслабить тебя п'релюдией?

− Какая еще на х** прелюдия?! − раздраженно закатываю я глаза. − Завязывай с наркотой, не то растеряешь последние мозги.

У барной стойки топчется притихший «заказ».

− В чем дело, дамы? Я плачу вам бешеные деньги не для того, чтобы вы ломались, как рабыни на невольничьем рынке. Раздевайтесь и ласкайте друг друга. Вперед.

С полуприкрытыми глазами я расслаблено откидываю голову на спинку кресла, освобождаясь от всех терзающих мою зачерствевшую душу мыслей. Из-под опущенных ресниц я неотрывно наблюдаю за тем, как смело трогают друг друга отборные девочки из эскорта. Горячо − другое дело… Рефлекторно беря за волосы ублажающую меня Белинду, я склоняю ее ниже к своим бедрам. Она старается изо всех сил, со знанием дела обрабатывает мой член. Болтливый рот молчит − то, что надо… Я перехожу к иррумации и сам направляю ее голову, как мне больше нравится. Отвратно, что должного результата разрядка так и не приносит. Напряжение в теле не перестает давить на ребра. Будь проклята беспозвоночная гнида, что завелась во мне и сосет и сосет из меня кровь, изъедая все мое нутро! Воистину придет тот день и тот час, когда я слечу с катушек!

Паршивое настроение мне окончательно портит Белинда − она лезет с лаской к моему рубцу на скуле. По лицу у меня прокатывается такая волна отвращения, что я резко отстраняю ее от себя и пресекаю неуместную ласку стальным хватом за запястье:

− Какого черта ты творишь?!

Извивающиеся вокруг шеста близняшки сбавляют обороты, но Белинда заискивающе улыбается им − мол, небольшая семейная размолвка.

Играть на публику я не настроен, в моем прищуре возгорается опасное огненное свечение:

− Не смей дотрагиваться до моего лица!

− Но я только…

− Ш-ш! − велю я ей замолкнуть, продолжая сжимать ее белеющее на глазах запястье. − Ты забылась. Я не терплю диалоги и пререкания. Ясно тебе?

− Ясно, − исправляется Белинда с ложной эмансипированной стойкостью, на ее щеках появляются пятна скрытой агрессии.

Я выпрямляюсь во весь рост и закладываю руки в карманы брюк. Размеренность жестов, что неизменно мне сопутствует, непреднамеренно усиливает заложенную в мои поступки подачу: придает мне как благородства, так и налет самой настоящей бесчеловечности. Смотря на Белинду сверху вниз, поскольку она все еще стоит на коленях, я прицениваюсь к ее возможным действиям. Следующий промах обернется для нее полнейшим крахом. Любые мои забавы, какими бы безобидными они ни казались вначале, длятся до поры до времени. В итоге дело принимает крутой оборот: начали за здравие, кончили за упокой. «Зверь» − за глаза окрестили меня в Ордене, но Белинда прекрасно знает, что наречение «Зверь» отражает лишь одну микрогранулу сути того, с кем она подписала контракт.

− У нас гости, − вмешивается в мои мысли таинственное сообщение Влада. − Зацени, Гавриил, кто пожаловал на бал.

«Разорви меня черти, кареглазый запретный плод !» − с треском свалившаяся на мою голову порция сложностей вызывает у меня краткий приступ немоты. Ева… девочка моя, зачем ты здесь? Воистину не хватало, чтобы апофеозом моего личного ада стал показной пафос Никиты. С Евой нам не суждено быть вместе, точно так же, как не суждено быть вместе непорочному ангелу со жгучими карими глазами, живущему на небесах, с падшим ангелом, обитающим в проклятом раю.

В прошлый раз я совершил самое настоящее святотатство, затеяв крайней степени сомнительную мистерию на столе , которая в конечном итоге чуть не подвела меня под монастырь. До сих пор я затрудняюсь ответить, что за демоны вселились в мою голову, коль скоро я дошел до того, что распял Еву прямо на обеденном столе. Балансируя на грани добра и зла, я всерьез намеревался провести с ней воспитательную иррумацию, которая, надо прямо сказать, кардинально отличается от кормления из ложки. Мой рассудок окончательно помутился, когда я, словно сорвавшийся с цепи одичалый зверь, накинулся на беззащитное робкое создание и грубо изнасиловал ее невинный рот своим грешным языком. Другой вопрос, Ева беспрекословно подчинялась. Мне думается, она не меньше моего хотела, чтобы я полноправно владел ею. «Владеть Евой» − в контексте настоящего времени словосочетание звучит гораздо лучше.