Валерий Пылаев - Метро 2033. Выборг

Странно, ведь у Зверя должны быть мягкие лапы – он мог бы ступать почти неслышно, но на этот раз о его приближении Алекс узнал заранее. Темнота расступилась, и показалась огромная клыкастая морда. Красные глаза без зрачков слепо полыхали недобрым пламенем, а железные зубы жадно щелкали, пытаясь достать Алекса. Зверь выглядел точно так же, как его уродливая копия, стоявшая в Замке – только больше и злее. И он двигался, медленно протискиваясь из пустоты туда, где находились Алекс с девочкой. За головой появились плечи, сделанные из каких-то железок, за ними лапы с когтями из кусков арматуры, потом тело, скорее напоминавшее бесформенную кучу мусора. Зверь громыхал на ходу, с каждым шагом роняя вниз куски металла и камня.

Алекс знал, что Зверь пришел не за ним. Если понадобится, тварь с легкостью разорвет его надвое, втопчет в ничто гигантскими железными лапами – но только если он, Алекс, встанет у Зверя на пути. А встать придется, иначе все напрасно. Зверь заберет девочку, и все закончится – раз и навсегда.

Но как же мало сил! Алекс застонал и приподнялся на локтях – вернее, попытался приподняться – на самом деле он едва двинулся. С приближением Зверя руки и ноги будто бы наливались свинцом. Все, что Алексу оставалось – смотреть, как угловатая туша подходит все ближе. Вот Зверь уже склонился над ними, словно выбирая – кого же сожрать первым. Алекс почувствовал, как его лицо лизнули языки пламени, изрыгаемые внутренностями твари.

– Забери меня, – прошептал он. – Забери и уходи. Оставь ее!

И, словно услышав мольбу Алекса, Зверь рванулся вперед и вонзил железные клыки ему в грудь. Вспышка боли оказалась совсем короткой, а потом внутри что-то лопнуло, оборвалось, и Алекс почувствовал, что его уносит куда-то, мягко покачивая – словно на волнах. И одна лишь только мысль удерживала Алекса на плаву.

Девочка!

Что с ней будет? Зверю не хватит одной жизни – он все равно заберет то, за чем пришел, но Алекс оказался слишком слаб, слишком вымотан, чтобы его остановить.

– Помогите, – из последних сил шептал Алекс. – Хоть кто-нибудь… не оставляйте…

И помощь пришла. Тьму будто рассекло надвое полыхающим мечом, и сквозь образовавшийся разрез прямо навстречу Зверю шагнул кто-то. У него не было ни тела, ни лица – вернее, Алекс попросту не смог их разглядеть. Таинственный спаситель излучал столько света, что на него было больно смотреть. Он шел, наступая на Зверя, а тот ревел, щелкал зубами, но все равно пятился, теряя куски своей каменно-металлической плоти. Сияющий защитник не нуждался в оружии – он даже рук не поднимал, загоняя Зверя обратно в пустоту, из которой он вылез. Через несколько мгновений все закончилось. Мусорное чудовище рассыпалось в прах, не оставив после себя ни осколка камня, ни ржавой железки. Но и тот, кто закрыл собой девочку, ушел, закончив свое дело. Просто растворился в темноте, успев лишь напоследок повернуть к Алексу лицо. Глаза у него почему-то оказались совсем человеческими – серыми, внимательными, строгими и безумно усталыми. Не от схватки со Зверем, а вообще – от всего. Светлый ореол, окружающий загадочного спасителя, растаял, открывая лицо. Еще немного, и Алекс бы узнал его…

Но не успел. Темнота нахлынула снова, но на этот раз показалась совсем не страшной. Она расступилась, бережно принимая измученного Алекса в свои объятия. Он опять плыл куда-то, но больше не пытался бороться с течением. Девочка была в безопасности – а значит, ничто уже не держало Алекса в израненном и сожженном лихорадкой теле. Ему на смену пришел другой защитник – более сильный, более опытный. Он справится, обязательно справится, а Алекс может, наконец, отдохнуть. В том месте, куда несла его темная река, времени на это будет предостаточно, а пройти осталось не так уж много – Алекс уже слышал вдалеке знакомый голос, зовущий его туда, где темнота раз и навсегда заканчивалась. Туда, где оставался лишь свет – ни боли, ни страху, ни потерям там места не было.

– Я иду, папа, – тихо прошептал Алекс. – Подожди немножко. Я иду.

Барсу так и не хватило духу разделить их. Алекс перестал дышать почти полтора-два часа назад, но его коченеющие руки все еще обнимали спальник, в котором девочка, если верить словам Королева, превращалась во что-то новое, неизведанное. Будет ли она человеком – хотя бы частично? Вспомнит ли она Барса? От одной мысли, что он остался совсем один, что-то внутри рвалось, не оставляя ни единого кирпичика от того, кем он себя всегда считал. Хотелось выть, царапая обломанными ногтями холодную землю. Собственно, а почему нет? Чего ради сдерживаться? Кому теперь может понадобиться мудрый и спокойный командир, который всегда знает, что надо делать? Только вот ерунда все это, чушь собачья. Ни хрена он не знал и не знает – ни раньше, ни, тем более, теперь. Сумасшедший поход через земли, на которых хозяйничала смерть – без плана, без нормальной карты, без всего. Разве это могло закончиться как-то по-другому?!

Барс опустился на колени, а потом и вовсе повалился ничком на землю, закрыв лицо ладонями.

– Ну, и долго ты так лежать будешь?

Первое, что Барс увидел, оторвав голову от земли, были «берцы». Новые, аккуратно зашнурованные и начищенные «так, чтобы вакса капала», как любил говорить Петрович – завсклада с родной «Владимирской», старый армейский прапорщик. Один из тех людей, в чью жизнь даже Катастрофа не принесла почти ничего нового. Петрович сменил просторное армейское хранилище на небольшое помещение в переходе на «Достоевскую» и привычный «Союз Аполлон» на «Приму», коей на станции каким-то образом оказалось в избытке. Но в остальном остался тем же, кем был раньше – ворчливым, но добродушным стариканом, всякий раз норовящим подсунуть ношеное снаряжение вместо нового, а новое сохранить «на черный день». Будто бы могли быть дни чернее тех, когда Барсу приходилось забирать со склада оружие или одежду, чтобы снарядить новобранцев заместо тех, кто навсегда остался в далеких туннелях или на поверхности… И все же Петрович неизменно сдавался – плевался, скалился в прокуренные усы, бормотал что-то себе под нос, но неизменно выдавал все, что требовалось – под роспись, без этого никак.

Барс сам не понимал, почему он прокручивает в голове воспоминания о бесконечных боданиях с прижимистым заведующим складом. Наверное, для того, чтобы упорно пытаться не замечать Расула, с цветущим видом стоявшего прямо здесь в тех самых начищенных до блеска «берцах».

Форма на нем тоже была новехонькая – совсем не выцветшая, не потертая, ни единой дырочки или следов штопки, да еще и подобранная по размеру так, что сидела она чуть ли не как перчатка – ничего не натянуто, ничего не висит, не болтается. Поверх камуфляжной куртки Расул надел разгрузочный жилет со встроенными бронепластинами – разумеется, тоже новый, будто только что со склада. Даже вместо своей обычной «ксюхи» Расул вооружился довольно-таки редкой «сточетверкой», сохранившей в паре мест следы еще заводской смазки. А уж где он раздобыл навороченное тактическое цевье с рукояткой и фонариком, Барс мог только гадать. На «Владимирской» таких отродясь не водилось, а если бы и водились, Петрович бы скорее удавился, чем отдал такое сокровище кому-то кроме самого Барса и еще пары человек.