Юрий Силоч - Железный замок

О том, что всё напрасно: их земля вместе с «могилами отцов», все равно будет погребена под тоннами песка, и никто, кроме археологов, если такая профессия ещё будет существовать на Кроносе, не найдет их. А дикари вновь соберут немногочисленные пожитки и двинутся дальше на север.

О том, что никто и никогда не вспомнит погибших, даже если их найдут и раскопают в песке ров с набросанными как попало трупами, высохшими до состояния мумий. Подумаешь, очередной безымянный могильник на краю безымянной деревни. Их таких сотни.

Но Табас сдержался и ничего такого не сделал. В конце концов, Ибар в глазах старосты обладал куда большим авторитетом, но и его он не послушал, так что не было никакого толку стараться.

«Пусть сидят на своём барахле», — с какой-то непонятной ему самому злостью думал Табас, глядя на то, как удаляющаяся машина пылит по дороге, блестя новенькими солнечными батареями на крыше. Пусть берегут поля, которые возделывали их отцы, деды и прадеды, если клочок выветрившейся земли для них важнее собственных жизней и жизней их детей. Пусть слушают радио, которое кричит о многочисленных победах и выгодах от постоянного выравнивания линии фронта, верят в то, что Его Превосходительство, Глава Семьи и Капитан не бросит их в беде. Пусть надеются на авось и боятся поднять задницы для того, чтобы спастись.

Если бы отец не привил Табасу стойкое отвращение к религиям, то он сказал бы что-нибудь, вроде: «Бог им судья».

Городок вымирал, это было понятно с первого взгляда. Люди тут были поумней и не настолько привязаны к земле для того, чтобы оставаться, терпеть лишения и, в конце концов, умирать. Несколько улиц, параллельно-перпендикулярных друг другу, небольшая площадь. Какой-то заводик, расположенный в двухэтажном приземистом здании, ныне заброшенный, глядящий на мир темными провалами окон и скрипящий распахнутыми стальными воротами. Улицы запущены, в клумбах, когда-то аккуратно обложенных красным кирпичом, растет колючка, в бетонном фонтане на небольшой площади уже давно нет воды — один лишь вездесущий песок. На краю города заброшенная заправка с заколоченными окнами.

Проходящие мимо люди были откровенно стары — ни одного человека моложе пятидесяти. Оно и понятно: что делать молодёжи в этом богом забытом краю, к которому, к тому же, медленно, но верно, приближалась линия фронта?..

— И что дальше? — спросил Табас, как только машина окончательно скрылась из виду.

Ибар всмотрелся в стекло ближайшего магазина, покрытое толстым слоем пыли, чем-то напоминавшей пепел, и вздохнул.

— Транспорт искать, — буркнул он, обернувшись. — Раз уж карточки негде отоварить…

Во дворах кирпичных двухэтажных домов, серых и приземистых, как бараки, Табас и Ибар долго не могли найти рабочую машину, зато вдоволь насмотрелись на целую коллекцию разномастного автохлама возле заброшенных гаражей: ржавые кузова, кучи запчастей, полуразобранные двигатели. Были и другие экземпляры, с первого взгляда выглядевшие вроде как целыми, но при ближайшем рассмотрении оказывавшиеся всё такими же развалюхами, стоявшими на спущенных колёсах. Удача улыбнулась только на соседней улице — там нашёлся ухоженный джип. Солнечная батарея на крыше говорила о том, что хозяин вовремя подсуетился и поменял своему железному коню обычный ДВС на электродвигатель, а значит, его не коснулся дефицит топлива.

— Чья это машина? — спросил Табас у старушки, сидевшей на вросшей в землю лавочке у подъезда, но та притворилась глухой и тут же сбежала в дом.

Ибар, увидев это, только усмехнулся и направился в подъезд. Поднявшись вверх на пять скрипучих ступеней, когда-то давно выкрашенных коричневой краской и грозивших обвалиться, обожженный наемник постучал в ближайшую дверь. Ответа не было, хотя Табас мог поклясться, что слышал с той стороны какой-то шум. Или это ему показалось, и шумели из соседней квартиры?

Стук в другую дверь — металлическую, добротную — тоже не дал никаких результатов. Ибар сплюнул себе под ноги и вышел во двор. Встав перед домом, он хрипло закричал:

— Хозяин машины! Выходи! Или мы заберём её сами! Именем Дома Адмет! — произнёс он сакраментальную фразу, что давала человеку в форме практически неограниченную власть.

В подъезде скрипнула дверь — та самая, железная — и наружу вышел хозяин: седой пожилой мужчина, коричневый и сморщенный, как сухофрукт. Он был одет в просторные белые трусы с небольшим желтым пятнышком спереди.

— Я спал, — пробубнил он, лениво попытавшись оправдаться. — Чего шумите? Машина нужна?

— Да, — кивнул обожженный наёмник. Табас стоял рядом и делал лицо кирпичом. — У нас карточки есть. За реку отвезёшь — отдадим.

Старик только усмехнулся, обнажив редкие желтые зубы.

— Да кому они тут нужны, твои карточки?.. Магазин последний полгода назад закрыли.

— Ну вот за рекой и отоваришь, — встрял Табас.

Кажется, он разгадал замысел напарника. Недалеко отсюда, милях в сорока на север, текла река: в прежние времена одна из самых крупных на Кроносе, очень скупом на воду, а теперь почти пересохшая. Тем не менее, она станет препятствием на пути орды дикарей, и Табас был уверен, что новую линию обороны воздвигнут именно там.

После резни, учиненной жителями пустыни накануне контрнаступления, командованию будет не до разборок. Может быть, им даже удастся избежать расстрела и продолжить службу в Легионе.

«А надо ли оно тебе?», — спросил Табас сам себя и понял, что нет, не надо. Больше всего на свете он хотел вернуться домой к матери, хоть с небольшими, но всё-таки сбережениями. В конце концов, можно было продать автомат и снаряжение, а потом снова завербоваться. Только куда-нибудь на север, подальше от осточертевшей пустыни и дикарей. И от Дома Адмет с их «белыми штанами». Пусть считают, что он пропал без вести.

Старик задумался на пару секунд, прищурившись, а затем сказал:

— Что ж, резонно. Что там у вас?

— Десять суточных пайков.

Хозяин машины сделал вид, что предложение его оскорбило:

— Де-есять? — протянул он, уперев руки в бока. — Нет, не поеду. Смысла нет. Двадцать. — Назвал он свою цену и уставился на Ибара.

— Пятнадцать.

На самом деле, Табас и Ибар могли ему хоть тридцать карточек дать: всё равно в окопах этими талонами можно было лишь подтереться — никаких продуктов по ним интенданты не выдавали, предпочитая сбагривать солдатне всякую гниль.

— Пойдёт, — кивнул старикан, донельзя довольный сделкой. — Заходите в квартиру, посидите, пока я буду собираться. Пить хотите?

Разговорившийся хозяин провёл дезертиров в квартиру, которой явно не хватало женской руки. Повсюду пыль, горы нестиранной одежды, мусор, окурки, пустые бутылки. Немытая посуда с засохшей коркой грязи стояла даже на прокуренном и засаленном красном диване, который был, наверное, старше Табаса раза в два.