Олег Волков - Бунт на свалке

Чего никогда не было в пейнтбольном клубе, так это караулов. Подготовка к обороне закончена: гражданское население из прилегающих домов эвакуировано, огневые точки обустроены. Чаг точно знает куда бежать, где именно его позиция и как уходить в случае всеобщего отступления. Но это все мелочи. Кто бы мог подумать: два часа в карауле длинней двух недель мирной жизни.

Скукотища, ей-богу! Закаленное стекло панорамного окна слишком прочное, чтобы незаметно вырезать в нем маленькую дырочку и просочиться на Площадь простора. Но приказ есть приказ. Приказано караулить, приказано ходить вдоль окна и обозревать красноватый простор по ту сторону… Значит, ходи и обозревай!

— Шнык, как думаешь — зеки и впрямь пойдут на еще один штурм Финдоса? — спросил Чаг.

Ничегонеделанье располагает к продолжительным беседам ни о чем. В том числе на самые пространные и гипотетические темы. Шнык, сидя на пустом ящике, убежденно ответил:

— Очень даже пойдут.

— Откуда такая уверенность? — лениво поинтересовался Чаг.

— Видишь ли, — протянул Шнык, — раньше мой отец часто бывал в Глотке, продукты в буфет и в столовую возил. Ему довелось довольно плотно пообщаться как с работниками тюрьмы, так и с их клиентами, так сказать. Папа узнал много чего интересного…

— Шнык, ради бога, не тяни. Говори короче и по существу, — поторопил Чаг.

Просьба далеко не лишняя. Шнык обожает разводить философию на пустом месте. Если его вовремя не одернуть, то он может запросто начать рассуждать о смысле жизни и об особенностях питания канареек. Причем одновременно.

— Ну, если совсем коротко, — Шнык постарался не обидеться, — то зеками верховодят так называемые блатные и авторитет. По сравнению с огромной массой роботов, их совсем мало, от силы штука или две.

— Э! Постой. Что за «роботы»?

Чаг никогда не интересовался тюремным жаргоном и уголовной субкультурой в целом.

— Так в Глотке называют тех, кто исправно работает на руднике и тихо тащит трудовые повинности. Это от созвучия слов «робот» и «работа». Да! Очень важно — блатные не работают из принципа. Так вот. Если верить моему отцу, то этим самым блатным терять совершенно нечего. Они не могут просто так выйти, задрать лапки и сдаться на милость победителей. Они заварили эту кашу, подняли Глотку на дыбы и сперли шестерых гражданских. Если витус Тонк пообещал за гибель одного заложника расстрелять сотню заключенных, то догадайся: кого в первую очередь поставят к стенке?

— Это точно, — согласился Чаг.

По ту сторону панорамного окна в самом разгаре ясный день. Дайзен едва преодолел полдень. Часа через три светило опустится за горами далеко на западе. Ну а пока через панорамное окно действительно видна прекрасная даль.

Кажется, будто внутри кратер Финдос ровный, как стол. Но на деле это не так. В двенадцати километрах от города каменистая равнина резко обрывается вниз. Миллионы лет назад южная часть кратера просела метров на сто. Так появился Большой излом, исполинская ступенька с отвесными стенами. Первые поселенцы могли бы проявить больше фантазии. В географических названиях и так хватает частей света. Но! Что было, то было. Приподнятая часть кратера Финдос отважные предки назвали Северным плоскогорьем.

Из панорамного окна исполинской ступеньки не видно. Только где-то там, далеко-далеко на юге, угадывается остроконечный конус горы Дошар. Исполинский вулкан находится в центре еще более исполинского кратера.

Говорят, красноватый пейзаж с каменистой равниной и голыми скалами удручающе действует на выходцев с Мирема. Еще одна причина пропустить стопарик до обеда и вообще забить на работу. Вживую Чаг никогда не видел зеленых просторов Мирема, сверкающих снежной белизной гор и нежно-зеленой глади океана. Только картинки в учебнике по истории да кадры документальных фильмов по телевизору. Чаг родился и вырос на Дайзен-2. Унылый красноватый пейзаж за широким панорамным окном ему во сто крат милее зеленых рощ и посыпанных круглой галькой тропинок в ботаническом саду по ту сторону телеэкрана.

Но что это? Чаг пару раз энергично моргнул. Прекрасный вид пустыни испортили размытые силуэты. С площади долетел вопль караульного:

— Тревога!!! Нас атакуют!!!

Цепочка маленьких взрывов исполинским эхом слилась в один большой взрыв. Панорамное окно помутнело, растрескалось и осыпалось вовнутрь площади звенящим водопадом. Путь для наступления открыт.

Чаг едва успел шлепнуться возле окна и снять автомат с предохранителя, как на той стороне площади показались красные фигуры. Чаг тут же открыл прицельную стрельбу. Три сотни метров — расстояние вполне приличное. Но вслед за первыми фигурами на Площадь простора буквально хлынул поток заключенных.

Глаза от удивления едва не выпрыгнули из глазниц. Большой палец правой руки деловито перевел переключатель на автоматический огонь. Чаг перешел на стрельбу короткими очередями: боеприпасы еще понадобятся. Третий взвод вступил в бой. Сорок стволов поливают площадь стальными пулями.

Но зеки селевым потоком, вопреки законам гравитации и самосохранения, с еще большим напором вливаются на Площадь простора. Заключенные сотнями спрыгивают с разбитого окна и с дикими воплями бегут прямо на плюющие огнем автоматы.

Стальные пули косят наступающих десятками. Но на место одного убитого из взорванного окна тут же выпрыгивает еще пять. Не обращая внимания на плотный огонь, зеки с упорством безумных прутся на засевших в ресторане бойцов Народной армии.

Чаг влет расстрелял первый магазин. Второй. Третий. Воткнул четвертый — никакого результата. Расстояние до бегущих зеков стремительно сокращается.

— Внимание! Третий взвод! Отступаем!

Приказ командира пролетел мимо сознания. Это не война — это бойня! Игра в одни ворота, в ответ ни одного выстрела. Четвертый магазин стремительно опустел. Чаг полез в карман разгрузки за пятым.

— Непоседа!

Грубый удар по голове отрезвил Чага. Пустой магазин выскользнул из рук.

— Уходим!

Шнык уже возле барной стойки. А в зале ресторана, Чаг оглянулся, никого. Ушли. Все ушли. Отступили. Едва не остался один.

Чаг рванул прочь от окна и с ходу перемахнул через барную стойку. За неприметной дверью кухня. На стенах белый кафель, а посередине широкие плиты. Шнык уже на другой стороне в раскрытом настежь проеме. Едва Чаг обогнул вторую плиту, как Шнык коротким жестом велел пригнуться. Чаг упал на пол.

Грохот выстрелов и свист пуль. За спиной крики и шлепки падающих тел. Чага пронесло по скользкому полу в распахнутую дверь. Прямо на четвереньках он выскочил в коридор. Шнык тут же с грохотом захлопнул дверь.

— Уходим! — бросил Шнык.