Владимир Перемолотов - Страховщики

— Внимание! Гости.

— Скорее уж хозяева…. - отозвался Чен, показывая, что услышал. — Ездят люди, дома им не сидится…

Самое время пришло включать невидимки.

Они вышли к нам стройными рядами. Впереди бежали собаки. Следом скакали всадники, а за ними с отставанием шагов в сто, неспешной трусцой бежала пехота. Если б не она, то это все очень походило на псовую охоту, как её показывают в исторических фильмах. Собаки радостно взлаивали, словно понимали, что для них в лесу не существовало ни врагов, ни опасности и создавали какую-то праздничную суматоху…

Это кончилось, едва они заметили наши пол трубы.

Ничего страшного в блестящей железке не таилось, но она отлично привлекала внимание своей несуразностью. Надеясь на дикарское любопытство, мы стояли впереди, метрах в тридцати перед ней невидимые и неслышимые.

Теперь собаки прыгали вокруг хозяев, продолжая жить собственной жизнью и ожиданием охоты, но кто-то из туземцев махнул рукой и сперва собаки, а потом и всадники смело двинулись вперед.

Если б на моем месте очутился кибер, то для всей компании все кончилось бы плохо и сразу.

Но, поскольку в засаде сидел я, а не он, то все прошло гораздо гуманнее.

Первыми мы положили опередивших всадников собак.

Это, конечно произвело впечатление на всю компанию. Они ждали неприятностей и похвально быстро среагировали на них — спешились. Без суматохи, даже сохранив строй. Попыток проникнуть в лес местные предприняли уже около десятка, и все они заканчивались одинаково — временным параличом. Похоже, что они уже сумели сделать из этого выводы, и никто из гостей не испытывал страха. Что ж они правы. Смерть им и сегодня не грозила. Разумеется, если мы сумеем помешать им реализовать свой самоубийственный план переправы на правый берег.

… Оцепенение, в котором последнее время пребывал Седьмой, все ничем ни кончалось.

Он обменивался информацией с Десятым, Одиннадцатым и Двадцать третьим, но ничего важного в том, чем они обменивались не было — рутинные данные о состоянии Периметра и ничего больше. Эта информация никогда не устаревала — она почти не менялась.

У каждого из них жизнь крутилась по замкнутому контуру. Одни и те же события следовали одно за другим, обещая что-то новое, но не заканчиваясь ничем. Циклы проскакивали словно кость, что проносилась над носом собаки, не оставляя после себя ничего, кроме запаха и раздражения. Напряжение копилось, копилось, но так и не переходя порогового значения, спадало. Враги появлялись, совершали вдалеке какие-то эволюции, кое-кто даже многообещающе приближался, но внутрь запретной зоны не попадал…. Что-то у них не получалось.

Вот и сейчас, очевидно, назревало то же самое. Враги обозначили себя на дальних подступах.

Если б Седьмой мог молиться, он взмолился бы своему электронному Богу, чтоб тот сделал так, чтоб в этот раз все получилось. Чтоб все дошло до самого конца.

Чтоб те, кто шел — дошли, чтоб они сделал что-нибудь, чтоб пересекли ту незримую линию, что обозначала для него Периметр Охраняемой Зоны…

… Они совещались, все время оглядываясь на собак. Через пару минут трое с обнаженными мечами двинулись вперёд. Туземцы двигались каким-то кривым зигзагом и за их эволюции с живейшим интересом смотрели с обеих сторон.

— Мои, — сказал я.

Этим я тоже позволил пройти пару шагов за собачий пунктир, обозначивший запретную зону, и там аккуратно положил.

Пехота потихоньку подтянулась и, перегородив дорогу, замерла за спинами спешившихся всадников.

Без суеты, словно чувствовали, что ничего им сейчас не грозит, они построились в линию, неспешно выставили перед собой луки…

Не спуская глаз со стрелков, я лег на землю. Полтора десятка стрел пронеслись над дорогой, и пропали — какая-то нашла себе цель, застряв в стволах деревьев, но большая часть просто потерялась в кустах, что росли по обеим сторонам дороги. Несколько попали в нашу трубу и раскололись щепками.

— Живой?

Вспышка резанула меня по глазам. Я машинально посмотрел правее и увидел силуэт Чена. Его словно облило белым огнем. Невидимка вспыхнула молочно-белым светом, как раскаленный добела уголек в глубине костра и стала медленно меркнуть. Это оказалось красиво — ослепительно белое на зеленом фоне, но совершенно некстати.

— Вот он!

Если б туземцы испугались! Напротив, обуянные какой-то восторженной злобой они бросились к шефу, потрясая оружием. Тот еще не сообразив, что невидимка перестала быть невидимкой, стоял на их пути, выжидая момент, что положить всех одним разрядом. Я не знаю, кого он им напомнил, но ничего хорошего от таких как Чен они точно не ждали. Трое на бегу бросили короткие копья, и мой товарищ присел от неожиданности. Я парализовал этих и еще двоих, что неслись следом, а Чен еще не понял, что произошло. Ему и в голову прийти не могло, что с невидимкой что-то может случиться.

— Невидимка отказала, — крикнул я, останавливая второй ряд. — Тебя видно! Назад!

Ближний ряд туземцев еще падал, но навстречу нам, с дальнего конца, там где сгрудились пешие поднялись новые стрелы.

Они летели нам навстречу, летели и я не знал чем их остановить. Лучников я опрокинул, но стрелы… Инстинкт бросил меня на землю. А Чену пришлось хуже. Туземцы видели мишень, и больше половины стрел послали в неё. Только шеф не оплошал. Кабинетного работника дикари может быть и пристрелили бы, но вот аварийного комиссара… Коллега прыгнул в сторону, перекатился через голову и со всех ног бросился к трубе.

Если б я имел побольше фантазии и поменьше информации, я бы принял летящую над землей фигуру за приведение. Одного взгляда на сверкающий чистым белым светом силуэт землянина хватило бы, чтоб идентифицировать моего шефа — привидение оно и есть привидение. Только у местных с такими вот фигурами имелись какие-то свои, не веселые ассоциации. Перебивая друг друга, они прокричали одно слово, которое ни я не переводчик не поняли, и, топча бедных собак и ранее отправленных в беспамятство товарищей, бросились следом, обнажая на ходу мечи.

С их стороны это было проявлением глупости, ибо, если б они стали стрелять, то стрела догнала бы шефа в одну секунду. А теперь, когда каждый хотел зарубить моего начальника лично, у того имелось не меньше семи секунд, что б парализовать это сборище дилетантов, чем он благополучно воспользовался.

Не дожидаясь, когда отставшая пехота примчится к нам, чтоб принять участие в деле, я положил и её. Словно застигнутые внезапным сном люди валились на землю и когда железные панцири пехотинцев сталкивались, над дорогой словно гром гремел.

Когда грохот исчез, на дороге стало тихо-тихо….

С этой секунды в окрестностях двигались только листья, облака и мы…