Владимир Перемолотов - Страховщики

Улыбка у Моро стала еще шире. Улыбался он так широко, что это ни в какие ворота не лезло. Что-то он упускал в нашей мимике.

— А означает это, — продолжил Чен, — то, что планета попадает под земную юрисдикцию, и следствие будет вестись по Земным правилам. Что в свою очередь означает, что я могу требовать допроса с помощью психотропных средств. Слышал о машине правды? Журналисты его еще называют «Допрос подкорки»?

Все-таки что-то этот тип знал о нашей судебной системе и поэтому угрюмо полюбопытствовал.

— А второй выход?

— Ты уходишь — мы остаемся. Ты нас не видел, мы тебя не видели. Станешь местным… Детей нарожаешь… Остепенишься. Врать научишься.

Он молчал и о чем думал — неизвестно. Не исключено о том, чтоб снова попытаться нас поубивать. Я бы не удивился. Оставаться тут без надежды на помощь… Это виделось ни чем иным, как немного растянутой во времени смертью.

Моро молчал больше минуты. Какие комбинации строились в голове нашего нового приятеля я даже не гадал, но потому как сверкали его глаза он какие-то свои варианты просчитывал. В конце концов, раненый закрыл глаза и сделал вид, что потерял сознание.

— Ладно, — не стал печалиться Чен. — Полежи, подумай. Только уж прости, чтоб ты про нас гадостей не думал, мы тебя снова парализуем. У нас и без тебя с твоим грузом проблем хватает…

Решение проблемы, которую мы считали неразрешимой, оказалось настолько простым, что даже говорить об этом не хотелось. Горюя, о потерянном «воробье» мы совсем забыли о том, что наши НАЗы тоже имеют аварийные передатчики.

Вспомнили об этом, когда, глядя на парализованное тело несостоявшегося убийцы, мы вслух горевали о том, что его НАЗ пропал вместе со всем содержимым, в числе которого должно быть как минимум два «воробья».

Говоря это, я погладил свой опустевший ранец и пальцем наткнулся на датчик. Он тихонько подмигивал мне, словно укорял за короткую память. Наверно все это появилось у меня на лице, так как Чен сказал:

— Так… Осталось придумать как его выключить.

— Зачем? — удивился я. — Зачем выключать?

— Чтоб донести до ямы. «Воробья» мы могли включить и выключить…

Тут я засмеялся. Этот-то ответ просто лежал на поверхности.

— А как мы с тобой комплексы носили? Забыл?

… Последние дни Эвин, отпросившись у эркмасса жил своей жизнью.

У него появились свои дела. Свои недоделанные дела, ждущие завершения.

Эвин в полуразрушенном городе следил за Бомплигавой.

Тот регулярно ездил в монастырь Братства, но вел себя так, словно чувствовал, что Эвин рядом — осторожничал, ходил с охраной.

Как тому удалось выжить после той стрелы?

Из-за слежки Лоер стал завсегдатаем той корчмы, где блеснул храбростью и умением, защищая от разбойников старика аптекаря. Его кровник, похоже, вел какие-то дела с Братством, а это позволяло надеяться на то, что он еще разочек проедет перед окнами корчмы и тогда…

Друг градосмотрителя, в одиночку побивший всю банду Хамады, стал достопримечательностью, и каждый его приход теперь приветствовался засидевшимися там горожанами. Усаживаясь так, чтоб видеть площадь перед монастырем, он пил вино и разговаривал с ученым стариком, для которого корчма стала в какой-то мере рабочим местом. За соседним столиком он составлял гороскопы, торговал какими-то склянками со снадобьями, писал прошения.

Когда у аптекаря случался перерыв в работе, он своими речами разбивал Эвинову скуку и озабоченность. Лоер слушал его в пол уха — больше старческих разговоров его занимали мысли о том, чем что связывает его врага и Братство… Откровенный мерзавец и — монахи… В Братстве конечно святых не много, но все-таки…

Все сходилось к тому, что у его врага появился какой-то сильный покровитель. Возможно даже из самой верхушки Братства — уж больно странным казался недавний случай со стрелой. Не просто же так он промахнулся… Не могло такого быть… Приплетать к этому делу градосмотрителя он не собирался. Ту сгодилась бы фигура покрупнее… Только вот откуда её взять? Из какого кармана вытащить?

… Старик уже давно звал его к себе, но Эвин все отказывался, но вот сегодя — согласился.

Ежедневно бродя по развалинам он представлял хибару, в которой обитает аптекарь — тесноту, ветхость и сквозняки по земляному полу… К своему удивлению он ошибся. Дом старика оказался вполне приличным, не дворец, безусловно, но и не лачуга. Видно зелья приносили бородатому умнику и медь, и серебро, и золото… В комнатах было темновато, но чисто — настоящее обиталище умного человека. Вверх по стенам, теряясь в сумерках, уходили стеллажи с ящиками и горшками.

«Разбогатею, — подумал Эвин, — приглашу его к себе в замок. Стану с ним умные беседы вести».

Только вот рано об этом пока задумываться. Как не печально, но Бомплигава все еще топтал землю этого мира. И нельзя сказать, что он что-то не так сделал в прошлый раз, просто в тот вечер Бомплигава, как оказалось, шел последним, а не вторым… Скромность спасла ему жизнь, отняв её у кого-то другого…

Усадив гостя, старик забегал по скрипучим половицам, по-детски хвастаясь, доставал какие-то банки, тряпочки и горшки, пахнущие небывалыми болезнями, и ставил все это перед Эвином, словно и без того удивительных вещей на столе не стояло в избытке.

Тут действительно, как на хорошей кухне, чего только не стояло — даже что-то небывалое в трубе из прозрачного материала, похожего на замерзшую воду, что возили из-за Серединного моря. Эвин неодобрительно покачал головой, дивясь расточительству. Эркмасс из такой посуды пил, а тут… В склянке висела какая-то гадость чуть не с тремя головами…

Гость заинтересованно присмотрелся.

Точно! Три головы!

Взгляд скользнул ниже…Что-то там еще имелось кроме свитой в пружину гадины….

Солнечный луч пробился сквозь занавес и лучезарно, словно палец Кархи, уткнулся в стол аптекаря. В ярком, радужном пятне проявилось вдруг женское лицо. Только что скрытое темнотой оно вдруг выступило, словно ночной огонь на сторожевой башне. Глаза незнакомки заглядывали в душу, тревожили…

— Что это?

Старик, стоявший на лестнице и тянувшийся за какой-то коробкой, обернулся, посмотрел и сказал со значительной торжественностью человека, обладающего диковиной.

— Это знаменитый элернийский червь. Во время двоелуния…

До червяка, что висел в воде, Эвину не было никакого дела. Он небрежно, едва не уронив, сдвинул склянку, освобождая рисунок.

— Червь? Какой червь? Что там за благородная дама?

Старик заскрипел лестницей, спеша на помощь своему червяку, и на ходу говорил:

— А…. Дама… На базаре говорят, что это дочь Северного Императора, что ее похитили страшные Железные Рыцари, те, что обосновались в лесу, и теперь требуют выкуп. А отец готов отдать ее в жены тому, кто освободит ее из рук похитителей…