Николай Побережник - Эрта. Время сирот

Уже сутки льет мелкий дождь, дорога превратилась в кашу, Молчун, гнедой конь, подарок Дуке, устало и с трудом ступает по грязи. Распрягать его Кинт не стал, седло так и лежит в повозке. Некогда было аккуратно переложить вещи, да и ночевать в повозке, съехав в лес удобней, чем на земле, что Кинт делал уже два раза. Пару дней назад он молча попрощался и поблагодарил Маара и Ллодэ, старик лишь с сожалением покачал головой, вручил Кинту на память и в подарок небольшой сверток, в который еще некогда было заглянуть. Дорога, небольшой отдых, накормить и напоить Молчуна и снова дорога, сам Кинт питался все эти два дня в сухомятку и на ходу. На третьи сутки прекратился дождь, небо перестало хмуриться и рассвет порадовал безоблачным небом и ярким, весенним Светилом.

— Давно бы так, — буркнул себе под нос Кинт, — Пррр, стой Молчун.

Кинт спрыгнул с повозки, немного размять ноги и осмотреться. Дорога спускалась в долину, через которую серой лентой, параллельно реке извивался торговый тракт.

— Вот и добрались, — снова сказал вслух Кинт.

На что Молчун, словно понимая слова, закивал головой, звякнул упряжью, и фыркнул.

— Вон в излучине мельницы и ферма похоже, попробуем попроситься на отдых и ночлег.

Молчун снова закивал.

— Да уж… в первый раз в жизни с конем как с человеком разговариваю, ладно… но! Поехали.

Через час повозка подъехала к ферме, старый каменный дом хозяина, много разных деревянных построек, около сотни голов рогатой скотины месят грязь и навоз в загоне. Из печной трубы поднимается дымок, в окне дома дрогнула занавеска, дверь скрипнула и на порог вышел мужчина, держа в руках старый однозарядный охотничий карабин.

— Добрый вечер! — устало, но как можно приветливее поздоровался Кинт, — третьи сутки в пути, я могу заплатить за ночлег и горячую еду.

Из–за двери выглянула женщина с милым лицом, а за ней еще двое ребятишек.

— Откуда едешь? — спросил хозяин фермы.

— Из Конинга.

— Так навигация открылась, почему не морем?

— Я путешествую, по торговому тракту безопаснее, да и не берут на пароход моего Молчуна, — Кинт кивнул на коня.

— Я бы не сказал что безопаснее… ладно, двадцать… нет, двадцать пять кестов серебром, накормим и можешь ночевать.

— Тридцать, и Молчун ночует в конюшне.

— Договорились, — кивнул фермер, и отдав карабин женщине пошел открывать ворота.

Семья фермеров не лезла с расспросами, по виду Кинта было понято — не до разговоров. Поев горячего, и переодевшись в сухое, Кинт лег спать. Хозяева постелили ему в чулане, на огромном сундуке, и вытянувшись на соломенном матрасе, укрывшись суконным одеялом, Кинт сразу уснул. А проснуться он смог только к обеду, так же молча поел, поблагодарил хозяйку и стал собираться.

— Вы бы не ехали один а дождались обоза, — не входя в чулан, прислонилась к двери женщина, к которой тут же прилипли трое ребятишек, все конопатые, рыжие и залатанной во многих местах одежде.

— Так сколько его ждать–то? Нет, поеду я.

— Недалеко от Валтира, что в одном дне пути по тракту, недавно нападение кочевников было.

— Сегодня четный день, на постах дорожная жандармерия будет стоять.

— А ну верно, — согласилась женщина, — может вам в дорогу собрать еды?

— Спасибо, не надо, у меня есть запасы.

— Ну как знаете, — ответила женщина и нежно подтолкнув вперед себя детей пошла на кухню.

А Кинт собрал вещи, что за ночь успели просохнуть и переоделся. Камзол, пояс с револьвером, штык, за спину чехол с карабином, шляпу… На выходе из дома Кинт посмотрел на себя в небольшое зеркало.

— То, что надо, сам себя не узнаю, — буркнул он себе под нос и вышел.

После того как Кинт запряг в повозку Молчуна, он наконец–то разобрал и переложил вещи. В свертке, подаренном Ллоде, обнаружился пояс с армейским револьвером новой модели в кобуре и несколько десятков патронов в деревянной коробке, еще старый, застиранный, с несколькими темными и явно кровавыми пятнами походный платок, а еще записка на куске упаковочной бумаги…

«… Кинт, ты хороший человек и я надеюсь, что эта нелепая история разрешится положительно, надеюсь, мой скромный подарок тебе пригодится. Если случится, оказаться в Майнге, то найди мастерскую Бара, передай ему походный платок и привет от капитана Ллодэ, он сможет тебе помочь, во всяком случае, в ночлеге и обеде не откажет. Помни старика Ллодэ, и до встречи, не унывай сынок, в мире много хороших людей, даже если картина перед глазами и все происходящее с тобой говорит об обратном».

— Ты тоже хороший человек, — вслух сказал Кинт и убрал платок и записку в ранец.

Все проверив и надежно закрепив, Кинт вернулся в дом, подошел к хозяйке и взял ее за руку, та вздрогнула, но не увидев в глазах Кинта опасности, не стала вырывать руку или кричать…

— Вот, — Кинт вложил ей в ладонь золотой кест, — это вам в благодарность, и я хочу вас попросить, если вдруг кто–то будет спрашивать об одиноком путнике на повозке, то я вас очень прошу, скажите, что не видели никакого путника.

Женщина зажала монету в кулаке и сказала:

— Если у вас проблемы с законом, то не беспокойтесь.

— Спасибо еще раз и прощайте…

Весь день Кинт провел в пути и к вечеру догнал какой–то обоз. Четыре больших, грузовых фургона запряженных четырьмя лошадьми каждый, медленно ехали по тракту в сопровождении пятерых вооруженных длинными пехотными винтовками всадников. Стало темнеть, и обоз остановился недалеко от моста через не широкую речку. В обозе занялись лошадьми, и Кинт тоже позаботился о Молчуне, а затем достал из запасов провизии несколько кусков вяленного мяса, развалившись в повозке перекусил, запил парой глотков шанта из фляги, достал трубку и уставился в небо. Услышав цокот копыт пары лошадей, Кинт приподнялся на локте…

— Эй, в повозке… если ты решил присоединиться к обозу, чтобы ехать под охраной, то заплати пятьдесят кестов и присоединяйся. Иначе, случись что, мы даже не посмотрим в твою сторону.

— Хорошо, — Кинт пожал плечами.

— Что хорошо? — привстал в стременах один из всадников, пытаясь разглядеть Кинта, но его лицо наполовину скрывали поля шляпы.

— Хорошо, можете не смотреть в мою сторону…

— Понятно, тогда держись подальше или проезжай вперед.

— С чего это?

— Хозяин обоза нервничает.

— Успокой его, нам просто по пути… еще, скажи, что если, как ты выразился «случись что», то он может рассчитывать еще на одного стрелка.

— Ну хорошо, раз так… Но все же когда двинемся держись немного подальше.

— Договорились, — ответил Кинт.

В обозе закончили ужин и двинулись дальше, установив над фургонами жерди с дорожными фонарями. Кинт двинулся за ними, немного отстав, а спустя пару часов обоз достиг поста корпуса охраны дорог с дежурившими на нем тремя жандармами и уже там встали на ночлег. А Кинт, решил ехать, чтобы к утру достигнуть Валтира и уже там отоспаться минимум сутки. А от Валтира всего–то двое суток пути до корпуса охраны дорог. Дежурства жандармов на постах по четным дням отчасти отбивали охоту у вероятных дорожных разбойников и кочевников нападать на едущих по торговому тракту, и уповая на это Кинт отправился в путь, выкрутив посильней фитиль лампы. Монотонно стучат копыта по булыжнику мощеной дороги, пару веков назад выложенной предками, Кинт движется на юг и ночью уже не так холодно как на перевале. Где–то в роще, недалеко от дороги кричит ночная хищная птица, и ей отвечают воем гиены, вышедшие на ночную охоту. Молчун недовольно фыркает, а Кинт, помимо уже двух револьверов на поясе положил карабин на колени и внимательно прислушиваясь, поглядывает по сторонам от дороги. Под утро пополз туман от реки, которая словно копируя дорогу, течет вниз меж холмами поросшими лесом. Ранним утром, лишь только забрезжил восход, Кинт услышал какое–то жужжание. С восточной стороны, сначала параллельно линии горизонта, а потом, снижаясь, двигался скревер, и с ним было явно что–то не в порядке. Он то чуть поднимался, то завалившись в сторону начинал снижаться, потом появилась струйка белого дыма, может и пара… а затем скревер задымился и резко начал снижаться, и спустя пару минут скрылся за холмом.