Сухих Анатолий - Текст ухватил себя за хвост

Естественно, моей ладошке ничего не угрожает, потому что лес виртуальный. И дятлы тоже виртуальные. И бобры. Но бобры валят, а дятлы долбают, а остальные сущности, зловредные и не очень, они просто так не появляются, а с определенной целью. Только бобры без цели, и дятлы без цели. Потому что дятлы долбают, а бобры валят.

А я, соответственно, миссию выполняю, и мне ни бобры, ни дятлы миссию выполнять не мешают, впрочем, и не помогают тоже, они как бы для антуража. Потому что, что это за лес, если в нем нет ни бобров, ни дятлов.

Это неправильный лес. А у меня в квесте лес правильный. И заколдованный. Я, правда, надо честно признаться, пока ни одного бобра не встретил. Наверное, время еще не пришло.

– Но вы же понимаете, вы не можете этого не понимать, что происходит смена парадигм. А это процесс не только очень болезненный, он чреват социальным взрывом. А может, или даже наверняка, и реальными взрывами и трагедиями. Мы находимся в точке бифуркации, и достаточно малейшего толчка, взмаха крыла бабочки, чтобы процессы стали неуправляемыми, и развитие событий приняло необратимый характер. – Вениамин Николаевич сделал паузу и оглядел участников совещания. На совещание его пригласили, вернее, вызвали безапелляционно, и попросили сделать доклад.

Докладом это, естественно, назвать трудно, скорее отчет нашкодившего школьника. Предыдущая точка бифуркации, временной интервал, когда взрывались газопроводы в момент прохождения поездов, не раньше и не позже, когда пароходы сталкивались с паровозами, океанские корабли разрезали друг друга, землетрясения и аварии, бунты и перестрелки следовали с какой-то неотвратимостью, была пройдена, с большими потерями пройдена, в основном благодаря и вопреки антагонистической схватке 'бульдогов под ковром'. Одним из бульдогов и был Вениамин Николаевич.

Именно им и была создана, собрана и как бы оснащена, хотя о каком оснащении можно говорить, когда никто вообще не понимал, что на самом-то деле происходит, контора, в одном из официальных названий которой присутствовало слово 'экология'.

Три однокашника, к тому времени уже достаточно остепененные, в смысле защитившиеся, в одной из студенческих аудиторий альма-матер вдруг внезапно поняли, вернее проговорили, как бы озвучили то, что есть взаимосвязь, и взаимосвязь эта имеет объективный характер.

И что инструмента определить, вычислить эту взаимосвязь на настоящий момент состояния науки не существует, что знания нет, и не предвидится.

Но что-то же на самом деле происходит. Озвученная мысль настолько их потрясла, что они начали усиленно, интенсивно разрабатывать инструментарий. И были замечены. Потому что не одним им, оказывается, эта мысль, неоформленная, неосознанная, неозвученная, покоя не давала. И стали они эту мысль думать, интенсивно думать.

В общем, думали они, думали, и придумали. Так наша контора и появилась, не на голом месте, естественно, много было в недрах системы чего к тому времени напридумано и насоздано. Изучать было поздно, нужно было действовать.

– Прошу извинить меня за пафос. Но, что делать – бывают времена и обстоятельства, когда без пафоса не обойтись.

Это звучит пафосно. Скорее даже помпезно. И это говорит об отсутствии того, чего называют в народе 'комильфо'. Не в нашем, естественно, народе. Вернее, разумеется, в нашем, но не в народе. Ну, вы поняли.

Понять то вы поняли, но явно не уразумели. Потому что 'селянки на покосе' – это, видимо, не совсем про вас. Вернее, совсем не про вас, потому что если вам и довелось в руках литовку подержать, то недолго и опасливо – как бы чего не вышло.

Ну и не про меня, естественно. Хотя я-то как раз литовку держать чуть-чуть умею. И у меня литовка как раз есть. Летней порой на зорьке я иногда выхожу в чисто поле…

Нету, нету у меня скотины, я так, чисто из эстетических соображений – в смысле, чтобы сорняки на даче меньше колосились. Но отбить косу, навострить косу, под рост подогнать, ухватить правильно и… обычно, правда, трудовой энтузиазм заканчивается минут через сорок. На дольше меня никогда не хватает.

– Сына я тебе не отдам, – Маргарита Васильевна начала прямо, без обиняков, какие недомолвки могут быть между старыми соратниками. Вербанул её майор, или он тогда еще в капитанах ходил, в самом начале перестройки, студентка-старшекурсница с пузиком уже становившемся заметным, активно философствовала по поводу и без повода, её интеллектуальный коэффициент и хорошо подвешенный язычок выделяли дамочку даже в той среде либералов-демократов первой волны, которые и на Арбате тусовались, и на Тверской дискутировали.

Информацию она сливать категорически отказалась, но майор и не настаивал, он её на 'крючок' поймал, в смысле, что давал ей 'задания' и даже отчета не требовал – Марго умела создавать ситуации, ловила всё на лету, и была не просто лидером, а именно неформальным лидером, лидером-невидимкой, одна-две фразы, ловко вброшенных Марго в споры и дискуссии, которые тогда царили и бушевали и на улицах и в аудиториях, могли полностью и кардинально поменять и настроение и запал, и сбить или наоборот, заметно повысить градус, поменять направление на диаметральное или вовсе на перпендикулярное.

Как она это делала, майор и не понимал, да и не хотел понимать, он просто встречался с дамочкой в кафе и беседовал, не расспрашивая и не инструктируя, только как бы чуть вправляя мозги. А вправленные мозги делали своё дело так, что у майора аж дух захватывало.

– Ты это так говоришь, будто это я у тебя мужа забрал.

– Да нет, извини, но ты же тогда мог вмешаться, ведь ситуацией-то владел. Впрочем, ладно, проехали.

– Марго, правда, мы тогда по следам только и поняли, что там на самом-то деле было. Но ты ведь не за этим меня позвала. А тут я тебе пока помочь тоже не могу, разве что сильно прижать этих твоих, но сама же понимаешь, круги пойдут сразу. Так что давай сама, у тебя лучше получится.

– Клим, дай слово, в этот раз дай слово, что если хоть что-нибудь, сразу позвонишь. Даже если и не будет ничего, просто поймешь, что что-то не так. Обещаешь?

– Ладно, Марго, как только, так сразу. И даже раньше. – Полковник, было, усмехнулся, но тут же изобразил готовность, понимание и сочувствие. Но Маргарита Васильевна всё поняла правильно, даже слишком правильно.

Теория Большого Взрыва всё объясняет. И всё становится сразу так понятно, и всё становится на свои места. Большие ученые исследуют всякие явления, строят всякие Большие Андронные Коллайдеры и пытаются понять, а что же это было на самом деле. Но я так полагаю, что на самом деле это, мало того что не объясняет вообще ничего, так и всё окончательно запутывает.