Сухих Анатолий - Текст ухватил себя за хвост

– Ты мне льстишь, ага? А то я тебя не знаю. Давай уж, вываливай, с чем пожаловал.

– Дю, это же не я к тебе пожаловал, это ты тут непонятно зачем оказалась.

– Стреляли. Я, сам знаешь, давно уже ленивая стала, как твой Емеля, и если бы не стреляли, я бы тут ни за что… думаешь, мне заняться нечем, по жизни?

Это же другая цивилизация. Иные. Инородные и враждебные человеку, впрочем, не только человеку, вообще жизни, как форме существования белковых тел. Не потому что они что-то против нас задумали.

Просто мы для них не существуем. В принципе. Потому что, то, что мы есть на самом деле, они не знают, потому что сама форма и структура материи ими воспринимается совсем по другой физике.

Мы тоже о них знать ничего не можем в принципе. Они для нас никакие не сущности, они для нас нечто нематериальное, их для нас вообще не существует. Как бы. Но они запросто могут разрушить наш мир. Походя.

Не заметив, даже, что мы тут есть, разрушить наш мир, как Везувий разрушил Помпею, как человек давит муравья, даже не подозревая о его существовании.

Потому что, то, что для них процесс для нас по определению является катаклизмом.

Само понятие энергоинформационных структур для них и для нас имеют совершенно разную природу, разную физику. Они бы еще могли каким-то образом вступить во взаимодействие, в энергоинформационный обмен с нашим океаном, с нашим как бы Солярисом, если бы он был разумным и сумел расшифровать их сигналы, их процессы, их взаимодействия.

Потому что наши сигналы, то, что может человек и человечество в целом, для них не более, чем флуктуация, бульканье структуры, может быть и ошибка эксперимента, если они этот эксперимент проводят, но это вряд ли.

Тогда бы они нас уже обнаружили и каким-нибудь образом обнаружили себя. Как человек, увидев муравья, может за ним какое-то время понаблюдать, или как муравей, пробегая по человеку, может догадаться, что перед ним нечто живое, и может быть даже съедобное, и кусить со всей дури кусок, даже не подозревая, чем это ему может обернуться.

Впрочем, я ничего о них не знаю, и чем может обернуться наше взаимодействие, даже предположить не смею, настолько всё это становится страшно, безумно и бредово.

Не исключено, что и наши некоторые действия для них не только разрушительны, но и очень катастрофичны. Та волна, та пурга, которую мы способны взбаламутить и погнать, вполне возможно, для них или яд, или зараза, или просто типа почесуха, и они, не зная её природы, реагируют на неё своеобразно, а у нас тут ой-ё что от этого происходит.

И вот тут, я не знаю каким образом, но этот фокус с древними артефактами, всякими пирамидами, дольменами, Стоунхеджами, вполне возможно, имеет какой-нибудь смысл, или непосредственно, или опосредованно.

Возможно, что и фокус с двадцатью восьмью также что-то может, особенно, если в нужное время и в нужном месте.

Похоже, что и наш квест тоже имеет какой-то смысл. Притом, именно этот квест оказался наиболее эффективным или эффектным средством организации этих самых энергоинформационных потоков. Я не знаю, как оно так получается, только тут уже появляется какая-то призрачная надежда на диалог.

То есть, похоже, есть тема для изучения, не нащупаны, даже и за пределами осмысления, находятся механизмы взаимодействия, сигналы и реакции, но уже ощущается, что это не просто хаос, белый шум, но уже нечто упорядоченное, вернее пока только начинающее упрорядычеваться.

Что забавно, как с утра аппарат включили, так белый шум фиксируется в некоторых диапазонах, а как в квест кто поиграл – так от него сигнал идёт. И когда играет, идёт, и после идёт, часов восемь идёт сигнал, потом затухает.

Чем больше народу играет, тем сигнал мощнее, более четкий и упорядоченный, аддитивность и принцип суперпозиций не наблюдаются, другие какие-то эффекты, кратные проявляться начинают.

Престидижитатор это отфиксировал уже неоднократно. Но пока нет воспроизводимости результатов. Впрочем, воспроизводимости вообще не обнаружено, обнаружено только какое-то взаимодействие. Элементы взаимодействия.

Вообще-то я всегда любил элемент абсурдятины. Вот должны были появиться инопланетяне – они и появились. Это железная логика. Хотя, чего им тут делать то? Мы тут, понимаешь, мир спасаем, а они зачем? Только чтобы роман стал фантастическим? Или тоже мир спасать?

На халяву, в общем, прилетели, видно почувствовали чего-нибудь. Или интуиция. Хотя, какая у инопланетян может быть интуиция? – Они же зеленые.

Просто узнали, что у нас тут вона чего происходит. И прилетели. Погреться, так сказать. Почерпнуть забесплатно. Мы же с них плату не возьмем – пользуйтесь, сколько хотите, пока мы добрые. Халява пришла! А вот элемент абсурдятины я как-то и не обнаружил, хотя я ее очень и очень люблю. А еще я люблю, чтобы всем стало хорошо.

No Больше всего оживляет беседу не ум, а взаимное доверие.

… Эпигон с ума сходящей в душу тьмы, оглянись – твоя на вздох отстала тень, разом выдохлась, и надо думать – мы, снова будем, снова люди – да не те. Город в саван, будто с барского плеча, снарядился, словно праздник новый год, спит надежда – про которую молчат, что-то шепчет нашим куклам кукловод. Рвётся в небо, рвётся надвое твой вой, за спиной прицельно время месит наст, берегись, ты очень нужен мне – живой, отстояли день, глядишь, и ночь не сдаст. Бьют осколочной молитвой в спину дни, где, куда ни посмотри, – случайный блюз бродит/бредит, и кому ни присягни – сгинут в сумерках, как не было – боюсь, нам придётся слишком долго умирать от бессмертия в сезон охоты, от – упоительной попытки жить вчера…

NoЛада Пузыревская

Вот оно как оказывается. Вениамин Николаевич с нашим Боссом однокашники оказывается. И даже вроде как когда-то большие друзья были. А еще, оказывается, Вениамин Николаевич – это тот, кто в офисе сидит. На фирме.

А на фирме сейчас полный караул. Вениамин Николаевич, наверное, догадывается, что у нас тут не всё просто, а его отцы командиры точно ни о чем не догадываются. И он им ничего сказать не может.

Потому что не знает. А если бы и знал, что бы он им сказал? Про крейсер, что ли? Про крейсер даже Босс пока точно не знает, только мы с Ириной и в теме немножко, может и еще где в мире есть кто, только нам об этом не ведомо.

И эти двадцать семь. Они, наверное, знают. Особенно если они это мы. Или наоборот мы это они. А вот кто из нас куклы суок, мы или они? Или вообще все куклы, но кто тогда кукловод?

Великих Охотников на мамонтов чего-то давненько опять не появлялось. Они, эти Великие Охотники, наши предки, то есть, как бы определили героическую ментальность нашего социума, ну и другую, ленивую ментальность тоже.