Олег Марин - Порог резистентности [СИ]

– Э-э-э… А что, собственно… Моя командировка закончилась, и я, в общем-то, собирался уезжать. За мной пришел вездеход.

– Это не займет много времени, а кроме того, вездеход без нас не уедет. Надеюсь, вы готовы сотрудничать с ГСБ?

– Кхм… Я… конечно.

– Тогда давайте пройдем в кабинет начальника станции, – безопасник указал на второго гостя – очень толстого, очень светлокожего и беловолосого: – Господин Сниарренге.

Неужели альбинос, удивился Тимур, в наше-то время? И они же, вроде, глухие? Или это тигры-альбиносы глухие? О чем я думаю? Что за черт?! Какого хрена нужно службе безопасности от мирного журналиста? Да еще здесь, в Антарктиде?

"Сейчас узнаем. ГСБ просто так в гости не ходит, – сказал Гердт и добавил: – Не мандражируй, старик".

В кабинете его усадили на стул рядом с альбиносом, от которого, как от бордельной девки, несло тяжелым пряным запахом парфюма. Надо же было так надушиться…

– …ни в чем не обвиняют, – хорошо поставленным голосом вещал плотный. – Однако ГСБ надеется на…

А почему у него глаза не красные, задумался Тимур. Нет, это у кроликов.

Он машинально потер зачесавшуюся щеку. Первый раз вижу альбиноса. Да что там говорить – людей с белым цветом кожи Тимур встречал всего несколько раз в жизни. Один такой был в средней школе. На фоне мешанины желтых, черных, коричневых, красноватых лиц, заполонивших планету, классический европеоид смотрелся непривычно. Того мальчишку, помнится, дразнили "мышь белая". И маленький Тимурка дразнил, как же без этого.

Представив, как он обращается к странному представителю органов безопасности "Господин Мышьбелая", Тимур едва сдержал нервный смешок.

– Господин Ларин!

Тимур вздрогнул. Вдруг зачесались ладони – нестерпимо, до слез, но скрестись перед этими двумя, точно какая-то шимпанзе, было решительно невозможно. Тимур стиснул зубы и уставился на плотного.

– С какой целью вы находитесь на станции?

– По заданию редакции журнала "Сингулярность" готовлю серию очерков о работе антарктической станции. Доктор Штерн может подтвердить, я брал интервью у него и некоторых его сотрудников. Вот мои документы, – он протянул пластиковое удостоверение. Плотный считал информацию, кивнул удовлетворенно.

Вот и пригодилось, подумал Тимур.

– Скажите, вы когда-нибудь входили в контакт с представителем аутеров? – бесстрастно спросил гээсбэшник, переходя сразу к делу.

Опа! Большой брат смотрит на тебя? Все переговоры с Сегурой велись по защищенному каналу. Единственная встреча состоялась в безлюдном месте. Что там глобальное правительство вещает о неприкосновенности частной жизни? Или… или Сегура решил больше не иметь с ним дел и сдал властям? Может он и Рифа вот так сдал?

Тимур мысленно пнул себя, вспомнив, что Гердт может слышать все, что он думает.

– Можно узнать, с какой целью вас это интересует? – Тимур взял себя в руки и решил не сдаваться так просто. Журналист он или как? А пресса у нас как-никак четвертая власть. – Какое это имеет отношение к моей работе и пребыванию на станции "Эскудеро"?

– Вы хотите беседовать в менее непринужденной обстановке? – плотный прищурился и стал похож на кота, только что укравшего связку сосисок. – Ордер? Казенный транспорт до ближайшего представительства ГСБ? Официальное изъятие данных персонального коммуникатора?

– На каком основании, господин…? – Тимур вопросительно поднял брови, только сейчас сообразив, что коротышка не представился.

Даже имя не хочешь сказать, ну и ладно. Только не ждите, что я прямо сейчас подам вам голову Сегуры на блюде. Не на того напали. О золотом правиле хорошего журналиста никогда не слышали! Напомнить?

Нервный зуд в ладонях прошел, но теперь лицо и шея горели так, будто с них содрали кожу. Приступ? Ладно, если бы он вышел за пределы станции без надежного шерстяного "намордника", прямо в объятия вечной зимы. А в теплом-то помещении? Зуд довольно быстро переползал на грудь и спину. К тому же дышать было совершенно нечем – экзотический аромат "Мышьбелого" пропитал небольшой кабинет Штерна насквозь.

– На основании имеющейся у нас информации, что вы вступили в несанкционированный контакт. Думаю, вы понимаете, что это расценивается как противоправное действие.

– А, так вы об этом! – воскликнул Тимур. – Но эта история давно закрыта. Впрочем, могу и рассказать. Мой отец служил в подразделении "Эпсилон", и когда мне было десять лет…

– Вы мне тут дурочку не включайте! Кому нужны ваши детские истории. Был у вас в недавнем прошлом несанкционированный контакт или нет?! – рявкнул коротышка.

"Контакт? Это серьезно. Ты лучше помалкивай, – посоветовал Гердт. – Они будут использовать все твои слова против тебя. А вот предъявить, видимо, пока ничего не могут".

Ларин приободрился. Гердт прав – если бы могли, уже предъявили бы!

Плотный метнул быстрый взгляд в сторону альбиноса. Тот едва заметно наклонил голову и кашлянул. А бледнолицый-то у вас главный, сообразил Тимур. Почему же он молчит?

Его вдруг бросило в жар, и разом накатила слабость. Виски сдавило, заломило в затылке. Аллергический приступ. Стопроцентный. Давно его так не скручивало. Набегался по морозу, герой! Тимур зашарил по карманам в поисках пузырька с таблетками, стараясь сохранять спокойствие. По многолетнему опыту знал – стоит начать дергаться и здравствуй, бронхоспазм. Вытряс на ладонь пару таблеток, бросил в рот.

Лишь бы не отек Квинке!

Безымянный гээсбэшник бросил подозрительный взгляд на лекарство и, кажется, понял, что перегнул палку. Наклонился к Тимуру:

– Как я уже говорил, вас никто ни в чем не обвиняет, господин Ларин. Пока. Нам лишь нужна информация. Посольство аутеров заявило об исчезновении одного из их… кхм… собратьев. В расследовании принимает участие и наша служба.

– Был бы рад помочь, но мне об этом ничего не известно, – уклончиво сказал Тимур.

"Хорошо, – похвалил Гердт. – Ты что же, действительно, встречался с аутером, и ничего мне не сказал? Ну и пройдоха! Не ожидал от тебя. Вот уж, действительно, бомба". Тимур давно растерял "трансовые" навыки, и такое раздвоение давалось ему с трудом.

Он старался выглядеть равнодушным, насколько это было возможным. Расслабленным, вальяжным, хотя изнутри просто рвался от бешеного напряжения. Дышать становилось все тяжелее. Горло медленно сжималось. Воздух вырывался с хрипом, а вздох приносил все меньше спасительного кислорода, как в первые дни на станции.

"Может, стоит выложить им все, что мне известно о махинациях на "Эскудеро"?" – устало подумал он.

"Не вздумай, – тут же откликнулся Гердт. – Информация добыта незаконным путем. Оставь это мне. И потом, откуда ты знаешь, что не твои фигуранты натравили на тебя безопасность?"