Мария Ровная - Диалоги о ксенофилии [СИ]

– Иногда психолог душит в Вас женщину.

– Как Вы находите границу между нами – душителем и задушенной?

– Идите ко мне, мы найдём её вместе.

Вадим утонул лицом в её мягких, как пух одуванчика, волосах, и Анна раскрылась ему навстречу, ласково, снисходительно и покорно поступая в его распоряжение.

_ _ _

Солнце – звезда Грумбриджа, едва заметный жёлтый карлик в созвездии Большой Медведицы, почти в девяти парсеках от Солнца, светимостью 0,14 солнечной и массой 0,61 солнечной, имеющий систему из четырёх планет, первая из которых, двойная, населена гуманоидами хэйнитской звёздной расы, – солнце склонилось к закату. А до Эрмедора было ещё далеко. Престарелый Мигель Оттес Кунийский, приор Ориарской провинции ордена Даис Аннаис2 заговорил о ночлеге, о горячей ванне, пылающем очаге и благочестивой беседе, под коей разумел вино и жареную пулярку. Путь их лежал мимо Альтрена, и Великий магистр ордена Юлий Ильегорский – здесь, на Теллуре, его звали Леоном Корсидо Валисийским – решил остановиться на ночь в замке.

Хесус Пателло, виконт Нодредский, в прошлом вассал графов Ваноров Альтренских, а ныне – владелец их родового замка, принял эрмедоритов с благоговейной предупредительностью. Были и горячие ванны, и ужин с вином и пуляркой. Для услаждения слуха гостей мессир Пателло посадил в углу столовой лютниста и, к скрытому неудовольствию магистра, завёл благочестивую беседу. Ильегорский не принимал в ней участия, нажимал на рагу и прислушивался к музыке. В этих уединённых замках подчас таятся настоящие перлы – музыканты, певцы, художники, поэты, актёры, – прикреплённые к земле крестьяне или просто рабы, живые игрушки… Этот лютнист, впрочем, играл неплохо – и не более того.

– Ибо сказано в Каноне, в Речах Айюнши3: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними. Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд. Не осуждайте, и не осудят вас», – вещал Руис Милан, командор Паленойский, обгладывая рёбрышко зайца.

– А в Книге Судей изречено устами Творца: «Если кто согрешил против Меня, то и от жертвенника Моего бери его на смерть», – возразил маршал Преберский, вновь подставив кубок пажу-виночерпию.

– А в Книге Притч Пресвятая Дева, Даис Аннаис учит нас: «Не говори: "Я отплачу за зло", предоставь Господу, и он сохранит тебя», – сквозь паштет выговорил приор Ориарский.

Мессир Пателло растерянно переводил взгляд с одного рыцаря на другого. Он совсем запутался в этических догматах Канона. Принесли третью перемену. Слуга, подававший рыбу, что-то шепнул виконту. Тот оживился, щёлкнул пальцами:

– Эй, Фьерито4!

Лютнист, отложив инструмент, подошёл к столу. Это был подросток лет двенадцати-четырнадцати, маленький, тощий, хромой – правая нога у него была заметно короче левой и плохо гнулась в колене – и рыжий, что у гуманоидов Теллура встречается крайне редко; в латаной рубашке и в ошейнике с именем и гербом владельца.

– Смиренно прошу разрешить мои сомнения, святые отцы, – заговорил виконт Нодредский. – Я не смею в вашем присутствии принимать решение и буду счастлив услышать совет, какой вид казни более всего угоден милосердному Господу, и должен ли я сам покарать негодного раба, или приличествует поручить это слуге?

– В чём его вина? – спросил Ильегорский, пока остальные рыцари откашливались для ответа.

– Этот гадёныш повадился в мою библиотеку, святой отец, его уже трижды там ловили, и никакими побоями не могу его отучить.

– Скверно.

Магистр притянул лютниста к себе, сгрёб пятернёй его густую ореховую чёлку, откинул её, заставив мальчика поднять голову.

– Зачем ты шляешься в библиотеку? – спросил он. – Что ты там делаешь?

Глаза у мальчишки были тёмно-серые и совершенно пустые: без тени страха, злобы или мысли.

– Отвечай! – рявкнул виконт.

– Читаю, – чуть слышно просипел лютнист.

– Вот как? – усмехнулся магистр. – Вы обучили раба грамоте, виконт?

– Нет, нет, святой отец! – виконт даже замахал руками. – Как можно! Грамоте! Раба! Да я и сам-то её!…

– Какую же книгу ты прочёл? Громче!

Мальчишка сжал пальцами горло и тихо проговорил, напрягая голос:

– Все.

Рыцари расхохотались.

– Ещё и лгун! – покачал головой командор Паленойский.

– Да-а, библиотека Альтрена – одна из богатейших в Ареньоле, – заметил приор. – Проклятый еретик Маргрин Ванор, и отец его Рэдрик Ванор, и дед – всю жизнь собирали книги.

– Забавный мальчишка, – согласился магистр. – Забить его Вы всегда успеете, виконт. Если позволите, после обеда я ознакомлюсь с Вашей знаменитой библиотекой…

– Почту за честь, святой отец.

– А этот пусть мне посветит. Я хочу поговорить с ним подробнее. Пшёл вон.

Раб вернулся в свой угол и снова взялся за лютню.

_ _ _

Библиотека располагалась на четвёртом этаже западного донжона, под самой крышей. Магистр прошёлся вдоль полок, перелистал лежащую на столе раскрытую книгу – «Деяния колдунов» Эвзолиса.

– И ты утверждаешь, что прочёл всё это?

Раб молчал, глядя в пол.

– «Деяния колдунов»… Хочешь научиться магии? Смотри, как бы не попасть на костёр. Тогда никакая магия тебя не спасёт.

– Магии не существует, святой отец, – хриплым шёпотом сказал раб.

– Хм… Зачем же ты читаешь, если Эвзолис лжёт или заблуждается?

– Мне интересны люди и во лжи и в заблуждениях, святой отец.

Ильегорский остановился: ему стало любопытно.

– Ты, я вижу, знаток заблуждений, – сказал он. – А знаком ли ты с истинами? К примеру: в какой день творения Создатель установил небесные сферы?

– В Каноне написано, что в третий.

– Что размещено на первых трёх?

– Солнце, Альм5 и Саргонар6, если верить Цимарию.

– А ты не веришь? Да ты не веришь и Канону, иначе зачем ты приплёл «в Каноне написано»? Я-то решил сначала, что ты ссылаешься на высший авторитет. А ты просто придерживаешься другого мнения? – ядовито спросил магистр.

– Ладно, – сказал он, не дождавшись ответа. – Сколько книг на семи полках, если на каждой полке семь книг?

– Сорок девять, святой отец.

– Хорошо, хоть в этом ты не сомневаешься, – Ильегорский достал из рукава куртки шесть игл. – Ну-ка, лисёнок, сложи из них четыре одинаковых правильных треугольника. Не больше и не меньше!

Раб взял иглы таким движением, что магистра кольнуло сомнение: а не рискует ли он, давая этому дитяти оружие?

Мальчик не вертел иглы, не примеривал, не складывал – вообще не проявлял интеллектуальной активности. Несколько минут он просто тупо глядел на них, и Ильегорский уже разочарованно вздохнул, но мальчик шагнул к столу и выложил три иглы треугольником, а остальные три поднял в тетраэдр.

– Неплохо, – одобрил магистр. – Теперь гляди.

Он оставил на столе одну иглу, другую легко вогнал до половины в дубовую столешницу недалеко от первой.