Мария Ровная - Диалоги о ксенофилии [СИ]

– Привет, – Дарья спрыгнула с седла, прищурилась на зависший над водой метрах в пятистах от берега корабль. – Это что, их шип?

– Да. «Снарк».

– Что ж они, так на корабле и летают по планете туда-сюда?

– Да, представляешь, никаким земным транспортом не пользуются – только шип и гравитры.

– Хм…

– Я же говорю – дикари.

– А тарелочка ничего, – с уважением протянула Дарья, любуясь обводами километровой махины.

– О, вот и они сами, – понизив голос, сказала Инга.

Из маленькой бухты по крутой тропе цепочкой, след в след, поднимались мужчины в одинаковых пятнисто-зелёных штанах и таких же наглухо закрытых куртках. На груди у каждого белела эмблема: три полумесяца, соприкасающихся концами и образующих трёхлепестковый цветок, и точка внутри.

– Что это за знак? – одними губами спросила Дарья.

– Не знаю, – почтительным шёпотом отозвалась Инга.

Дарья тихонько вздохнула: Инга верна себе.

Мужчины шли быстро, упруго и плавно, мягко перенося ногу, но к земле каждый раз прирастая накрепко. Приблизившись, коротко и чётко склонили головы. Они напоминали героев детского историко-романтического фильма о Звёздных Пионерах.

– Рада вас познакомить, – защебетала на унлатхе Инга. – Господа Эбстерхиллы – наши братья по Адаму с далёкого, но дружественного Полакса. А это Дарья Растопчина, она влюблена в этот замечательный заповедник, знает его, как свою спальню, и всё вам здесь покажет.

Дарью и господ Эбстерхиллов слегка передёрнуло. Не заметила этого одна Инга. Прочие заметили, и Дарья почувствовала, что суровые полаксиане стали ей ближе. Даже их ауры, сходные у всех семерых, казались ей уже не столь грозными и колючими, как в первый момент.

Инга упорхнула. Экскурсанты изучающе уставились на Дарью.

– В заповеднике установлен строгий экологический режим, – скучным голосом заговорила она, засунув руки в кармашки бриджей. Она так досадовала на Ингу и её подопечных, что оделась по-рабочему, даже не причесалась толком – и теперь была готова пожалеть об этом. Ну и чёрт с ними, пусть любуются её кое-как подколотым, разваливающимся от густоты и тяжести снопом волос, облупленным носом, шершавыми от ветра губами и тощим пузом под завязанной узлом рубашкой. – Поэтому самый подходящий вид транспорта здесь – лошадь. Вы умеете ездить верхом?

– Умеем, леди Дария, – звучным басом сказал самый старший из полаксиан, возглавлявший цепочку, – мощный, грузный, с резкими чертами лица и сединой в чёрных волосах.

– Поехали.

И тут седой полаксианин прикоснулся к эмблеме, поднял согнутую в локте руку с раскрытой ладонью и произнёс:

– Absterhill's clan у Ваших ног, леди Дария. Шедир Эбстерхилл.

И сразу отступил в сторону. Перед Дарьей проделал те же приветственные пассы смуглый кудрявый человек в тонкой падишахской бородке и с восточной негой во взоре:

– Фарид Эбстерхилл.

Шаг в сторону – и за ним тёмно-рыжий, со скуластым лицом, твёрдым носом и тёмными глазами индейца:

– Патрик Эбстерхилл.

Они шли по старшинству. Странно, думала Дарья, называют себя родом – и совершенно разные типы. И зачем им генный материал при таком разнообразии признаков?

– Джошуа Эбстерхилл, – американец из древних вестернов, явно ирландского происхождения: неистребимые кельтские гены пылали в рыжих вихрах, чертями прыгали в голубых глазах. Он улыбнулся Дарье так широко, точно сто лет знал её, десять лет ждал встречи и теперь безмерно рад.

– Орк Эбстерхилл, – античный бог, величавый, будто выступает на котурнах, с неожиданно нежной застенчивой полуулыбкой.

– Кайс Эбстерхилл, – невысокий, высушенный степными ветрами кыпчак. Узкие чёрные – зрачка не различить – глаза, стиснутые губы и шрам через всё лицо.

– Аян Эбстерхилл.

Аян был совсем ещё мальчик, светловолосый, сероглазый и тоненький.

Дарья искренне ответила сразу всем:

– Я рада вам, господа Эбстерхиллы.

Красавец Орк подставил ей ладони, не обращая внимания на предупреждающий рык Ашатн, и поднял Дарью в седло. Сами Эбстерхиллы взлетели на лошадей, как куры на насест, словно родились в сёдлах. Младшие, Кайс и Аян, с гиканьем унеслись вперёд. Остальные почётным эскортом окружили Дарью.

– Что бы вы хотели посмотреть? – спросила она. – Вас что-нибудь особенно интересует?

– Вы, леди, – заявил Джошуа.

– Всё, что Вы соблаговолите показать, – добавил Орк.

– Наверное, вы не случайно выбрали именно этот заповедник. Недалеко отсюда горы и южный берег, там намного красивее.

– Нам не нужны курортные красоты, – бросил Фарид.

– Степь ближе духу Полакса, – объяснил Патрик. – У нас нет лесов, мало воды и много солнца.

– Мы убедились, что земляне умеют изменять живую природу, – сказал Шедир. – И хотим узнать, умеете ли вы сохранять её.

– Тогда ваш выбор верен. Мы умеем не только сохранять, но в какой-то мере и восстанавливать утраченное. Например, тарпанов. Или вот, – Дарья указала на кустик ярко-жёлтых цветов в расщелине скалы. – Одно из редчайших растений Земли…

– Achillea glaberrima, – определил Патрик.

«Ой, вли-ипла…». – мелькнуло у Дарьи.

– Да, тысячелистник голый. К двадцать первому веку оставался один его экземпляр.

– А теперь? – живо заинтересовался Джошуа.

Дарья с улыбкой пожала плечами:

– Мы сбились со счёта.

Примчались Аян и Кайс. Аян указал на чёрную кляксу в выгоревшем небе:

– Что это, леди?

В тот же миг в руках у Эбстерхиллов появились бластеры. Дарья взвизгнула и успела отбить руку Шедира. Одновременно Патрик воскликнул:

– It's a bird!45

Полаксиане с явным облегчением рассмеялись, пряча оружие.

– Да, белоголовый сип, – Дарья постаралась не выдать изумления. Действительно, дикари…

– Какой большой! – выдохнул Аян.

– Этот ещё не самый крупный. У них размах крыльев до трёх метров.

– А там его гнездо? – осведомился Патрик. Он смотрел вдаль против Солнца, даже не щурясь.

– Где? – растерялась Дарья.

– Вон, на сосне Станкевича.

– Д-да… То есть нет, там гнездо чёрного грифа… Вы видите – отсюда? И гнездо? И даже то, что это сосна Станкевича?…

Джошуа с силой втянул носом воздух.

– Что так пахнет, леди?

– Емшан, – назло Патрику назвала Дарья.

– Запах нашей прародины, – гортанно выговорил Кайс.

Патрик перегнулся с седла, на ходу сорвал верхушку полыни, растёр длинными твёрдыми пальцами и ласково пробормотал:

– Artemisia taurica.

У Дарьи сжалось сердце.

– Что Вас опечалило, леди? – тотчас отреагировал Орк.

Дарья покачала головой, взглянула в его синие глаза – и неожиданно для себя открылась:

– У меня была подруга, похожая на Патрика. Она тоже знала имена всех живых на разных языках. Она погибла полгода назад.

– На Земле ещё погибают? – горько удивился Аян.