Елена Колядина - Призрачные поезда

– Что тут у нас еще? Безответственное отношение к партийному билету. У двадцати членов партии Арагирского района Северокавказского крайкома на партийных билетах оказались помарки и подчистки, нет печати, номера не совпадают с учётными карточками… Вот дисциплина была, а? Томские хулиганы распоясались. Ишь ты! Лекции по истории партии. Бывший английский хипстер… тьфу ты, пронеси, Господи… министр в московской школе. Крым выполнил план весеннего сева. Успех Белоруссии. Ну-ка, ну-ка, чего там в Белоруссии-то? Минск, 15 мая. Белоруссия на 13 мая 1935 года закончила сев льна, полностью выполнив план. Народный комиссар земледелия Белоруссии Бенек. Полностью выполнив план! Василий, коньяк остался?

– Откель?

– Закончили сев льна, полностью выполнив план! План! Другой план нам нужен! Василий, требуется срочно обсудить…

Казак покосился на меня. Я разозлился. А что ты хотел, Фимочка, тебя не принимают в расчет. И виноват лишь ты сам.

Ударники, ударницы – почему они все, все были героями? Готовыми к удару. Способными ударить врага первыми.

Я сложил тарелку и кружку в раковину и ушёл в свою комнату. От мокрой формы под стул натекла лужица. Развесил одежду на плечики, нацепил на шишечку шпингалета перед открытым окном. Потом ухватил стул за ножку под сиденьем и попытался поднять на вытянутой руке – кажется, так тренировался некий киногерой. Рука на мгновенье напряглась, но тут же задрожала, спинка стула едва не ударила по ноге, не подхвати я её другой рукой.

Ночью, белёсой, едва сумеречной, вдали несколько раз причитала сирена, похожая на глухое завывание противотуманного ревуна на корабле, но я не стал вставать, подходить к окну, наоборот, накрылся одеялом с головой, представляя варианты в виде пожара, взрыва, столба дыма – гори оно всё синим пламенем, мы все давно и навечно привыкли к войне, приспособились, помирились с оккупацией, и даже стали соглашаться, что новый мировой порядок не так уж плох, подарив покой и разблокировав доступ к магазину программ для айфона: смотрите же, старт продаж нового поколения начался одновременно с мировой премьерой, значит, мы действительно являемся равноправным партнёром.

Я думал, после самоликвидации Эрнста Рудина война кончится на автомате. Просто сойдет к вечеру на нет, отряды ландсвера организованно сядут в вагоны «40 человек, 8 лошадей», педантично присыплют песочком разводы крови на асфальте и почти незаметно, исподволь покинут Москву, как уходят за одну ночь серые тучи, низко стоявшие несколько месяцев подряд. Но в Кремле окопались под надёжной охраной (у них-то горячая вода есть, надыть, каждую вторятницу ополаскиваются) министры-юристы из Временного правительства. Где же мой новоявленный двоюродный брат Хмаров, где его ожившие метростроевцы верхом на гигантских крысах-мутантах, где эти былинные герои, на которых мы все понадеялись? И кто теперь «чистый», «прекраснодушный», о котором упоминал Хмаров, кто способен оживить Тоннелепроходчиков и остановить призрачный поезд? Или Хмаров их уже оживил своей мёртвой водой?..

Под утро, когда мне снилась Хадижат, начало дёргать в ухе.

ПРИ моём появлении на пороге кухни дед и Василий прекратили и без того тихий разговор.

Ну это же адский ад. На улицах оккупанты, стрельба, переворот, перфомансы на Хитровке, а они сидят на кухне, хорошо ещё, Окуджаву не поют. Да ещё не желают говорить при мне.

Что ж, я тоже не обязан отчитываться перед вами.

– Трофимушка, пойдёшь сегодня куда?

– Принесу воды для мытья, – я пожал плечами. – А сперва, может, прогуляюсь немного, до магазина.

Вода для наших санитарных и технических нужд, в отличие от чистой питьевой, за которой нужно было тащиться на Хитровку, бралась из уличного крана возле молочного фургона – только из дома и пересечь пустырь, который был виден из окна, довольно безопасный, по нему всегда шли прохожие. А, значит, дед точно не станет отговаривать меня выходить на улицу или причитать: «Осторожно, Трофимушка!».

– Ну и хорошо, значит, с водой будем, – с преувеличенной бодростью ответствовал дед. – А мы выйдем новости узнать, послушаем, чего в стране делается.

– Стой, походь, – ко мне стали незаметно приклеиваться их мерзкие диалектизмы, вот бы ещё мускульно массой так же незаметно заразиться. – Тебя же вчера в ящиках казали. Ты теперь диктатор, patria o muerte. Или нет?

– Телевизор больше смотри, – ответил за старика Василий.

С тех пор, как Временным правительством были введены законы, направленные на защиту свободы слова, узнать, что происходит на самом деле, стало делом заковыристым. Интернет после нескольких предписаний, принятых в ходе демократических процедур по борьбе с терроризмом, эстремизмом и русским национализмом, стал чем-то вроде телевизионных государственных каналов, которые в моем детстве смотрели домохозяйки, пенсионеры, селяне. Та пара десятилетий, когда сеть оставалась местом свободы мнений и информации (ну… более или менее) – теперь вспоминались как невероятный сон: неужели назовёшь какого-нибудь идиота-певца «кощунником», и тебя не упекут на кичу за попрание свободы творчества? При этом Телекоммуникационный холдинг, наряду с духоподьёмными новостными выпусками, продолжал строгать юмористические передачи и «Спокойной ночи, малыши!» (правда, со старыми невинными плюшевыми персонажами). Так вот – в городе давно почти не смотрели телевизор, разве только совсем малые дети или старики, уже плохо знавшие, на каком свете находятся.

Мы попили чаю с пшённым печеньем и горьковатым вареньем из цветков одуванчика – кладезь витаминов, хором утверждали Василий и дед. Стали собираться.

Я надел выношенные чёрные джинсы, кеды и отстойнейшую школьную рубашку, всем своим видом показывая, что действительно всего лишь схожу за водой. На рубашке не имелось прозрачного карманчика для штрих-кода с личными данными, но я ведь только за технической водицей на пустырь. Переложил потихоньку из рюкзачка в задний карман джинсов Бесконечный Билет, взял в ванной эмалированное ведро, вышел из дома. Не спеша прошёл к магазину и выждал, пока сразу за мной дед и Василий деловито прошагали в сторону улицы. Отмечая время, мысленно рассказал открывок Пушкинской поэмы из школьной программы – на его декламацию требовалось четыре минуты, за которые дед и казак, с их полувоенной выправкой, ушли бы за переход под железнодорожной веткой. Заодно и литературу повторил. Впрочем, готовиться ко вступительному экзамену не требовалось – в связи со сложившейся обстановкой Москва стояла полупустой, абитуриенты, как бывало раньше, в мирное время, не съехались со всей страны, в университетах никакого конкурса, даже пустуют места. Собственно, достаточно предоставить в приемную комиссию документы, и ты принят почти автоматически. Единственная проблема – предлагали сплошь гуманитарные специальности. Всякие физико-химические постепенно прекратили набор, ещё когда я только пошёл в школу. Зачем, ведь за нас думают лучшие умы по обе стороны Атлантики. Вот она и есть, мудрость нового экономического порядка, основанного на справедливом разделении труда. Зато лирикам – раздолье: хочешь – получи трёхлетний грант на исследование про Голодомор или геноцид эстонцев, а хорошо напишешь – пригласят на работу в Телекоммуникационный холдинг, лучших – сразу и на Запад.