Павел Шумил - КСАПА ХУЛИГАНКА

- Охотники степнячку привели, - объясняет Мечталка.

- Откуда здесь степнячка?

- С перевала.

Ну да, откуда же еще?

Ксапа расталкивает столпившихся, командует зычным голосом:

- Лава, Туна, сюда!

Две степнячки из наших пробиваются к ней, помогают тащить гостью на лежак. Гостья, как в хыз вошла, в ОСАДОК выпала. То ли жива, то ли уже не совсем. Ксапа укладывает ее на теплый лежак, вытряхивает из одежек, растирает замерзшие руки-ноги. Любопытные охотники толпятся вокруг, советы дают, бабу обсуждают. Ксапа рычит на них.

А что, неплохая баба к нам забрела. Сильная, широкой кости. Ростом, может, лишь на чуть Ксапе уступает. А может, и нет. Исхудала только страшно. И сиськи с ксапиными не сравнить. У Ксапы тугие, упругие. А у этой - болтаются туда-сюда.

Старая охотников расталкивает, за ней Мечталка с горшком горячего бульона. Прислоняют бабу спиной к печке, в шкуры закутывают, бульоном отпаивают. Степнячка то и дело кашлем заходится.

Напоили, расспрашивать начали. Выяснилось, что никто ее языка не знает. Я еще замечаю, что наши степнячки, как ее говор услышали, мрачнеют, в угол забиваются шушукаются между собой. Наши все мелкие, а эта рослая, в плечах широкая. Догадаться можно, что она издалека к нам попала.

Ксапа из шкур и жердей у печки теплый шалашик сооружает и новыми словами ругается. Только и слышно - ОЭРЗЭ да ПНЕВМОНИЯ. Бабы ей помогают. Охотники расходятся. Те, что степнячку привели, вновь на охоту уходят. Старые женщины лечебные травы в кипятке заваривают. Я хочу со степнячкой поговорить, зову Лаву. Лава мне неприличные слова говорит. Баламут это слышит, оплеухой ее с ног сбивает. Хватает за волосы, швыряет мне под ноги. Зарвалась девка. Три полоски - а на охотника рычит.

Волоку Лаву за шкирку к шалашику, что Ксапа соорудила. В нем очень тепло, но душновато и темно. Степнячка лежит, шкурами укутана, Ксапа ей лоб щупает. Объясняю, зачем пришли.

- Боже мой! У нее ТЕМПЕРАТУРА ЗА СОРОК. Завтра приходи, - сердится Ксапа. Да я и сам вижу, что степнячке не до разговоров.

И ЧАСА не проходит, как охотники вновь возвращаются. Опять без добычи, но с ними трое заречных охотников. Суета начинается. В оба камина дров подбрасываем, чтоб светлее было. Уважаемые в круг усаживаются, гостей усаживают, по большому куску вареного мяса в глиняных мисках дают. В кружки травяного отвара наливают. Всем любопытно и тревожно. Но сначала гостей накормить полагается, разговоры потом.

Да и гости не простые. Медведь - второй человек в Заречном обществе. С ним двое лучших следопытов. Очень сильные охотники, если зимой, по глубокому снегу перевал прошли.

Охотники съедают мясо, съедают добавку, от второй добавки отказываются, сытно рыгают и приступают к делу.

- Осенью, когда вы уже из горелого леса ушли, - начинает Медведь, - к нам степняки заглянули. Девок на шкуры и мясо меняли. Девки не ихние, пришлые. Хорошие девки, но очень строптивые. Степняки говорят, чужие племена с восхода солнца идут, их земли занять хотят. Вот степняки у них девок и отбили. Много девок, девки сильные, непокорные. Степняки жалуются, им столько не удержать. Бегут при первой возможности, стоит на миг глаза отвести - бегут... Вот они и решили, пока все не разбежались, на мясо и шкуры их обменять.

А у нас, вы знаете, три зимы назад голод был.

Мудр кивает. По рядам слушателей шумок проходит. Все тот голод помнят. Заречные тогда своих девок, совсем юных, всем предлагали. Только бы с голоду не померли. И степнячек всех раздали. С той зимы в нашем обществе у каждого охотника, считай, по две бабы. И это несмотря на то, что наши девки к Заречным уходят. И половина их баб весной, когда голод спал, к своим вернулась. Мы держать не стали. Но все равно, у Заречных баб меньше, чем охотников. Хотя у степняков баб еще меньше.

- Три ночи назад, - продолжает Медведь, - лучшая баба сбежала. Я за нее лося степнякам отдал, сыновьям бабу дал, чтоб у них сильные, здоровые дети были. А они молодые, недоглядели... Три дня мы по следам за ней идем.

- Что вы хотите с ней сделать? - неторопливо спрашивает Мудр. Медведь переглядывается со своими следопытами.

- Да ничего такого... Проучим, чтоб неповадно бегать было, и в общество вернем. Очень уж баба статная. Я же говорю, хочу, чтоб сыновьям детей рожала.

В тяжелое положение попадает Мудр. Что бы ни сказал, то ли бабы, то ли охотники недовольны будут. Но тут в центр круга Ксапа пробивается. Я со стоном и за голову хватаюсь.

- Уважаемые охотники, - начинает Ксапа, - вы три дня и три ночи шли по нашей земле.

- Мы шли по вашей земле, но мы не охотились на вашу дичь, - вставил Медведь.

- Вы долго шли сквозь зимний холод, устали и проголодались, - продолжает Ксапа. - Мы встретили вас теплом и сытной едой. Пока вы наши гости, мы будем защищать вас от любых врагов. Так велят законы гостеприимства той страны, откуда я родом.

Охотники насторожились. Вроде, Ксапа все правильно говорит. В чем подвох?

- Степнячка три дня сквозь снег и ветер пробивалась. Мы встретили ее теплом и сытной едой. Так же, как и вас. Вы долго шли, но опоздали. Вы не смогли ее догнать. Она пришла первой. Сейчас она под нашей защитой. Я сказала.

Тишина наступает. Нехорошая такая тишина. Никто не хочет ссориться с Заречными из-за степнячки. Но что делать после слов Ксапы?

Заречные тоже не знают. Руки оружие нащупывают. Чувствую, еще немного - и до смертоубийства дойдет.

- Охотники, - говорю, - сегодня степнячка под нашей защитой. Но подождите три-четыре дня. Она помрет, и мы отдадим вам ее тушку. Делайте с ней что хотите.

Таких круглых глаз я ни у кого еще не видел.

- Что ты сказал? - медленно поднимаясь, спрашивает Медведь.

- Да болеет степнячка ваша. Умрет скоро. Если попрощаться хотите, то сейчас самое время.

Я все верно смозговал. Степнячка, может, на самом деле сознания лишилась, а может, спит без задних ног. Но добудиться ее заречные не смогли.

Заречным для ночлега лучшее место отводят... Да-да, наше с Ксапой. Я, понятно, не в восторге, но не спорить же со Старой и Мудром. Когда ОФИЦИАЛЬНАЯ ЧАСТЬ кончается, к ним заречные бабы косяком тянутся. О родных да близких выспрашивают. Раньше-то могли и сами сходить, а теперь далеко... Долго полуночничают, всем спать мешают.

Утром, пока Заречные спят, моя опять с бабами шушукается. Шу-шу-шу, шу-шу-шу! Я ее даже поругал немного. Почему не собраться всем вместе, сесть в кружок да не обсудить все, как люди делают? Почему надо по углам, как будто тайком? Ксапа садится передо мной чинно, ладошки на коленки кладет, длинными ресницами мне машет. Мол, виновата, исправлюсь. Ну как на такую сердиться?

Заречные встают поздно. Их, как гостей, сытно кормят. А потом бабы всей толпой ведут хыз показывать, да хвастаться, как у них хозяйство ладно устроено. Хыз показали, ведут ТУАЛЕТ смотреть. Потом - ВОДОПРОВОД. А что его смотреть? Промерз до дна, мы на воду снег растапливаем.