Aruna Runa - Всё в дыму… [СИ]

Интересно, что сказали бы родители, узнав, что их нелюдимый и осторожный отпрыск рванул неизвестно куда с первым же встречным, который сумел его разговорить? Если бы не вторник и не безымянный бес донны Лючии, воющий в гостевом флигеле, Ди мог бы и не решиться на такую опасную авантюру. Стерх, разумеется, ничего не сможет ему сделать, но дать отпор кому бы то ни было означало раскрыть себя… Да и вдруг там, куда они направляются, окажется кто-нибудь еще?

Оказался, конечно же. В крошечном темном полуподвальчике люди плотно оккупировали и барную стойку, и низкие, грубо сколоченные деревянные столики. Мужчины и женщины – в основном каратары – провожали Ди глазами, ставя локти и налегая грудью на истыканные следами окурков и ножей столешницы.

– Не отходи от меня, – в самом начале бросил Стерх, вынимая ключ из замка зажигания, а из кармана вытягивая знакомую уже связку тонких старых фломастеров. Ди послушно шагал по залу, стараясь вдыхать поменьше и пореже: он никогда не любил табачный дым.

– Вот! – Бесцеремонно протиснувшись к стойке, Стерх переговорил с чернобородым барменом и повернулся к Ди, держа в вытянутых руках бумажный пакет. Чуть ли не ежась от любопытных взглядов, Ди принял поклажу и совершил обратное путешествие – к выходу, к выходу, не спуская глаз с ровно подбритых волос на затылке Стерха, не обращая внимания на его то и дело вскидывающуюся в приветствии руку, не слушая ничьих выкриков. Его новый приятель, по-видимому, был хорошо здесь известен. И явно уважаем.

Пакет холодил ладони и грудь. А еще в нем шуршало. Устраиваясь на мотоцикле, Ди заглянул в приоткрытую бумажную щель и увидел что-то покатое и блестящее – как старинные консервные банки. И на ощупь – тоже похоже. А Ди считал, что таких банок давно не делают.

– Угу, – кивнул Стерх, когда Ди озвучил ему свои сомнения. – Не делают. Это из старых запасов.

Ди не нашелся что ответить. Пыво в жестяных банках, из довоенных запасов, стоило безумно дорого. С чего бы Стерху делать ему такие роскошные подарки? Что он хочет взамен? И вообще, откуда у оборванца в обрезанных джинсовых шортах и замшевой жилетке на голое тело такие деньги?

Они сидели на парапете полуразрушенной крыши, неторопливо потягивая не успевшее нагреться пыво. Настоящий "Эсмарх", не ту хрень, что подают в тавропыльском общепите. Стерх забавно болтал ногами в раздолбанных кроссовках с вытянутыми наружу обтрепанными языками. Ди с интересом посматривал на беспорядочно и намертво стянутые узлами во многих местах шнурки. Его собственные ноги, обутые в безукоризненно вычищенные донной Лючией коричневые мокасины, прятались в широченных лопухах, всегда первыми захватывающих не восстановленные вовремя руины. Судя по растительности, это здание – по виду трехэтажный коттедж – разбомбили не менее десяти лет назад.

Ди заправил за ухо прядь выбившихся из хвоста волос и решил пойти ва-банк:

– Почему мы здесь?

Стерх не удивился вопросу. Отхлебнув пыва, он не спеша вытер рот ладонью, поставил блеснувшую серебряным боком банку на парапет, рядом с разорванным пакетиком круглых соевых сухариков, и перекинул одну ногу наружу, оказавшись к Ди лицом.

– Потому что это мой дом.

Ди внутренне напрягся. Не многовато ли в его жизни становится психов?

– Расслабься. – Стерх раздвинул губы в улыбке. Правый передний зуб оказался с крошечным сколом. – Ты сейчас думаешь, что я либо сумасшедший, либо подпольный миллионер. Это и правда мой дом. Был, до того как в него попала бетонобойка.

Ди недоверчиво огляделся.

– Разрывная бетонобойка, – уточнил Стерх. – Я тогда зажигалки в центре тушил, нас со школы гоняли. Вот и выжил. Один.

Они помолчали. Стерх – потому что явно погрузился в невеселые воспоминания, Ди – потому что понятия не имел, что принято говорить в таких случаях.

– Ардаган – мой троюродный дядька, – сказал наконец Стерх. – Ну, бармен. Я живу у него. А пыво и все такое – из нашего подвала отсюда. Мы раскопали.

Ди опять не знал что сказать. Неопределенно кивнув, залпом допил "Эсмарх". И спросил:

– А фломастеры?

– А, это… – Стерх подцепил из пакета новую банку. Слова прозвучали одновременно с сочным чмоком отдираемой пробки: – Я охотник.

И протянул пыво, которое Ди совершенно автоматически принял. Он никогда в жизни не видел живого охотника. И, если честно, раньше считал, что это один из элементов современной пропаганды, символов идеологии военного времени, или как это там нынче называется. Посему Ди чуть не выронил банку и уставился на Стерха с неприкрытым потрясением. Они все-таки существуют. Здесь и сейчас. Охотники!

– Ну да, – подтвердил тот, прищурившись на его взгляд. И добавил, не меняя тона: – А кто ты – я тоже в курсе.

Если бы Ди не догадался секундой раньше уместить банку на парапет, его сжавшиеся пальцы смяли бы ее в плоский блин.

– Тихо, тихо. – Стерх примиряюще вздернул руки, демонстрируя Ди мозолистые ладони. – Я пришел с миром.

Ди, вовремя почувствовав, как начинает выползать тень, с усилием обуздал себя, глубоко вдохнул непонятно откуда появившийся горьковатый запах хвои и сквозь рассеивающуюся пелену перед глазами увидел, что Стерх наклонился к нему близко-близко. И не боится!

– Ну что ты, Ди, что ты… Я твой друг. Просто мои предки изучали греев, понимаешь? Прапрадед и дед в университетских лабораториях работали, а потом мой отец – еще до войны. Поэтому я знаю… Я сразу понял, когда тебя в первый раз увидел. Но никому не сказал же. И не скажу, клянусь Тем-в-кого-верят.

Ди уговаривал себя успокоиться, тщательно вслушиваясь в падающие рядом слова. Ему нравилась слоистая сосновая кора и геометрически правильные чешуйки еловых шишек, нравились беззащитные хрупкие иглы сосен и елей, нравилось, когда острый хвойный аромат парфюма мешался с человеческой кожей. Стерх выбрал правильный запах…

– …Ты правда один остался?

Кивнув, Ди крепко обхватил себя руками. Забытая банка грелась на солнце, посверкивая жестяными боками.

– Ты пей, пей. "Эсмарх" – гарное пыво…

Очередной кивок, руки разжимаются, кулаки раскрываются. Ди придает своему лицу выражение вежливой заинтересованности. Пыво утрачивает всякий вкус, пресной жидкостью омывает пересохший рот.

– Я читал… – Стерх посасывал из банки. Он все так же седлал парапет, но Ди заметил, что расстояние между ними заметно сократилось. И голос его собеседника теперь звучал намного тише. – Много читал про греев. – Он тихо фыркнул. – Ты не поверишь, но в школе я был отличником. Собирался, как говорится, идти по стопам отца и деда, следовать семейным традициям… Греи… Не могу поверить. Я думал, вы давно отсюда убрались. Еще во время отделения.