Юлия Лукова - Прах земной [СИ]

Нет, я больше не кричала на Рича, желая хоть чем-нибудь отомстить ему за свою несчастливую судьбу, и он не гонялся за мной с ножом, чтобы убить, как в прошлый раз, но… при всём при этом, утро второго нашего дня пребывания на Пепелищах также как и первое нельзя было назвать приятным. После целой ночи, проведённой в волчьей норе, очень сильно болели спина и шея, а также затёкшие руки-ноги. У Фильки, равно как и у неприкасаемого, таких недугов вроде бы не наблюдалось, но если здоровый сон брата я ещё могу понять, то как получилось выспаться у человека, который выше меня на две головы и гораздо шире в плечах, неизвестно.

Второй "приятной" новостью прошедшего утра стало известие о том, что вся имеющаяся в запасе еда уже испортилась, и теперь нам вместо нормально пищи придётся делать себе уколы с сывороткой, чтобы не умереть с голоду. Ничего страшного, я бы и это спокойно вынесла и не стала бы портить себе настроение из-за такой мелочи, но когда чуть позже какая-то птица, отдалённо напоминающая домашнего индюка, едва не продырявила Фильке голову своим клювом, я не выдержала и заставила себя выпить успокоительного. Да-да, и тут же стала похожа на Рича. В том плане, что мысли и поведение у меня сделались на редкость пофигистичными. Может, неприкасаемый в детстве тоже чего-нибудь подобного наглотался и из-за этого теперь с постной рожей ходит? Ха-ха.

После инцидента с индюком, Рич предупредил меня, что повторения вчерашнего привала у озера можно не ждать, и в часы, когда солнце будет палить особенно жарко, мы всё равно продолжим идти вперёд.

Правда, стоило дневному светилу подняться высоко-высоко в небо, как убийца сам же и стал больше всех проявлять неуверенность…

Меня вот, к примеру, тоже шатало от той жары, и голова раскалывалась неимоверно, но на него вообще было невозможно смотреть. Глаза – никакие, походка – деревянная, а уж что там говорить про внимательность… это чучело, по другому и не скажешь, прошло где-то в тридцати сантиметрах от того самого бурого питона и по касательной поранило себе ногу. В итоге, ещё на несколько метров бинта и один дезинфицирующий укол у нас стало меньше.

Ну, а ближе к концу дня мы достигли предгорий. Местность была ещё лесистой, но Рич сказал, что это ненадолго.

Вот начнём подниматься выше, и вся растительность постепенно вымрет. Но это будет уже завтра, так как если начать подъём сейчас, то позже, к темноте, можно не успеть с поиском места для ночлега. Как-то так.

Рич.

Горы, насколько я могу судить, понравились Элене куда больше чем лес, в котором, по её же собственным словам, вся зелень и животные были слишком экзотичными, из-за чего автоматически вызывали страх и слабую панику. В отличие от гор, где ничего подобного "вроде бы" не наблюдалось, и где "просто находиться" было морально легче.

В ответ я не стал ей ничего говорить о том, что порой может вылезти из очередной расщелины или внезапно броситься под ноги, если зазеваться.

Пускай. Если это бережёт её нервы, то и мне, возможно, тоже что-нибудь когда-нибудь сбережёт. Ту же жизнь. Ведь если девушка будет постоянно орать и шарахаться от любой тени… в горах такое поведение чревато многим и в первую очередь тем, что можно либо самому оступиться и упасть в пропасть, либо привлечь к себе внимание хищников. Я уже не говорю о возможности спровоцировать обвал. Впрочем, надеюсь, нам не придётся подолгу задерживаться на тех участках, где они возможны.

Ближе к полудню небо сильно потемнело, сменив белые облака на серые грозовые тучи. Ветер усилился, но особой прохлады по-прежнему не приносил. Что, в принципе, верно, ведь откуда взяться прохладе, если воздух, не смотря на мрачное небо, липкий и донельзя горячий? Едва ли не такой же горячий, как в пустыне в это же время.

Тропа, по которой мы шли, хоть и была достаточно широкой, но постепенно сужалась, по обе стороны окружённая высокими скалами. От таких только и можно ожидать обвалов.

– Ай, а ну брысь! – как по заказу, тут же возмущённо заголосили у меня за спиной.

Обернувшись к Элене, я как раз успел заметить метнувшегося к небольшой куче серых камней котёнка горной кошки. Взглянув на Романову, беспомощно разглядывающую свою ладонь, у меня невольно закралось подозрение, что я путешествую в компании не с одним ребёнком, а сразу с двумя. Причём тот, что кажется постарше, приносит вдвое больше проблем, чем тот, что поменьше.

– Тебя опять укусили? – спокойно уточняю.

– Эмм, да… опять кошка. Только эта, кажется, поменьше была, чем та.

– Я видел.

– Она тоже чумой болеет? – грустно спросила девушка, поджав губы.

– Нет, у неё же спина не красная была.

– Ну, хоть в чём-то повезло…

– На, вытри кровь, – посоветовал, протянув девушке салфетку.

– Спасибо, – неуверенно пробормотала та, сделав пару шагов в мою сторону, но неожиданно о что-то споткнувшись и упав.

Посмотрев вниз, я весьма неприятно удивился, встретившись взглядом с маленькой, около шестидесяти сантиметров, чёрной ящерицей, чья круглая голова отдалённо напоминала обтянутый кожей человеческий череп, а маленькие красные глаза и длинный язык, вызывали не совсем обоснованный страх. Не совсем, потому что бояться, по большей части, нужно ночью, когда на охоту выходят взрослые копии этих ящериц.

– Это что за уродец был? – с испугом спросила Элена после того, как животное убежало.

– Ящерица.

– Ящерица? Такая здоровая?

– Да, замолчи. И давай поднимайся уже, нечего нам тут задерживаться.

– Руку подай, пожалуйста. Я спину сильно дёрнула, встать больно.

Устало вздохнув, я нехотя протянул ей руку. И кто ж знал, что эта дура ухватится за неё своей испачканной в крови ладонью?!

Меня тут же накрыла темнота, ужаснейшее ощущение беспомощности, а затем и воспоминания девушки.

Стены длинного узкого коридора, заполненного орущими во всё горло школьниками, были окрашены в непривычный для глаз яркий жёлтый цвет, на полу постелен линолеум. Чем-то такая обстановка напомнила мне закрытый этаж Дома, куда изредка сгоняли всех чёрных неприкасаемых для тренировок и проверки на прочность их и без того хрупкой психики.

Но в отличии от этих… учащихся, бывшие мои собратья не создавали так много шума, из-за которого даже привыкшей ко всему Элене некомфортно становится. Хотя, если прислушаться повнимательнее к мыслям девушки, то можно понять, что некомфортно ей не из-за идущего со всех сторон шума и чересчур пёстрых нарядов сверстников, а из-за какого-то белобрысого парня, неожиданно схватившего её за руку и что-то шепчущего на ухо.

– Пошли на улицу выйдем, поговорить нужно! – сказал он и тут же с упрямством чёрных смертников** потащил почти не сопротивляющуюся девушку на выход из школы. Самой Элене, кстати, в тех воспоминаниях было около семнадцати лет.