Андрей Круз - Вне закона

А вот Гела торговал мылом и всяким копченым мясом, с чего, как я понимаю, жил довольно неплохо, а сейчас еще и в нашем городишке неплохо расторговался, так что все время норовил угощать. Он даже каюту первого класса себе снял, а в пути его сопровождала молодая филиппинка, которая как раз в каюте его и ждала, с мужчинами в ресторане ей делать было нечего. Может, и правда нечего, потому что Гела сообщил, что она до сих пор ни на одном известном ему языке ни слова сказать не могла. В общем, в роскоши, можно сказать, путешествовал.

Рассказывать о поездке и нечего, дошли и дошли. Пил немного, только пиво, сдерживался. Ел за двоих, правда, потому что все равно делать больше нечего. На палубу ходил, на берега смотрел. Гелу слушать уже на второй день обалдел, потому что он говорил лишь о том, какой он крутой. Если ты пытался сменить тему разговора, он перебивал и возвращался к беседе о себе. На третий день уже хотелось его выкинуть за борт, и я отсел за барную стойку, не слушая призывов вернуться в компанию.

На четвертый показался Доусон, и я вздохнул с облегчением, тут же взявшись собирать свои немногочисленные пожитки. Засиделся я на месте, дуреешь все же на этом пароходе и еще в такой компании, любым приключениям рад будешь. Впрочем, вся толпа пассажиров гурьбой повалила на берег чуть ли не наперегонки.

Где искать «Девственную Розу», Сули мне объяснила. Город я уже более или менее помнил, так что уверенно направился на Мэйн-стрит, попутно проверяясь на предмет, не увязался ли кто-нибудь за мной. Но слежки не заметил, хоть это ничего и не значит. За отелем «Риверсайд» свернул направо, в неширокий переулок, и почти сразу оказался у черного хода борделя. Служебного, если точнее. И постучал в массивную деревянную дверь.

В двери открылось окошко, в окошке показалась широкая морда с расплющенным носом, которая относительно вежливо спросила:

– Чем помочь?

Я протянул конверт:

– Это для Хайди. Нужно с ней поговорить.

– Как представить?

– Друг Сули, из Батлер-Крик.

– Жди.

Окошко захлопнулось. Ждать пришлось минут десять, я даже подумывал насчет того, чтобы побарабанить в дверь, потому как парадный вход был еще закрыт. Рано, до полудня еще двадцать минут. Затем дверь распахнулась и на пороге показалась женщина в ковбойских сапогах, джинсах, клетчатой рубашке. Узкое, очень худое лицо с тонким, слегка горбатым носом, широкий рот с тонкими же губами. Когда она дежурно улыбнулась, короткая верхняя губа уползла к носу, открыв не только зубы, но и десны.

– Заходи, – сказала она. – На сколько ты здесь?

– Несколько дней, зависит от… всякого, – чуть затруднился я мотивировать заявление.

За дверями оказалась подсобка с несколькими грубо окрашенными дверями. Одна из дверей была приоткрыта и вела на лестницу. Мужик, что открыл мне дверь, стоял здесь же. Габаритов он был таких, что даже Рок, вышибала нашего борделя, на его фоне потерялся бы.

– Пошли, покажу комнату, – сказала Хайди.

Когда она говорила, ее верхняя губа двигалась как-то странно, словно своей жизнью жила, поэтому я решил, что она ее пластикой исправляла в свое время. Не знаю, какой была губа раньше, но если это считать «исправленным»… не знаю, не знаю.

Сама Хайди была высокой, худой, костлявой, и если в прошлом она была проституткой, в чем никаких сомнений, то трудно сказать, каким она успехом пользовалась. Лично мне нужно было бы выпить достаточно много.

Лестница выходила в главный зал борделя, в пока закрытый бар. Еще один здоровяк протирал стойку в ожидании открытия, какая-то тетка мела пол в зале, еще одна расставляла стулья за столами. У дальней стены, как и в Батлер-Крик, рядком стояли игровые столы, стол для крэпа и рулеточный. Полный набор услуг.

На втором этаже лестница воткнулась в еще один холл, небольшой, с диванчиками, на которых сейчас сидела стайка привычных уже азиаток, еще растрепанных и явно не готовых к приему клиентов. Они громко разговаривали на своем языке, стараясь перекричать друг друга и попутно хохоча, и проходящая Хайди шикнула на них, после чего настала тишина.

Еще этаж, еще коридор, но тут двери уже пошире расставлены. Никакие части коридора не отделены, в конце его окно, а мне, как оказалось, в последнюю дверь направо. Хайди отперла ее, пропуская меня вперед, протянула ключ:

– Здесь безопасно, но ты запирай.

Комната была не слишком большой, но все же достаточно просторной. Умывальник, кровать, шкаф, комод, маленький столик со стулом, то ли туалетный, то ли письменный. Кровать под красным покрывалом, на стене живопись. Не то чтобы мастерского исполнения, но зато откровенная. Туалет, как и везде, во дворе, понятное дело. Тут только так, главный, можно сказать, недостаток этого мира. Вроде и привык уже, но иногда мечтается о тепле, белом унитазе, журчащей воде и оружейном журнале в подставке рядом. Особенно зимой и если среди ночи припрет. Надо будет какой-нибудь септик себе изобрести, что ли.

– Сули просила тебе помочь. Что нужно?

Тон деловой такой, вполне себе.

– Информация. О местном бранче «Висельников».

– А что про них? – явно не озадачилась она.

– При них один русский крутился, точнее – русский еврей, из Нью-Йорка, я не знаю точно, как он себя позиционировал. Матвей. Может быть, Мэтью. Кличка Шнобель. Шно-бель, – повторил я по слогам. – В переводе – «большой нос», поэтому…

– Я знаю, что это в переводе, это идиш, – некрасиво усмехнулась Хайди, снова открыв десну до самого носа. – Я сама хануку праздную. Шнобль звучит. Я уточню. Что ты о нем хочешь знать?

– Все, что получится узнать. С кем он там больше всего общался. И главное – где он сейчас.

– Спрошу, – кивнула она. – Когда что-то узнаю – скажу, во сколько это тебе обойдется.

Ну, альтруизма никто и не ожидал. Спасибо за приют, по крайней мере.

– Местные «Висельники» в это заведение ходят?

– Конечно. Сюда все ходят. Бутча я знаю… ты знаешь, кто такой Бутч? – тут же уточнила она.

– Их местный босс.

– Правильно. Он здесь через день бывает. Почти через день. Хочешь на него посмотреть?

– Было бы интересно, – осторожно ответил я.

– Будет здесь – позову. Если ты тоже будешь здесь. И да, поесть уже можешь внизу, кухня работает. Мы открываемся через… – она посмотрела на наручные часы, – одиннадцать минут.

– Спасибо.

Она опять пугающе улыбнулась, на этот раз вроде даже искренне, и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Я подошел к окну, выглянул – задний двор, две примыкающие крыши, еще дом почти впритык, с отдельным участком, куда ведет дорожка из борделя. Подозреваю, что Хайди там живет. В отличие от Сули – в отдельном доме, сама по себе.

Ладно, располагаюсь – и к делам. Дробовик в чехле и патронташ – в шкаф, это уже на всякий случай. Оба револьвера и «дерринджер» на себя. Большой револьвер под правую руку, маленький под левую, «дерринджер» – в рукав, на крепление. Очень этот пистолет в прошлый мой визит удачно на мне оказался. Не будь его – мне бы хана.