Игорь Алгранов - Никогда не играй в пятнашки

Волк подскочил к Ларе, аккуратно подхватил её, поставил на ноги и быстро увлёк в сторону лестницы. Очередью из «калаша» он скосил четверых самых прытких серых, почти настигших их у выхода, толкнул дверь и, не глядя, веером выпустил с десяток пуль в коридор. Одним прыжком он вместе с подругой выскочил на лестницу, готовый к очередной схватке, и вдруг замер от неожиданности. На площадке было пусто. Держа двери на прицеле, Волк быстро глянул вверх и увидел на всех пролетах, сколько хватало глаз, бурное шевеление сотен потревоженных серых — путь наверх по лестнице в любом случае был отрезан. Смотрящий посмотрел вниз, в бесконечный проём, идущий до самого дна этажки, заранее предполагая худшее, и вдруг обомлел от неожиданности. Тремя пролетами ниже, весь окровавленный и измазанный толстым слоем какой-то вековой подвальной пыли вперемешку со свежей землёй, вверх по лестнице медленно шёл Ирбис, неся на руках безжизненное тело Нади. Его как-будто совсем не волновало и не касалось происходящее вокруг! Сбоку на поясе у него грязным мешком, явно с чем-то тяжёлым, болтался его рюкзак. При каждом шаге рюкзак с глухим стуком бил по бедру смотрящего. Лара, совсем слабая после пятнашки и лекарств, тихонько прижалась к мужу и тоже, забыв обо всём, с немым удивлением и испугом смотрела на Ирбиса.

— Надю забираем, — тихо сказал он ошарашенным друзьям, когда поднялся на этаж. — Я не позволю, чтобы поганые твари её тут съели.

— Давай помогу… — протянул руки Волк, шагнув навстречу другу.

— Нет! Это моя ноша.

Шокированные, Волк и Лара молча расступились, пропуская Ирбиса. Посмотрев вниз, они с удивлением увидели на нижних площадках множество юрких пятнашек, которые скулили как собаки, без конца кружили, но держали какую-то непреодолимую дистанцию до Ирбиса. Запоздало оглянувшись назад, они обнаружили, что толпа серых в коридоре, что гналась за ними, замерла на месте, неуверенно раскачиваясь и не решаясь двигаться дальше дверного проёма.

— Однако… — удивился Волк, — откуда такое смирение?

Он посмотрел на Лару. Та пожала плечами, вытерла рукавом холодный пот со лба и устало вздохнула.

— Неожиданно, конечно, но, думаю, стоит воспользоваться.

Не переставая оглядываться, они последовали за Ирбисом, который размеренно и с неотвратимой решимостью шагал вверх, мимо серых, которые в страхе расступались перед ним и его ношей.

Когда смотрящие, наконец, добрались до «люльки» и стартовали с крыши марка, Лара оглянулась. Едва чудо-машина поднялась на полсотни метров, прежде чем нырнуть между этажек, крышу мгновенно заполнила толпа серых, которые неистово трясли руками и громко стонали, оставшись без своего странного жестокого опекуна. Казалось, они все собрались здесь на предсмертный призыв монстра, убитого Ирбисом. Станут ли они когда-нибудь снова людьми? — подумала девушка, — успеем ли мы спасти хотя бы оставшихся? Она осторожно взглянула на Ирбиса. Тот, не оборачиваясь и глядя куда-то вдаль, направил «люльку» на север, взяв курс на Ликамск. Лара взглянула на валяющийся на полу рюкзак с головой монстра, за которую смотрящий заплатил такую высокую цену, на тело Нади, завёрнутое в плед, и отвернулась.

На западе, из-за огромной, почти во всё небо, слоёной лепешки густых фиолетовых туч выскользнуло громадное пылающее солнце и тяжело оперлось на острый штакетник чёрных этажек мёртвого Ромова, плотно изрезавших горизонт. Серые, освещённые сбоку багровым светом светила и от того ещё более страшные и зловещие на вид, дёргаясь, стояли у края крыши и смотрели вслед «люльке», пока та не скрылась из виду. А потом они стали прыгать вниз, всё так же тряся конечностями и издавая мучительные стоны.

Зулус умирал.

Сорс держал его за руку и чувствовал, как та слабеет с каждой минутой. Он едва сдерживал слёзы и отвлекал разговорами себя и друга, когда тот приходил в сознание.

— Знаешь, Тон, я тут недавно вспоминал случай из детства… Когда я чуть не расколол свою голову как орех, играя с остальной дворовой мелкотой в пятнашки. А моя мама очень тогда испугалась за меня и заплакала. Я вот подумал: как странно. Мы, люди, похожи на такого вот несмышлёного мальчишку, что несётся сломя голову куда-то ради своего мимолётного удовольствия в жизни… Земля — добрая мать, уютный дом, вон сколько добра на ней, и в ней… Но ведь ничто нельзя терпеть вечно, а? Как ты тогда сказал? «Осень человечности»? Тут, пожалуй, вернее будет «осень человечества». Хозяин дома решил, наконец, навести порядок… Но будет ли весна после мёртвой зимы? Или нас тоже когда-нибудь кто-то раскопает как этих несчастных паразитов, а мы снова начнём играть в пятнашки со смертью… Хотя… Ты знаешь, Тон, твой дед был прав: это и вправду закат, и вправду осень человечности. Только она началась гораздо раньше этой войны.

Зулус вздрогнул и скривился от боли.

— Тон?

— Больно, Джей, здесь, в груди… прости, что я подвел тебя. Так страшно… Прости…

Он сделал короткий оборванный вдох и замер, только веки его глаз ещё продолжали дрожать, словно от холода.

— Спи, добрый Тон. Спи, добрый великан. Я помолюсь о тебе неведомому Богу.

Сорс прикрыл узкой шершавой ладонью остановившиеся веки Зулуса и зашептал что-то, едва шевеля губами. По его щекам текли крупные слёзы.

— Я сообщу всем. Ты умер не зря. Я сообщу всем.

Спустя какое-то время он посмотрел влажными от слёз глазами на араба, который всё это время тихо стоял в проёме двери.

— Пойдём со мной. Мы должны рассказать другим обо всём, что ты знаешь о тварях.

Профессор Незаурядов сидел в своём кабинете, склонившись над записями, и шевелил бровями в задумчивости. Внезапно дверь кабинета широко распахнулась, на пороге возник Крайнов.

— Альбертыч! Мегановости! — он стремглав вбежал в кабинет и поднял за собой маленькие воздушные смерчи, веером взметнувшие вверх стопки листов бумаги, которыми был завален стол. Профессор лег всем телом на стол, пытаясь удержать особо ценные листы и уменьшить последствия урагана.

— Тише, тише! Здесь все мои последние исследования! — вскричало светило науки. — Что там у тебя, Серёжа?

Крайнов застыл посреди комнаты и развёл руками, словно бы в танце.

— Такие данные! И откуда!

— Да что там случилось, в самом деле?

— Пришла радиограмма из Кейптауна, представляешь?

— Ну и что там такого, что мы и так не знали? — всё ещё хмурясь, спросил Незаурядов.

— В городе, конечно, всё плохо, эвакуация не завершена, уже несколько дней идет адский прорыв серых и пятнашек. В общем, всё как обычно и невесело. Но! Одна из двоек смотрящих, выживших после первой ночи… а ты представляешь, что это такое — первая ночь прорыва? Так вот, двойка, вернее выживший наш и ещё гражданский… Короче, спустя четверо суток, — пока выбрались из города, пока добрались до базы, — сообщили всем потрясающую новость!