Владимир Поселягин - Космический скиталец

Именно на этой почве у меня и произошёл первый конфликт с одной из приютских банд. С бандой, которой командовал тот самый Борт. Они потребовали процент от зарплаты за спокойную жизнь. Я ответил отказом. Такое развитие ситуации я давно предвидел, выяснив всю подноготную банд у приютских мулов – в приюте мулами называли всех, кто работал, а не бандитствовал, – которые им платили. Так что с момента попадания в приют после небольших уроков об истории государства и других ненапряжных предметов посещал спортзал и готовился. Голыми руками я, конечно, с ними не справлюсь, тем более у банд было настоящее оружие, которое частенько изымала полиция, устраивая неожиданные рейды в приюте. Я один такой уже застал, но кто поверит, что у этих зверёнышей не припрятано ещё что-то опасное? Хотя в империи простым гражданам запрещено было владеть любым оружием.

Единственно дозволенным был шокер, но и на него можно получить разрешение только после того, как исполнится шестнадцать лет. Приютские это оружие очень любили. Особенно во время охоты на молоденьких девушек. Сколько таких пострадало от их действий и остались с поломанными судьбами? Наверное, и не пересчитаешь. Именно поэтому у нас на окраине столицы так популярны были средства защиты от шокера. Кому охота попасть под луч и чувствовать, как над тобой измываются малолетние подонки, воплощая свои юношеские сексуальные мечты, зачастую извращённые?

Я об этом хорошо знал, так как имел стабильный бизнес по продаже собственноручно собранных средств защиты. Я собирал в неделю где-то штуки три и продавал их по пять кредитов. Такие средства держали всего три-четыре выстрела шокера, в отличие от тех, что продавались в магазинах, те могли и десять выдержать, но зато стоили в три раза меньше.

Где-то через месяц при случайной встрече среди шестёрок Борта я опознал тех троих, что ограбили меня в первый день моего пребывания на этой планете, поэтому готовился серьёзно, найдя обломок арматуры и замотав его в тряпки. Хорошее оружие ближнего боя. В итоге я поколотил всех присланных за данью служек Борта – жаль, его самого не было – и, отправив обратно, велел сообщить главарю, что я никому никогда не плачу. С тех пор у нас с Бортом, которому недавно исполнилось шестнадцать, был вооружённый нейтралитет. Он подсылал ко мне своих прихвостней в надежде, что они всё-таки доберутся до моей шкуры, а я топил их тела в канализации, на радость крысам. Короче, я постоянно ожидал от Борта подлянки. Поэтому требование дежурного встретиться с ним меня насторожило. Все знали, что как только я получу удостоверение, то свалю из приюта.

Ах да, тех троих я подловил по одному и вернул должок. Пусть теперь они попытаются выжить со сломанными руками и ногами на свалке. Как я позже узнал, ни один не смог.

Спустившись по ступенькам на площадь, я пересёк её, по приютской привычке насторожённо поводя глазами в поисках опасности, и, пройдя кассы, где потратил аж восемь сантимов, сел на электропоезд. Столица раскинулась на берегу местного тёплого моря, что привлекало курортников пляжами, благо планету облагородили вполне качественно. Приют находился на окраине Солнте, поэтому, чтобы добраться до центра, приходилось пользоваться общественным транспортом, что сильно било по карману. Вроде восемь сантимов немного, но я мог питаться на них два дня. Да вон рубашка, которая была на мне, выданная в приюте, стоила пять сантимов. Да ладно, сегодня день такой, что можно и потратиться. Сев на мягкое сиденье и откинувшись на спинку кресла, стал смотреть в окно, наблюдая, как разгоняется поезд, и продолжил вспоминать.

За пять лет жизни в приюте обо мне, то есть о теле, владельцем которого я единолично стал – прошлый обладатель никак не проявил себя, как будто был мёртв, – так никто и не вспомнил и не отправил запрос на розыск в полицию. Сам я тоже мало что смог узнать об этом теле, хотя когда отловил обокравших меня, то тщательно опросил. Те выдали интересную информацию: мол, над свалкой летал новенький и дорогой катер и зависал иногда в неопределённых местах. Вот ребятки и решили проверить ближайшую точку, где и нашли меня. Также я вместе с зубами выбил из них другую информацию: одежду они уже продали, в карманах было пусто, но вот у меня в носке на правой ноге был спрятан медальон из неизвестного материала. Зверёныши уже проверяли его, не ценный. Медальон мне вернули. Был он размером с пивную пробку, толщиной миллиметра четыре. То есть достаточно толстым. По ребру шёл красивый орнамент, на лицевой стороне – треугольник с пересечёнными линиями углами. С другой стороны надпись: «Честь и достоинство».

Жил я в приюте нормально, последние три года вообще появлялся раз в семь дней, на линейку, отметиться. Были, как я уже говорил, тёрки с бандами, но я их решил. Причём решил кардинально, все попытки наездов и тёмных без жалости отбивал прутом и другими подручными средствами. Мне тоже доставалось, хотя я и подтягивал себя в физподготовке. Жаль, тренера не смог найти, но я и сам с опытом.

Все травмы мне залечивали в приютском санпункте, где находилась старая латаная-перелатаная лечебная капсула древнего года выпуска. Но главное, она работала и лечила. Правда, сломанную руку и челюсть восстанавливала аж два дня, потратив целый картридж. Так то Свич, старый запойный медик, который должен был лечить нас бесплатно, но он просто пропивал пять картриджей, что ему выдавали раз в неделю на нужды приюта, поэтому приходилось платить за лечение из своих.

Чёрт, опять на приют скатился! Короче, о моей работе на благо корпорации на утилизирующем комбинате. Не знаю, как другие, но я считаю, мне повезло. Когда меня принимали на работу, то, посмотрев на худенького одиннадцатилетнего мальчишку с большими жалобными глазами, пожилой сотрудник печально вздохнул и сделал мне прозрачный намёк. Я сделаю ему хорошо, а он отправит меня на лёгкую работу с увеличенной зарплатой. Одним словом, я нарвался на педофила, пользующегося своим положением. Детская проституция на Гурии была распространена, поэтому я особо не удивился.

Со мной он не договорился и, злобно шипя и держась за разбитую коленную чашечку, отправил в цех утилизации военной техники. Причём там работали только взрослые мастера подтверждённых квалификаций и ни одного ребёнка. В общем, подсуропил. Работа здесь действительно была адская, я не приходил – приползал в свою комнату, которую делил с тремя такими же мулами. Понятное дело, такие работники не пользовались уважением большинства зверёнышей, ну, кроме меня, конечно. Большая часть из них познакомилась с моим кулаком и любимой арматуриной.

Начальник цеха ходил в отдел кадров с просьбой перевести меня на другую работу, убеждая, что я могу погибнуть. Но пострадавший от меня сотрудник, как раз и оказавшийся начальником отдела кадров, отказал. Ничего, за пять лет я стал признанным спецом среди мастеров. Если бы у меня стояла нейросеть, такой имплант в голове, то даже без выученных баз знаний я мог сдать на категорию специалиста. Правда, узкого профиля.