Николай Слимпер - Бессмертный

— Все, идите, идите, пока вас не нашли, — поторопил Верона доктор, чуть ли не выталкивая его за дверь.

— А если солдат придет в себя?

— Я его сейчас так накачаю, что его отход в мир иной будет самым приятным событием из всех, что случались у него в жизни.

Когда Верон выходил из просторной комнаты, доктор набирал на стационарном телефоне номер, видимо, вызывая остальных врачей. По крайней мере, он надеялся, что это так.

Он увидел в коридоре вооруженных пистолетами на бедре Людей, но не солдат. Местная охрана, подумал Верон. Он забежал в дверь с надписью «Для служебного пользования» и закрыл ее изнутри. Внутри было не так просторно, как в палате, зато на стене висело зеркало. Заглянув в него, Верон увидел, что его лицо все в крови того солдата, которому он перерезал глотку. Он подошел к находящейся там раковине и судорожно оттер лицо, потом увидел, что много крови попало и на одежду, причем он не знал, какая его, какая солдата, а какая ребенка. Осмотревшись, камирутт понял, что это помещение что-то вроде временного склада, куда приносят пользованную одежду врачей на стирку. Он открыл один из стоящих у стены пластмассовых баков и увидел, что внутри скомканные халаты, в другом оказались такие же былые брюки.

Верон шел по коридору как ни в чем не бывало. Он выбрал из всей груды самую на вид чистую форму и заменил ею свои окровавленные тряпки. Его лицо прикрывала медицинская маска, а черные волосы — дурацкий на вид колпак. В таком виде он легко прошел мимо снующей повсюду охраны, явно выискивающей его, хотя особого переполоха не было вообще, и выбрался из здания, не обращая на себя внимания. Колпак, маску и халат он сбросил, зайдя за угол здания, оставшись лишь в белых штанах и своей рубашке, совсем забыв, что на спине внизу она порвана и запачкана его кровью еще с того момента, когда там засел осколок оконного стекла, и быстрым шагом направился к стоянке кораблей, куда должен был улететь корабль, на котором он прилетел. Трап, судя по всему, так и оставался открытым все это время. Верон уже выходя из здания знал, что нужно делать. Он побежал к кораблю.

— Быстрее, — закричал он, махая руками и подбегая к «тарелке», — поднимайте трап!

— Что случилось? — В проем выглянул один из солдат. — Что это за одежда? Где остальные?

— Все потом! — продолжал испуганно кричать Верон, уже забегая внутрь. — За нами гонятся. Да поднимите вы этот чертов трап! — Как и рассчитывал гераклид, его новые «друзья» все без исключения были дураками либо просто еще пороха не нюхали. В любом случае, опыта они уже больше никогда не наберутся.

Верон молниеносно выхватил нож, торчащий сзади из штанов и ближайшему из солдат, стоящему к нему спиной, глубоко резанул по шеи, заливая свою чистую — спереди — рубашку и новые почти белоснежные штаны. Второму он перерезал артерию, когда только тот начал оборачиваться. Один стоял к нему лицом, причем с автоматом в руках, но, видимо, забыл о том, что держит стреляющую палку, а потому, как только опомнился, поднял оружие, будто пытаясь им защититься, но это не очень-то ему помогло. Трап только поднялся, слившись со стеной, когда на полу уже лежало три трупа. Последним на шум вышел из небольшой кабины пилота сам пилот, держа пистолет наготове. До него от Верона было несколько метров, а потому камирутт решил договориться.

— Не делай глупостей, — сказал Верон. — Мы оба знаем, что против меня твоя игрушка не особо поможет, а ты мне нужен, так как я не особо хорошо летаю на таких штуках.

— Ты… ты убил их всех, — не веря глазам и самому себе проговорил пилот.

— У меня не было выбора, так как я убил и тех, что пошли со мной, а вы бы меня за это не простили, и убили бы сразу, как только я перечислил бы деньги.

— Там с тобой был камирутт, и тут тоже два камирутта. Ты убил своих! Это же для вас грех и позор.

— О, поверь, я в грехах по самые уши, мне уже не поможет раскаяние. Так что скажешь, поможешь мне? — Верон говорил спокойно, но внутри у него все пылало. Нынешний бесконечный день был него худшим в жизни. Иногда он ловил себя на мысли, что его как будто подменили, а может просто кто-то контролирует его извне, потому что он понятия не имел, что вообще делает, и зачем. Из-за слов того камирутта, который сражался и умер за людей? Его часто пытались образумить, но слова для него ничего не значили, а вот действия…

Так или иначе, Верон принимал свои грехи, но все еще не знал, может ли их искупить, а потому действовал по наитию. Когда… если у него появится лишнее время, первое, что он сделает, — хорошенько все обдумает. Опыта в этом у него было не очень много, а потому времени понадобится прилично.

— В чем? — Пилот все еще держался настороже, но дуло пистолета медленно и обреченно опускалось.

— Мне надо вернуться и узнать, как долго продлится операция мальчика и когда я смогу его забрать, а потом мы все вместе улетим отсюда. Отвезешь меня в одно место, я тебе неплохо заплачу и можешь лететь на все четыре стороны.

— Командир тебя найдет. И меня. Он выходит на связь каждые полчаса, причем просит, чтобы ему ответили все без исключения. А ты их убил. Он пошлет сюда отряды и тебя найдут. Даже если ты улетишь, на корабле установлены маяки. Он найдет тебя.

— Да ты задрал уже: найдет, найдет! Пусть ищет, мы сменим корабль.

— Нет, — замотал пилот головой. — Ты его не знаешь, если он что-то вобьет в голову, его уже не остановишь. Даже если все пройдет гладко, он все равно найдет трупы и увидит, что меня среди них нет, и поднимет всю армию Правительства, чтобы найти меня. У меня больше шансов против тебя.

Верон среагировал быстрее, чем пилот успел поднять пистолет и сделать первый выстрел. Он отпрыгнул в строну, чуть не поскользнувшись на луже крови, схватил одно из тел и поднял перед собой. Пилот продолжал бездумно стрелять, решетя собственного товарища и жмурясь каждый раз, когда нажимал на спусковой крючок. Верон побежал на него и сбил с ног, придавив мертвым телом солдата, потом навалился сверху и дважды ударил его в лицо. Тот обмяк. «И зачем я это делаю?», — продолжал задавать себе вопрос Верон. Ответ вертелся на языке, но никак не мог обрести четкие контуры, чтобы его можно было сформировать. Так бывает, когда забываешь все, чему до этого следовал.

Верон проверил пульс пилота; тот был жив. Он снял с пояса одного из мертвых солдат наручники и приковал пилота к железной решетке, в которой было множество круглых отверстий. С другой стороны стена выглядела точно так же, но между этими дырявыми панелями была настоящая крепкая стена. Приковав пилота, Верон стащил с одного из менее забрызганных — особенно по сравнению с ним — солдат форму и переоделся, не забыв одеть шлем. Свою видавшую виды рубашку он решил тоже оставить. Кровь на одежде была только на воротнике, но на черном ее практически не было видно, если, конечно, специально не акцентировать на этом месте взгляд. Сослуживший ему добрую службу нож с крючком на конце он решил оставить на корабле, так как в обмундировании предусматривалось наличие двух обычных армейских ножей с зазубринами у рукояти. Взяв еще на всякий случай автомат, Верон поставил у шлема достаточную тонировку, чтобы не было видно его лица, и уже собирался нажать кнопку, открывающую одну из стен, превращая ее в трап, как трап начал опускаться сам. Гераклид выругался очень тихо, но достаточно умело, чтобы любая монашка грохнулась от этих слов в обморок, а то и вовсе впала в кому.