Константин Соловьёв - Господин мертвец

Поэтому помимо гранат, лопаток, ножей, булав, топоров, багров и кистеней штурмовые команды вооружались и шибболетами [44] (ивр.) дословно «колос» - характерная особенность речи, по которой можно определить, является ли определенный язык родным или хорошо знакомым для конкретного человека, своеобразный «речевой пароль». . Среди германских «штосструпен» ходило множество подобных слов, самым распространенным из которых было «Damenschuhabsatz» [45] (нем.) дословно – «каблук женских ботинок». . Это слово не давалось ни картавым лягушатникам с их писклявой и булькающей речью, ни англичанам, которые говорили так, словно набрали полный рот полужидкой овсянки. В то же время, Дирк сомневался, что человек, рожденный германцем, сможет изогнуть свой язык достаточным образом чтобы произнести что-то вроде «She sees seas slapping shores» [46] (англ.) дословно - «Она видит, как моря хлопают по берегам», английская скороговорка. , «Faisans épais» [47] (фр.) – толстый фазан или это ужасное русское «Дороги» [48] Из-за звонкой «д» в начале это слово очень сложно для произношения носителями немецкого языка. .

Но сейчас времени на речевые упражнения не оставалось.

Французы хорошо потрудились, воссоздавая немецкую пехотную кирасу, мундир и шлем. Даже очень хорошо. Дирк знал десятки способов отличить то, что было произведено фабрично или изготавливалось на фронте от самых изощренных подделок. Швы, металлические фрагменты, чеканка, оттенки цветов, покрой, форма – все это имело значение. Но то, во что был облачен француз, оказалось наивысшего качества, если так можно было сказать про скверное кайзеровское сукно. Грязное в тех местах, где обычно пачкается форма, с реалистично выглядящими зашитыми прорехами, следами шальных осколков и папиросных ожогов. Превосходный образец мимикрии, до того реалистичный, что мог ввести в заблуждение самого внимательного бойца. Значит, даже французы способны учиться новому… Кулак Дирка вновь сжался, готовясь преодолеть упругое сопротивление шейных позвонков и затылочной кости самозванца. Француз заерзал в грязи, словно ощущая нависшую над ним подобно лезвию гильотины, смертоносную тяжесть. Он даже открыл рот, не боясь наглотаться грязной воды, но Дирк сомневался, что тот успеет вознести молитву Создателю. Однако же молиться француз не собирался. Вместо этого он выплюнул, задыхаясь:

- Armleuchter! [49] (нем.) – «тварь».

И во второй раз Дирк сдержал руку. Слишком чистое, хоть и нечеткое из-за набившейся в рот грязи, произношение. Даже обучайся этот лягушатник несколько лет в Лейпциге, и то вряд ли усвоил бы подобное. Может, дезертир, включенный во французскую группу допельгангеров? И такие случаи бывали.

Странный тип заелозил, пытаясь подняться. Но стальная рука «Висельника», намертво пригвоздила его к грязным доскам, сквозь которые булькала грязь.

- Отпусти меня, чертово свиное отродье… - забормотал он придушенным голосом, - Да провалился бы ты обратно в утробу своей матери-шлюхи…

Дирк осторожно взял странного француза за ворот кителя и, несильно тряхнув, оторвал от земли. Он увидел лицо, жидкая грязь на котором в сочетании с кровью и сукровицей из нескольких глубоких порезов образовала еще более устрашающую маску, чем те, что использовали туземные войска, сражающиеся против метрополии в африканских колониях. Тем неожиданнее было увидеть на этом лице короткие ухоженные усы, показавшиеся Дирку неожиданно знакомыми.

- Добро пожаловать, лейтенант Крамер, - сказал он, водружая «француза» на ноги, - Кажется, не лучшее место для прогулки вы выбрали сегодня.

Охваченный яростью лейтенант, не обратив внимания на слова, попытался ткнуть «Висельнику» в лицо стволом револьвера. Дирку пришлось вновь схватить его за руку, чтобы отвести оружие в сторону. Будь усилие чуть сильнее, лучевые кости лейтенанта хрустнули бы, ломаясь как сухой хворост. И, глядя в налитые кровью глаза Крамера, выглядящие сейчас совершенно безумными, Дирк подумал о том, что вполне возможно, стоило так и сделать. Лейтенант не выглядел человеком, способным сейчас на взвешенные решения. Неожиданная встреча с отрядом мертвецов сама по себе могла лишить душевного равновесия даже самого выдержанного человека. Унизительная же процедура купания в грязной жиже и подавно лишила лейтенанта Крамера возможности трезво мыслить. Такой может и пулю в лоб пустить, не заботясь о последствиях. Но его рука из хватки Дирка выскользнула невредимой, разве что немного помятой.

- Вы… - Крамер и впрямь задыхался от гнева. Даже сквозь слой грязи и крови можно было разглядеть багровый цвет его лица, - Проклятая падаль… Как вы смеете… Убери от меня руки, ты, кусок гнилого мяса!

Дирку показалось, что Крамер сейчас не сдержится и выстрелит ему в лицо из револьвера. Наверно, так бы и случилось, если бы ярость лейтенанта штурмового отряда хоть на миллиметр превысила нынешний уровень. Черта, за которой люди начинают действовать не рассуждая.

Дирк молча смотрел на него, не делая попытки помешать. Он знал, что правда во всех ее ипостасях сейчас находится на стороне лейтенанта. Будучи старшим офицером, Крамер мог бы расстрелять всех «Висельников» единолично, без малейших для себя последствий. В конце концов, они даже не считались военнослужащими. Лишь имуществом Ордена Тоттмейстеров, временно приписанным к пехотной части. Никто не станет пенять лейтенанту за порчу имущества.

«Висельники» держались позади Дирка, копируя манеру его поведения. Оружие опустили, но расслабленными не выглядели.

Из-за спины лейтенанта посыпались люди его собственной штурмовой команды, и в траншее сразу стало тесно, как в переполненном вагоне берлинского поезда. Отряд Крамера состоял из доброй дюжины пехотинцев. Глядя на их посеченные осколками лица, грязные тряпки, пропитавшиеся кровью, и висящие клочьями мундиры, Дирк решил, что последние несколько часов судьба им не слишком-то благоволила. Но действовали они быстро и уверенно, уж этому траншеи их научили. Увидев «Висельников» и своего охваченного яростью командира, штурмовики Крамера направили на мертвецов оружие, не выказав ни страха, ни растерянности. Глядя на дула карабинов, похожие на причудливые округлые замочные скважины, темнота в которых готова была поведать основную и последнюю в этой жизни, тайну, Дирк решил, что ребята лейтенанта не так и плохи, как он сперва полагал. Действовали они решительно и слаженно, верный признак опытного, сработавшегося отряда. Стоит сейчас лейтенанту сказать слово… Мертвый Майор и Юльке проживут немногим дольше, но достаточно для того чтобы увидеть, как их унтер-офицер падает, разбрасывая вокруг куски черепа и его содержимое.