Андрей Васильев - Дороги судеб

— Это надо обдумать, — встал на ноги я. — А ваш нынешний товар глянуть можно?

Конечно, я ему ничего не продам, в смысле никаких детей. Мне они тоже были совершенно не нужны, но за подобным действием лежала некая пропасть без дна, и раньше времени мне туда ухать не хотелось. Что она меня в результате ждет, я не сомневался, но лучше позже в нее попасть, чем раньше. Но вообще надо бы узнать, кому и, главное, зачем понадобились дети. Просто так ничего не бывает, это я наверняка знаю. И еще я его пленников глянуть хотел. Вдруг среди молодых девок Милена затесалась? Маловероятно, но все же.

Увы, Милены среди пленных не оказалось. И еще мне внезапно стало жалко этих людей. Проснулось вдруг во мне давно забытое чувство сопереживания ближнему, я его бог весть сколько не испытывал. Потухшие глаза, сбитые ноги, тупая апатия — все это у них было в наличии, что у мужчин, что у женщин. Причем у всех! Очень невеселое зрелище, доложу я вам.

Самое паршивое то, что они уже сломаны. Как бы дальше дело ни пошло, у них что-то навсегда исчезло из души, они и в самом деле стали рабами. Даже если сейчас им сказать: «Вы свободны», — не думаю, что для них что-то изменится. И выход для этих людей был теперь только один — смерть, следующее за ней забвение и возрождение.

Надеюсь, я ошибаюсь. Но это вряд ли…

— Что-то присмотрели? — явно пародируя продавцов из нашего недавнего прошлого, спросил Салех и уже серьезнее добавил: — Поверьте, неплохой товар. И условия я вам предложил очень и очень выгодные.

Бойцы за моей спиной молчали, никак не проявляя себя, но я чувствовал, что это дается им нелегко. Если уж меня торкнуло, что же у них на душе творится? Даже у Голда.

— Увы, но нет, — развел руками я. — Какие-то они у вас… Замурзанные, что ли.

— Так степь же, — обвел окрестности рукой Салех. — Приведем в лагерь, отмоем, опросим — другое дело будет. Но там и цена может вырасти, причем на отдельных особей — серьезно. Сейчас они все как кот в мешке, даже я еще не знаю, кто, что… А вдруг кто-то из них умеет нечто, что полезно здесь? Вот, например, этот мужчина… Может, он не маркетолог, не дизайнер, не системный администратор, а нечто большее? Может, он столяр или слесарь?

— Откуда у слесаря деньги на «Ковчег»? — засмеялся я, глядя на указанного Салехом мужчину, который не поднимал на нас глаз, уставившись в землю.

— Мне и самому интересно уже стало, кто он, — засмеялся и Салех. — Сейчас все узнаем.

Он цепко и крепко схватил мужчину за шею, рывком поднял его голову вверх и уставился ему в глаза.

— Отвечаешь быстро и честно, раб, — очень тихо и очень страшно сказал Салех мужчине, который не то что не моргал, а даже и не дышал. — Кем ты был в своей прошлой жизни?

— Я врач, — пробормотал тот, глядя на Салеха, как мартышка на удава.

Надо же. Врач не самый бесполезный тут человек. Непосредственно лечить здесь не надо, но знания у них неплохие, можно их как-то к делу пристроить. Мы наших пристроили.

— Какой именно врач? — не удовлетворился ответом Салех. — Костоправ? Дантист? Гинеколог?

— Диетолог, — выдавил из себя мужчина.

Н-да… Самый нужный тут человек из врачебного племени. Вот о диетах нам только и думать.

— И так всегда, — отпустил врача кочевник. — Статистика неутешительна — из десяти человек только один чего-то да стоит, остальные — подобный этому рабу шлак. Не стоило бы мне вам такое говорить, но я честный торговец.

— Тогда я, пожалуй, воздержусь от покупки, — воспользовался ситуацией я. — Подожду до нашей следующей встречи.

— Да? — искренне опечалился Салех и еще раз глянул на мой автомат. — Может, об оптовой скидке поговорим?

Мне было жалко этих людей, но подобные траты являлись нерентабельными. Про детей речь, само собой не идет, но и стволы отдавать за, как верно было подмечено, «кота в мешке»? Нет, это несерьезно, да и потом, всех страждущих не спасешь. Только сам распылишься, оставшись с кучей душевно сломленных людей и пустыми руками.

— Мой ответ — нет. — Я помотал головой. — В данном конкретном случае. Но в целом — наша любовь еще впереди. Через недельку я приеду к вам, и там мы поговорим о сотрудничестве более детально. Вот только — куда?

— Разве вы не знаете? — Салех насмешливо уставился на Полину. — Я думал, что вон та рабыня вам все уже объяснила, ведь она была у нас в гостях. Эй ты, я о тебе говорю.

— Вон та? — Я повернулся и показал пальцем на женщину, которая явно занервничала. — Она не рабыня. Она одна из моих людей.

— Мой собеседник ошибается. — Из голоса Салеха пропала доброжелательность, он был пронзителен и жесток. — Она из тех, кто был нашей добычей, и наше право на нее сохранилось. Как говорят у русских: «Кто первый встал, того и тапки».

— Правильно говорят, — согласился с ним я. — Эта женщина входит в мою семью, она приняла это решение добровольно, будучи свободным человеком. А кем она была до того, мне безразлично. Но тому, кто на нее или кого-то из моих людей даже просто косо взглянет, тем более предъявит какие-то права, я бы не стал завидовать. Это так, в качестве общей справки сказано. Беспредметно.

Мои парни синхронно улыбнулись, держа руки на оружии. Полина облегченно вздохнула.

— Все в этом мире хорошо, кроме одного, — посетовал Салех. — Клеймо не поставишь на кожу. Умер раб — и клеймо сгинуло вместе с ним. Очень неудобно.

— Мы отвлеклись, — решил я не длить эту тему и обострять ситуацию. — Так где мы встретимся? Куда нам подъехать?

— Через недельку, значит? — Салех понял мой маневр и принял его. — Степь велика, вам нужен проводник, и я предоставлю вам его. Не так далеко отсюда есть холм с родником, может, вы его знаете? До него — примерно день пути или чуть более.

— Это если идти на юг? — уточнил я и махнул рукой в ту сторону. — Знаю.

— Так вот, через неделю вас там будут ждать мои люди, — деловито сказал Салех. — Они вас сопроводят к нам, с ними дорога будет быстрее, да и безопаснее. Степь наша, и уже сейчас чужакам не рекомендуется бродить здесь без нашего на то разрешения.

Мне было что ему на это ответить, но я не стал этого делать. Глупостей наговорить и наделать несложно, а вот исправить их потом возможно не всегда.

На том мы и расстались. Кочевники погнали людей в степь, мы же вернулись к опушке леса.

— Слушай, надо этот гнойник выдавливать, — озабоченно сказал Голд. — Самое неприятное, что последние слова он говорил не рисуясь. Они реально будут подминать под себя степь, а потом пойдут дальше.

— К Большой реке? — хмуро спросил у него я.

— Да запросто. — Консильери вздохнул. — Эти ребята, в отличие от нас, уже избавились от какой-либо морали и предубеждений. Они приняли этот мир как новую форму существования и теперь создают свою собственную социальную модель. Не с нуля, кое-что они прихватили из мира умершего, вроде структуры подчинения или материальных приспособлений, но самое главное — идеологическая база у них уже своя, местная. А мы, как ни крути, все еще подражаем тому, что было там, на исчезнувшей Земле.