Константин Калбазов - Партизан

Впрочем, сделать это было нетрудно. Справедливо рассудив, что до города тут всего лишь три версты, Шестаков вновь уселся за руль и поехал во Львов. После такой «веселой» поездки хотелось немного развеяться. А в городе имелось несколько приличных ресторанов.

Одно из таких заведений встретило его ненавязчивой музыкой, которая звучала тоже тихо, только чтобы обеспечивать некий звуковой фон. Это никак не могло помешать разговорам, чем и пользовались посетители заведения, в основном офицеры русской армии.

На каждом столе стояли заварные чайники, причем официанты меняли их с завидной регулярностью. Не сказать, что русский офицерский корпус так уж отличался любовью к чаепитию, но что ни сделаешь, коль скоро его императорским величеством принят наимудрейший сухой закон. Вот и приходится попивать «чаек». Многие из господ офицеров поглядывали друг на друга уже осоловевшими глазками. Угу. Появились новые сорта чая, такие как Смирновский, Анисовый, Абсолют, Ромовый, Коньячный.

Господи, какой идиотизм, ведь и без того в казне ощущается серьезный недостаток средств! Так еще и такую серьезную статью дохода, как торговля алкоголем, срезать под ноль. Да народ пил и пить будет, а в условиях войны так и подавно! Вот только казна при этом теряет, и теряет ощутимо. И это в то время, когда государственный долг растет как на дрожжах.

– Шестаков! Иван Викентьевич!

Подпоручик посмотрел в сторону штабс-капитана, старающегося привлечь его внимание. Помахал рукой в ответ и поспешил присоединиться к трем артиллеристам.

– Здравствуйте, господа голодающие боги войны! – Поздоровавшись, Шестаков опустился на стул.

– И тебе привет, рыцарь плаща и кинжала, – поддержал его шутку штабс-капитан Келер.

В настоящий момент Россию буквально захлестнула шпиономания. Любого немца обвиняют в пособничестве германцам. Прошли даже немецкие погромы, и поднявшуюся стихийную волну едва удалось утихомирить. Правда, слухи различного толка продолжали ходить по матушке России, так, к примеру, муссировалась тема шпионской деятельности императрицы, немки по происхождению.

Глупость, конечно. Но народ в нее верит и вполне серьезно воспринимает то, что царица якобы подслушивает под дверью разговоры царя с генералами. Потом бежит на крышу дворца, где у нее стоит радиопередатчик, и передает сведения германскому кайзеру. А распространяют эти слухи представители высших кругов общества. Идиоты.

В армии к офицерам, происходящим из немцев, также отношение зачастую негативное. Впрочем, сложно обвинять в чем-либо такого офицера, как Келер. И вряд ли у России найдется более преданный солдат. Тот, кто смел выказывать в этом сомнение, сильно пожалел о своих словах. Штабс-капитан попросту бил им морду. Имели место три суда чести, согласно приговорам которых Келер должен будет драться на дуэли с тремя офицерами. Разумеется, после победы российского оружия.

Услужливый официант поспешил поставить перед новым посетителем прибор и чашку. Коль скоро пить чай, так и посуда должна быть соответствующей. Конечно, об этом знали все, но никто не придавал происходящему значения. Приличия хоть как-то соблюдены, и ладно.

– С вашего позволения, я не имею ничего общего с господами шпионами, – возразил Шестаков. – Мое дело – разведка и захват языков.

– Ну, в таком случае и мы не так чтобы сильно голодаем, – возразил Келер. – За прошедшие месяцы наши склады в значительной мере пополнились снарядами. Так что мы уже не те нищеброды, какими были еще совсем недавно.

– Только ваши пушки по-прежнему продолжают отмалчиваться, – возразил Шестаков, обратив внимание на то, что официант, обслуживающий соседний столик, вроде бы тянет время, задержавшись больше, чем требуется.

Прислушивается к его разговору с артиллеристами? Очень может быть. Львов еще недавно входил в состав Австро-Венгерской империи, так что с вербовкой агентуры у австрияков особых проблем нет. А сведения ведь могут быть самого разного толка. Даже разрозненные факты и слухи можно свести воедино и получить достаточно стройную картину. Надо бы стукнуть насчет этого паренька Рогозину, которого Брусилов утащил с собой. Бывший ротмистр, теперь уже подполковник является заместителем начальника контрразведки фронта.

– Наращиваем жирок для наступления, – подмигнул артиллерист. – Вот как только государь император отдаст приказ, так и мы со всем нашим удовольствием. Жаль только большинство снарядов придется израсходовать впустую, чтобы разминировать минные поля и проделать проходы в проволочных заграждениях.

– Нда. В результате для поддержки царицы полей останется не так уж много, – поддержал его артиллерийский же поручик Ревельский.

Шестаков непроизвольно дернул себя за нос, что случалось с ним, когда у него в голове начинала витать какая-то мысль, которую никак не получалось ухватить. Ну вот что-то такое ведь мелькнуло. Проволочные заграждения, минные поля, и во всем этом нужно проделать проходы, а еще отчего-то ассоциация с Ревельским и Келером.

– Иван, ты чего, как пришибленный? – Штабс-капитан по-дружески хлопнул подпоручика по спине.

– Погоди, – остановил Келера Шестаков, медленно отведя в сторону его руку.

– Не мешай ему, Густав. Вот сейчас посидит, посидит, подумает – и к Брусилову, мол, так и так, есть одна интересная бяка, а не озадачить ли нам господина Келера, – хохотнул поручик.

– При чем тут, Густав, Брусилов и мои мысли?

– А с чьей подачи у нас народ начал мастерить мины? Вы, конечно, можете отнекиваться, но народная молва бает, что это все же ваша заслуга, Иван Викентьевич, – с наигранным почтением ответил Ревельский.

– Мало ли что я предложил. И какое отношение к минам имеет Густав?

– К минам никакого, – приложив руку к груди, со всей возможной искренностью ответил поручик, – а вот к допотопным ракетам, обнаруженным по кое-чьей наводке в недрах арсенальных складов, очень даже. Хотя, должен признать, получилось очень эффектно.

– Черт, ну конечно же!

Шестаков даже хлопнул себя по лбу. Потом вновь посмотрел на ошивающегося поблизости официанта и нахмурил брови. Паранойя? Возможно. Но вот не нравится он ему – и все тут.

– Нет, ну что ты скажешь? Он все-таки что-то придумал! – не выдержав, снова хохотнул Ревельский. – Ну все, Густав, теперь только держись.

– Почему именно он? А может быть, ты, – пожав плечами, возразил Шестаков.

– Нет уж увольте. Без меня. Я человек консервативных взглядов, мне нужна непременно пушка. И плевать, какой она будет конструкции, хоть дульнозарядная.

– Иван? – поинтересовался Келер, которому вообще было не чуждо все новое, хотя подчас оно и было хорошо забытым старым.