Василий Звягинцев - Фазовый переход. Том 1. «Дебют»

Но таких, как эта, – ни разу не видел (на самом деле одну видел – Ларису Левашову, тоже оттуда. Но сейчас и о ней не вспомнил, настолько девушка с фото была эффектнее), ни живьем, ни на картинках. Что значит целый почти что век эволюции. И типаж совсем другой, и пропорции фигуры… А лицо! А прическа! Глаза какие выразительные, прямо сияют. А изящные груди с торчащими вверх розовенькими сосками! Ни у одной из его подруг ничего подобного не имелось, обязательно мягкие, рыхлые, отвисшие… И ноги у всех короткие в сравнении с этими, икры толстые… А! Что тут говорить…

Агранов почувствовал сильное, даже чрезмерное возбуждение. Примерно такое, что он испытал лет в четырнадцать, подсмотрев, как гостивший у соседей по даче студент торопливо задирал в зарослях сирени подол сарафана молодой жене хозяина, известного присяжного поверенного Рухимовича, на двадцать лет ее старше. Он даже не успел увидеть самого «процесса», хватило и того, что на Ольге Тимофеевне не было панталон и по глазам ударила белизна чуть округлого живота и большой темный треугольник ниже, между пока еще сжатыми бедрами. Яша увидел это, зажмурился, закрыл лицо руками и побежал, боясь и не желая видеть того, что сейчас начнется. Он с прошлого года был страстно влюблен в соседку и мечтал подсмотреть, как она раздевается в купальне. Даже дырку в заборе почти провертел. И вдруг – увидеть, как ее…

Он тогда упал лицом вниз на лужайку возле крокетной площадки, несколько раз содрогнулся, как раньше бывало только во сне, в трусах стало горячо и мокро, и тут же Яша разрыдался от обиды и разочарования в своем кумире. Такой эмоциональный был ребенок.

Сейчас, глядя на эту бесстыжую девицу – дарить такие фотографии хотя бы даже и любовнику… Между прочим, на любовника для «такой» гражданин Волович явно не тянет. Даже за большие деньги. Разве что по тамошним понятиям мадемуазель совсем и не красавица, а так, вполне средненькая… Серая мышка.

Он так и спросил Воловича – «королева ли это красоты» или рядовая гражданка из третьего тысячелетия.

Михаил вздохнул и ответил, что одна из красивейших, в Москве, как минимум.

– И как зовут?

– Людмила. Вяземская.

– Из князей?

– Точно не знаю. Зато – жандармский поручик, по-вашему…

– О как! – удивился Агранов. – У меня бабы тоже служат, но все как на подбор страхолюдные. Не хотят красивые нашим делом заниматься. И чем же ты, жирная морда, мог такую прелесть покорить? Ни за что не поверю. Фото точно спер и приставал небось внаглую. По пьяни, скорее всего. По-трезвому к жандармке лезть побоялся бы… В общем, хватит.

Швырнул фотографию через стол, хотя мелькнула мысль оставить себе. Для приобщения к делу.

Нет уж, не в свои вопросы лучше не лезть. Даже в таком вроде бы невинном смысле. Не удержишься ведь, начнешь каждые полчаса на нее пялиться. Потом с обычными ничего не получится. Да и вообще кто там их знает, «Братство», парапсихология, прыжки во времени, еще какое колдовство. Приворотит его к этой девке… Ну его на…

Он нажал кнопку звонка. На пороге тут же возник порученец.

– Вызови конвой, Пальцев. В одиночку его, в пятнадцатый номер. Пусть посидит. Потом решу, что с ним делать. Режим стандартный. Книги и курить разрешаю. Передачи тоже. Хотя кто ему их здесь принесет?

Порученец пожал плечами, развел руки и поднял глаза к потолку.

На слова начальника, даже и риторические, следует реагировать. Хотя бы и таким образом.

Стул под Воловичем ощутимо покачнулся. Голова закружилась, и тошнота накатила. Не ждал он такого. Разговор вроде нормальный, деловой пошел, и вдруг – «в одиночку»!

Агранов вскочил, сильной рукой ухватил за грудки, удерживая от падения. Дважды хлестнул по щекам, потом плеснул в лицо водой из стакана.

– А ну, не распускаться тут! Скажи спасибо, что здесь и в одиночку. В Бутырке, в камере на сотню мест куда как веселее…

За спиной Волович уловил движение, обернулся. У двери уже стояли два чекиста с голыми петлицами.

Агранов подтолкнул к ним Михаила.

– Арестованный, руки за спину, – скомандовал один из конвоиров. – Голову не поднимать, по сторонам не смотреть. Шаг вправо, шаг влево считается побегом. Марш…

Ну вот, наконец и прозвучали те самые сакраментальные слова!

Волович глубоко со всхлипом вздохнул и шагнул навстречу неизвестности.

Из записок Андрея Новикова

…С самого момента возвращения не в первый уже раз я обращал внимание, как изменилось восприятие окружающего родного мира после двухмесячного всего лишь пребывания на слишком своеобразной Второй Земле. Вроде бы там почти все то же самое, но нет. Не только солнечная радиация другая, но еще что-то, ощутимо влияющее на психику. От этого, наверное, все отличия дуггуров от нас и причина столь резкой разницы в направленности эволюции.

За счет другого содержания кислорода в воздухе (не говоря об эманациях и радиациях чего угодно) там возможно существование гигантских инсектов, которые на нашей Земле вымерли еще в Меловом или Юрском периоде. Этим же и иные тамошние чудеса и прелести объяснить можно.

Мне сразу вспомнился депрессивный удар, полученный от дуггуров на Валгалле. И к концу нашего в «Дуггурляндии» пребывания я ощущал почти то же самое, только в значительно смягченной форме. Начал уже сам подумывать о возвращении, во избежание «острого рецидива», но с помощью Скуратова и Надежды все само собой решилось.

Выскочили оттуда – и как из зимнего заполярного Норильска – на Гавайские острова. Хотя сравнение вроде бы выглядит бессмысленным: это на той Земле буйство тропической природы, аквамариновые моря и невероятной синевы небо, отражающиеся друг в друге. На вид – абсолютный рай земной. Но по ощущениям – как раз тот самый Норильск. Пусть и объяснить словами тому, кто там не был, это почти что и невозможно. Ну, если совсем попросту – сильнейшее давление совершенно чуждой ноосферы и не под нас выстроенного биогеоценоза. Просто я за счет перенесенной психической травмы это раньше почувствовал.

Вот и сейчас сидел я перед открытым панорамным окном каюты за своим письменным столом, с обычной чернильной авторучкой над своей тетрадью, записывал кое-что, а больше любовался бескрайним океанским простором, бликами солнечных лучей в ложбинках между увенчанными белыми барашками волнами. Какая красота все-таки! Может, действительно отключиться от всего и прокатиться вместе с Воронцовым вокруг «шарика»? Да не в нашем, оказавшемся довольно неприглядным двадцать первом веке, а в мире Басманова. Какой там у них сейчас год, двадцать седьмой, кажется? Причем – двадцать седьмой в улучшенном варианте, с куда более спокойной международной обстановкой и ощутимо продвинувшимся в сравнении с ГИП прогрессом. Бытовым по преимуществу.