Безбашенный - Античная наркомафия 4

Наша лёгкая пехота заняла позицию — у самого гребня лучники, а ниже их по склону — балеарские пращники. Чем больше легковооружённых пеших веттонов они сейчас вынесут, тем меньше потом будут потери нашей конницы и линейной пехоты. По свистку центурионов стрелки приступили к работе, стараясь выбить в первую очередь вождей, после них — коллег, то бишь лучников с пращниками, а затем — метателей дротиков. Но основная масса, конечно, не будучи настоящими снайперами, попадала, куда судьба и боги направляли, и это нас тоже устраивало — наших собственных метателей дротиков Сапроний задействовал в качестве подносчиков боеприпасов, в которых у нас недостатка не было. Тяжёлая же пехота, подтянувшись последней, выстроилась на самом гребне с интервалами, достаточными для отхода через них легковооружённых, если это понадобится. Но пока это явно не требовалось — веттоны даже не сразу въехали, что их кто-то совсем не по-рыцарски расстреливает в спины. А когда въехали, да оглянулись, да выстроившегося в их тылу организованного противника увидали — командовать и организовывать их было уже практически некому, а каждый новый миг всё более убавлял их число. Сначала они пытались прикрыться цетрами, кто-то даже сообразил и соседей настропалил выстроить какое-то подобие «черепахи», но разве с этими малоразмерными недощитами её выстраивать?

Кто-то попытался организовать ответный обстрел, но куда там! Большая часть веттонских стрелков была уложена первыми, а оставшиеся, едва обнаружив себя в толпе, тут же становились очередной первостепенной целью. Наконец подкатились и пулевые полиболы, добавив и свой вклад в вынос дикарей — не сильно ощутимый по общей численности вынесенных в сравнении с работой стрелков, но весьма заметный в тех локальных местах, по которым они били и в которых выкашивали целые коридоры. Тут уж дикари взвыли и отчаянно ломанулись на прорыв. Нет, в этом плане — молодцы всё-таки. Кто ещё, буквально только что лишившись признанных всеми вождей, смог бы так моментально самоорганизоваться? Нашим пращникам пришлось спешно отойти, за ними отошли лучники, втянулись в интервалы и полиболы, и яростную атаку веттонов принял на себя сомкнутый строй наших легионеров. Пехота — не конница, и напор у толпы пеших похлеще, да и перебираться через завалы трупов им проще. Завал им наши легионеры и на подступах организовали в лучшем виде, дружно метнув дротики, затем приняли напор толпы на щетину копий, но — это не конница. Пришлось взяться и за мечи, и хвала богам, что это уже не два года назад, когда тренировавшиеся в Дахау вчерашние мирные пейзане представляли из себя довольно жалкое зрелище. Тех — тогдашних — веттоны, скорее всего, смяли бы на хрен, но эти — уже выдержали. Строй, хоть и прогнулся слегка назад, остался строем, а не беспорядочной толпой, стена щитов сохранила свою целостность, а мечи — хотя до единобразия было ещё далеко, и у многих были фалькаты — работали споро и слаженно. Пусть ещё и не римский Пятый дальнеиспанский, но уже что-то немножко типа того. Потом центурии тарквиниевских наёмников на флангах, переработав на котлетный фарш всех рвущихся в герои посмертно, перешли в наступление, а уже на их флангах высыпали наши легковооружённые пехотинцы, и до кого-то из веттонов дошло, что для них намечаются эдакие маленькие Канны. В их планы такой вариант, естественно, не входил, а своего доморощенного веттонского Гая Теренция Варрона у них не оказалось, и они начали отходить. Точнее — честно попытались. Но кто собирался их отпускать?

Свистнули центурионы, легионеры перестроились, и в открывшиеся между их центуриями интервалы снова высыпали лучники. Под градом стрел веттоны побежали, но там их истекающая кровью конница отступала под натиском перешедшего в наступление преторского Пятого легиона. Дикари снова заметались и начали разбегаться в обе пока ещё свободные стороны, и тогда протрубил рог, подавая сигнал для нашей кавалерии…

Я не видел, чего творилось на другом фланге, но скорее всего — примерно то же, что и на нашем. А перед нами металась обезумевшая смешанная конно-пешая масса, в которую и врезалась наша кавалерийская лава. Ну, некоторое подобие конной контратаки они изобразить попытались, и попытка была бы неплохой, начни они её раньше. А так — они и разогнаться-то толком не успели, как мы их смяли сходу. Ну и бардак их, конечно, подвёл — вроде бы, и не горстка их, численность сопоставимая, и наездники они, тут надо отдать им должное, великолепные, и не трусы ни разу, но каждый сам по себе, а у нас впереди плотно сгрудившиеся турмы тяжёлой конницы, как раз для такого типа боя и обученной, лошади к тесной схватке привычны, и она их с панталыку не сбивает. И хрен ли толку от природной ловкости дикарей, когда каждый из оказавшихся впереди имеет дело не с одним, а одновременно с двумя, если не с тремя нашими, а задние, не говоря уже о путающихся без толку под ногами пеших, только мешают? Тесни и руби, руби и тесни, не подставляется противник под твой удар — отвлеки на себя, чтобы ударил сосед. Мы ж не на рыцарском турнире, нам общий результат важнее, и получить его в таких условиях — несложная работёнка. Хотя — щёлкать греблом всё-же не рекомендуется.

Бодигарды так и норовили всё время держать меня в «коробочке», но всегда ли удержишь её в такой свистопляске? Отвлёкшись на нескольких конных, Бенат и Тарх упустили парочку пеших, проскользнувших ко мне. Впрочем, им это счастья не принесло — одного я снёс конём, второго пластанул по плечу клинком — я не видел, кто там уже доделал обоих позади, поскольку мы тем временем продвинулись вперёд. Потом передо мной нарисовался конный веттон, и я схлестнулся с ним. Сам-то противник оказался достойным, даже в грудь меня кончиком фалькаты достал, и спасла меня только бронзовая кольчуга, но вот конь его подкачал, оказавшись помельче и похлипче моего Мавра, который его попросту опрокинул, ещё и куснув заодно хорошенько. Его седок, дабы не полететь кубарем, сбалансировал цетрой и раскрылся — я тут же ткнул его остриём меча чуток пониже медной пекторали, под которой не было ни кольчуги, ни даже кожаного панциря. Он ещё валился набок, когда подоспел Бенат и в своей неподражаемой манере картинно смахнул ему башку, после чего сокрушённо потупился — типа, облажался, не уследил. Я махнул рукой — в конце концов, все живые люди, и со всяким бывает…

Потом конные веттоны как-то резко кончились, а пешие начали один за другим бросать оружие. И не могу сказать, чтобы у них не было на это достаточно веских причин — с одного боку мы, с другого такая же конница Тордула, спереди наши турдетанские легионеры и наёмники, сзади — римский Пятый. Вождей не осталось, героев тоже как-то неосмотрительно подрастранжирили, и у оставшихся обыкновенных раздолбаев как-то повыветрилось из башки, каким ветром и за каким хреном их сюда нелёгкая принесла.