Владислав Федосеев - Искра Вселенной

«Самая лучшая правда – это выдуманная правда».

«Если хочешь оказаться на первой полосе, создай конфликт».

«Все, что происходит в мире, не имеет ничего общего с твоей статьей».

«Если стремишься стать профессионалом – никогда некому не верь».

Не обращая внимания на все эти надписи, я устремился по коридору к кабинету с табличкой 4203ф. Дверь была закрыта. Я из вежливости постучал. Затем заглянул внутрь. За столом сидела девица в желтом пиджаке. Она одарила меня испепеляющим взглядом и залаяла как немецкая овчарка:

– Молодой человек, вы что, с ума сошли? Стучать в дверь! Я чуть рассудка не лишилась. – Она смахнула со стола мешочек с противозачаточными средствами и пачку презервативов. – Думайте хоть чуть-чуть, прежде чем ломиться как сумасшедший.

Я только сейчас заметил, что в другой руке она держала крупнокалиберный обрез со взведенными на стволах курками.

– Я подумала, что вы какой-то враг.

– Мне очень жаль, мадам, что я напугал вас, – сказал я. – Я ищу Генри Пустозвона. Девушка на ресепшн направила меня в этот кабинет.

– Пустозвона здесь нет, – бросила она недовольным тоном. – И не ищите его здесь. Он тут вообще не бывает, так как находится в связи с владельцем издателем Морганом Пупсом. Они жить друг без друга не могут. Посмотрите его на пятидесятом этаже, в кабинете 5067.

Что мне оставалось делать? Ничего! Познавая мир журналистики, я зашел в лифт и поехал дальше, на пятидесятый этаж. Там по коридору ходили люди со стеклянными глазами. Некоторые передвигались медленно, опираясь обеими руками о стены.

Дверь с табличкой 5067 находилась в конце коридора. Она вела в просторное помещение, в котором стояла непомерно огромная рулетка. Вместо шарика по вертящемуся диску метался настоящий бильярдный шар. Ячейки в этой рулетке были с сетками и выглядели точно так же, как лунки при игре на бильярде. Вместо цифр на диске были наклеены разного рода картинки с изображением изувеченных тел, пожаров, могил, детских трупиков, дорожных аварий и природных катаклизмов. Игра со смертью, если можно так сказать. Сидеть здесь было негде. Все стулья были заняты веселящейся толпой, окружившей со всех сторон стол-рулетку. Молодой человек с внешностью университетского ректора потирал руки глядя на шар.

– Делайте игру господа, – твердил он себе под нос, – делайте игру.

Шар два раза прокатился по диску в противоположном направлении и рухнул в лунку с картинкой, изображающей человека в маске, пронзающего острым лезвием грудь молоденькой обнаженной девицы сидящей в луже собственной крови.

– Ха! – воскликнул ведущий. – Ставки сделаны! Сегодня у нас на повестке дня бруклинский маньяк. Отличная получиться статейка! – он повернул голову в мою сторону и посмотрел на меня без любопытства. – Да? – обратился он ко мне.

– Я ищу Генри Пустозвона, – сказал я.

– Все ищут Пустозвона, – тут же ответил он. – Он как наркоман, зависимый от попки мистера Пупса, всегда отсутствует. А вы, собственно, кто?

– Я его читатель, – ответил я.

Он посмотрел на меня, как на брошенную в него гранату:

– Вы что, тоже из этих голубков?

– О нет, – сказал я, – вы меня неправильно поняли. Я лишь хотел побеседовать с Генри о его статье. Мне кажется, он немного пренебрегает фактами.

– Фактами? – удивился он. – Никогда не пытайтесь исказить целостность газетной статьи фактами, мистер. Сразу видно, что вы не профессионал. Факты вообще не имеют никакого отношения к связям с общественностью. Извините, но я не знаю вашего имени, мистер. Если бы в газетах печатали только факты, они перестали бы продаваться. Издательства разорились бы. Так что, сами видите, правда, она ведет к нищете. А кому выгодно быть нищим?

Судя по его внешнему виду, он вовсе не желал проводить остаток жизни в нищете. Опрятный, довольно уверенный в себе молодой человек. Вежливый, одетый в дорогой строгий костюм в полоску. Его глаза выглядели настолько доверительно, что я нисколько не сомневался в правоте его слов. Он вполне мог бы быть юристом или дипломатом. Спокойный и внимательный, выглядел он весьма презентабельно.

Он увлекся игрой в рулетку, а я остался стоять как вкопанный, чувствуя себя в этом странном месте как-то неуютно. Я рассматривал этих милейших игроков, окруживших стол с рулеткой, и мое чувство гнева стало уступать смутному ощущению тревоги. На своем веку мне не раз приходилось видеть личностей с вампирической улыбкой на лице. Но эти ребята улыбались слишком уж вампирически.

Я ушел.

На этот раз мое путешествие в Нью-Йорк не принесло мне положительных результатов. Впрочем, так бывает всегда, когда вы имеете дело с журналистами. Мне просто больше ничего не приходило в голову, и я расстроился.

Пробираясь к выходу сквозь вонючий дым марихуаны, я уныло шагал по истертым остаткам красного ковра. Мимо проплывали репортеры. Они двигались на ощупь, по стенам, с черными масками в виде женского чулка на голове. Один наткнулся на меня, и я тут же твердой рукой отодвинул его в сторону и продолжил путь к лифту. Успешно выбравшись на улицу, я остановился у фонарного столба и несколько раз глубоко вздохнул, стараясь как следует провентилировать легкие. По-хорошему, мне стоило бы прогуляться, но этот вечер совершенно не годился для прогулки. Около семи зарядил кислотный дождик. Желтые капли проедали дырки в моей одежде. Какая мерзость. Сумерки надвигались на город, словно старая половая тряпка пропитанная грязью.

Я задумался. А что я могу сделать? Попытаться поманипулировать материей, чтобы как-то залатать озоновую дыру? А что толку? Она все равно появится из-за вредных выхлопов, двуокиси углерода, вредоносных газов и прочей грязи в атмосфере. И почему журналисты молчат об этом? Нет, место им всем в сумасшедшем доме. Меня охватило глубокое уныние. Я все еще не мог понять, как так получается, что я, имея такие сверхчеловеческие способности, становился хрупкой, тонкой тростинкой перед лицом человеческого фактора. Где-то, я читал однажды, что толпа сумасшедших хомо сапиенсов способна сделать из мудреца обезьяну. Ужасная мысль! Но этот автор был прав. Я находился в глубокой зависимости от человечества. И не помогут тут ни управление пространством, ни временем, ни материей.

От этого противоречия у меня затрещала голова.

Я должен был как-то решить эту проблему.

Но как?

Капитан Хлыст в оптимистичном настроении расхаживал по рубке управления кораблем. Кресла пилотов содрогались, когда он, задвинув лапы назад, передвигал свою двухтонную тушу туда-сюда вдоль иллюминаторов. Хлыста тревожил вопрос личных премиальных за захват планеты. В случае успешной атаки команда каждого корабля, участвовавшего в штурме, имела право на свои полпроцента от общей стоимости планеты. Из данных пиктографической сьемки было известно, что Земля еще не до конца выработана ее обитателями, и, естественно, там было чем поживиться. Магматические слои планеты прятали в себе бесчисленные тонны меди, вольфрама, железа, серебра, золота, бокситов и бог знает чего еще. Хлыст плюхнулся на стул перед дисплеем и придвинул к себе клавиатуру. Когти запрыгали по кнопкам. Формуляры с запросом о планете поползли по экрану, требуя обработки данных. Хлыст вытащил информацию о Земле из компьютерной базы данных и записал их в столбце с перечнем спецификации. Он работал как заведенный. Наконец на экране появились данные обработанные компьютером: