Дмитрий Хоменко - Единственный принцип - 1

Услышав имя Улфа, Вэлэвин резко развернул лошадь и с вызовом посмотрел старику в глаза. Но тот лишь вскользь глянул в его сторону и снова занялся своим мышонком.

— Знаешь, в чем между вами разница? — вдруг спросил он Вэлэвина и тут же ответил на свой вопрос. — Тебя ненавидят, а его нет. Разве не смешно? А все потому, что он делает то, что сам хочет, а ты — то, что хотят они.

— Больше этого не будет, — ответил ему Вэлэвин, и вызвал своими словами искренний звонкий смех.

Вдоволь посмеявшись со своего наивного собеседника, старик вдруг посерьезнел и с жесткими нотками в голосе снова заговорил с ним. При этом Вэлэвину, показалось, что даже Солнце предпочло скрыться за серыми облаками, не желая стать свидетелем их дальнейшего разговора.

— Все может быть. Только ты ни о чем не забыл? Например, о маленьком уродце, которому подарил надежду? Это ведь его руками ты расправился с Гловашем. Разве тебя не интересует его судьба?

Последний вопрос совершенно не нуждался в ответе, так как Вэлэвин вдруг оказался посреди старой развалюхи, объятой зловеще гудящим зелено–фиолетовым пламенем. В углу сжалось в комок маленькое уродливое существо и смиренно дожидалось своей участи.

— Тебе решать, останется ли он всеми презираемым Богданом, или станет твоим верным другом Моро. — Сказал, оказавшийся рядом с ним старик, придерживая беснующуюся лошадь, и тут же счел нужным предупредить. — Я надеюсь, ты понимаешь, что стоит за твоим выбором?

— Какой во всем этом смысл? — все еще пытался сопротивляться Вэлэвин, уже зная, что старик и на этот раз добьется своего.

— А тебе нужен смысл? — будто издеваясь над ним, ответил тот вопросом на вопрос и цинично заметил. — Так он вообще может быть только в одном, — в смерти богов.

— Моро, — позвал Вэлэвин, согласившись со стариком, по крайней мере, в том, что их дальнейший разговор не имеет смысла, и существо радостно уставилось на него, не веря своим глазам.

С презрением посмотрев на бушующее вокруг пламя, Моро несмело подошел к лошади Вэлэвина и, погладив ее по голове, вскочил в седло позади всадника. Даже не посмотрев в сторону старика, Вэлэвин направил животное прямо в огонь.

— Он злой? — спросил его Моро, когда они оставили горящую хижину далеко позади.

— Кто? — переспросил его Вэлэвин.

— Тот, с белым мышонком.

— Он разрешил мне взять тебя с собой, — соврал ему всадник первый и последний раз. А сам Моро вскоре забыл слово «злой», как и слово «добрый».

Старик тем временем вернулся к своему лесу. На опушке он остановился, вспомнив о мышонке в своих руках, и долго смотрел на маленький белый комок, устраивающийся поудобнее в его ладонях с явным намерением поспать. Старик недовольно хмыкнул детским голосом и опустил мышонка на землю.

— Беги. Не до тебя мне сейчас, — сказал старик устало, и исчез среди деревьев.

Абсолютная пустота окружала Флодина и неумолимо сводила его с ума. Лишь изредка он чувствовал чье–то мимолетное присутствие и каждый раз имя одного из волунов, разделивших с ним судьбу, всплывало в его голове, напоминая о заплаченной им цене. И каждый раз немой упрек разрывал его сознание, усиливая и без того невыносимые мучения. Флодин держался из последних сил, но уже смирился с мыслью, что наступит такой момент, когда он пожалеет о содеянном. И в этот момент он окончательно растворится в безжалостной пустоте, став ее неотъемлемой частью.

Когда он увидел маленького белого мышонка у своих ног, то почувствовал панический страх. Флодин решил, что окончательно потерял контроль над своим сознанием, и теперь какая–то неведомая сила решила напоследок поиздеваться над ним с помощью бессмысленных видений. Но мышонок оказался настоящим, — привстав на задние лапки, он пытался вскарабкаться по ноге волуна, при этом жалобно попискивая. Флодин еще какое–то время наблюдал за его потугами, не веря в реальность происходящего, а потом нагнулся и протянул маленькому животному руку. Мышонок тут же оказался в ней и стал радостно суетиться. Исходящее от него тепло оказалось настоящим потрясением для волуна, — он осторожно сомкнул ладонь и прижал дрожащую руку к груди.

— Может это и есть счастье, — услышал он издевательский мальчишеский голос в своей голове и вздрогнул от очередной неожиданности.

— Все еще держишься? — спросил уже серьезным тоном его невидимый собеседник, но волун даже не попытался ему ответить. Ему оставалось только слушать и радоваться уже тому, что это еще возможно. Но Флодину пришлось долго ждать, пока голос снова зазвучал в его сознании.

— Ты добился своего, — наконец услышал он и без последовавших объяснений догадался, о чем идет речь. — Кристалл в руках девчонки, перстень и кулон — вернулись к своему владельцу, миры перемешались и уже никто не может предсказать будущего. Но и это, благодаря тебе, еще не предел.

«Мышонок», — хотел сказать Флодин, когда голос в его голове смолк, но не смог произнести ни едино звука. «Можешь оставить его себе», — тон невидимого собеседника снова стал издевательским.

Абсолютная пустота вновь заняла свое привычное место, дождавшись, когда тот, кому она не могла противиться, покинул ее владения. Только теперь вместе с волуном ей противостоял еще и мышонок в его руках. Но, прошло совсем немного времени, и маленькое животное растворилось на глазах у Флодина. Все что он мог, это с обреченно наблюдать за тем, какая судьба ожидает его самого.

Впервые с тех пор, как исчезли Нэбэлит и Вэлэвин, Улф растерялся. Клоун стал не нужен миру людей, — клоун, который направлял его движение, в один момент оказался на обочине. Клоун стал не нужен людям, — они теперь его просто не замечали. Выжить, — вот то единственное, что целиком и полностью овладело их умами. Нет вчерашнего дня, и нет завтрашнего. Есть только сегодня, сплошное сегодня, в конце которого только смерть. Выжить — значит растянуть это сегодня, значит избежать смерти. Что может быть более важным для человека, у которого отобрали все, чем он жил на протяжении многих лет. Человек, который привык идти навстречу смерти, теперь был вынужден просто дожидаться, когда она придет к нему, в конце сегодняшнего дня.

«Все образуется», — успокаивал себя Улф, глядя, как нескончаемый поток человеческой энергии подтачивает основы его собственного мира, неспособного переварить такое неслыханное изобилие. «Все образуется», — успокаивал он тех, кто еще вчера спешил первым попасться ему на глаза и удостоиться приветствия, а сегодня посматривает в его сторону с недоверием и порицанием. Ему припомнили все, даже Вэлэвина и Нэбэлит.

Но все действительно рано или поздно образуется. Человек приспособится к изменившемуся, толи изменившему ему миру, и опять заживет как прежде. Может ли смерть стать непреодолимой преградой на пути самоубийцы? И людям снова понадобится клоун, над которым можно будет посмеяться, не замечая, что он в это время сам посмеялся над чьей–то судьбой. Все образуется, если Улф решит одну маленькую проблему по имени Анабель.