Лев Вершинин - Сельва умеет ждать

Мужики, не исключая бритоголового гея, одобрительно присвистнули и спешно приосанились.

И зря.

Никому не обломилось.

Чего и следовало ожидать.

Лебединой походкой проплыв сквозь восхищенный зал, шатенка остановилась у дальнего столика.

— Мужчина, почем у вас славянский шкаф? — с придыханием произнесла она, многозначительно глядя на утюг.

— Не лепо ли ны бяшет, — блеснув улыбкой, откликнулся Алексей, — продолжить беседу в более удобном месте?

Заключительные слова к паролю, разумеется, отношения не имели.

Глаза их встретились.

Коромысло обрушилось на пол. Ведра, бренча, покатились меж столиков. Страстно запахло ямайским ромом.

Поцелуй был долог и восхитителен.

Когда же объятия в конце концов разомкнулись, тонкая удавка, обвитая вокруг шеи умелыми нежными ручками, стиснула глотку, перерубая дыхание, а перед вмиг помутневшими глазами закружились кошмарным хороводом взметнувшиеся с мест картежники: толстяк, успевший уже вытащить из-под пончо узкий бискайский нож, небритый негр, разматывающий железную цепь, и гераклоподобный скрипучий гей, лихо и жутко поигрывающий нунчаками…

Сознание выключилось. Включился автопилот.

А потом Алекс осторожно выглянул из-за стойки.

Готово.

Один из нападавших, бритоголовый, затянутый в кожу, лежал неподвижно, уткнувшись лицом в пол и больше не сквернословя. Все правильно. Трупы народ дружелюбный. Не пофартило и флегматичному толстяку. Нож вошел ему аккурат в глотку, и кретин успел еще вырвать его, но, право же, сделал это напрасно. По клетчатому пончо неторопливо расползалось густое темное пятно, а из раны, разбрызгивая по опрокинутым стеллажам мельчайшие брызги, пульсировала ярко-алая кровь. А негра-говоруна не было вовсе. «Бабетта», разорвавшись под ногами, тонким, неожиданно равномерным слоем размазала кафра по стене, словно сырой фарш по крекеру, только уши, волею случая уцелевшие, налипли на лопасть вентилятора и сейчас неторопливо вращались вместе с нею.

Шатенистой стервочки, правда, не было. Ни целиком, ни фрагментарно. Видимо, не дура. Успела сообразить, что к чему. Вот и хорошо…

Алексей улыбнулся.

С представительницами прекрасной половины человечества он давно уже взял за правило быть галантным.

Пусть живут.

Все. Даже стервы.

В разнесенном провале окна появился синий шлем с окантовкой.

Пожилой и очень усталый мент пристально оглядел развалины кафе, обнаружил приветливо улыбающегося Костусева, нахмурился, припоминая, а вспомнив, моментально исчез, словно его и не было.

Зато раздвинулась пирамида столиков, явив бледную, но, как ни странно, почти не испуганную физиономию с по-прежнему лихо торчащими черными, словно ваксой намазанными усами.

— О! By зет брав!.. Ошень, ошень отважни офисье, как Ie grande Бонапарт! Да, да. Жако видель, Жако видель всё, и Жако, — почему-то усач говорил о себе в третьем лице, — сказать жандарм, что это не ви, а они нападаль! — Усы восхищенно вздыбились. — Они нападаль все, раз, два, три, но ви сталь vainqueur. Vous abat-terez votre adversaire (…победителем. Вы убили ваших противников (здесь и далее… фр.).). — Он сочно причмокнул губами и подмигнул полувопросительно, полупонимающе. — Шерше ля фам, oui? О-о, я тоже любиль ле жён э жоли фам! En Paris-de-Anguoe Jaquos, — кондитер, заговорщицки нахмурив брови, перешел с общепринятой лингвы на какое-то тарабарское, хотя в целом вполне понятное наречие, — lui aussi il s'etait battu en duel pour les charmantes femmes. Son epe brilliant a sa main quand il la maniait pour la cause de 1'amour! (..Жако тоже дрался на дуэлях из-за прелестных женщин. Шпага сверкала в его руке, когда он защищал любовь.).

Жако замолчал, стряхнул с крепко поцарапанной лысины солидный комок розового крема и сокрушенно заключил:

— Cette histoire peut compromttre la reputation de mon restaurant… (Эта история может дурно повлиять на репутацию моего ресторана.).

— He бзди, Яша, — ободряюще сказал Алексей, привычно вытаскивая бумажник. — Вот, бери сколько нужно.

Платиновый блеск кред-карты категории «Дубль-Экстра» воодушевил кондитера чрезвычайно.

— О, messeur, как ви могли думаль, что Жако хотель получать от ви жальки, несчьястни кред? — с искренним возмущением вопросил он, сноровисто перешел —кивая с карты в кредитницу девятнадцать рупий, почти две полные секции. — Non ces ne en coutume fils beau Angoue-de-Cavigniaque, mieux de planete nouveau France… Pour tel capacite seulement mepriser Alemand… пфуй!.. tautes les ces especes de cochon, ces venaux, ces deshonnetes les aeridanes aevestois et tous les autres Alle-mades… (''Нет, это не в обычаях сынов прекрасной Анжу-на-Кавеньяке, лучшей из планет Новой Франции… На такое способны только презренные немцы… эти продажные, не знающие чести эриданские, эвестийские и прочие германские свиньи.).

Надув разрумянившиеся щеки, Жако тяжко задумался.

— Si moi honorable hote me permetterit, j:..irai cher-cher… — сообщил он тоном, исключающим всякие сомнения, — une petite bouteille, seuleument une seule bouteillt de cognac «Napoleon»… — Глаза его сверкнули, а сам он встрепенулся, словно старый боевой конь при звуках походной трубы. — Le cognac, que notre empereur Napoleon le Grand avait aime et en goutait parfois. (Если мой уважаемый гость позволит, я хотел бы поискать… маленькую бутылочку, только одну-единственную бутылочку коньяка «Наполеон». Коньяка, который любил и изредка отведывал наш великий император Наполеон.).

Заскучавший было Алексей смотрел на кондитера не без интереса.

— Je serai ravi de choquer les verres avec un heros, — указывая глазами на лопасти вентилятора, сказал француз. — C…est que, moi-meme, je suis vieux soldat etje coserve encore dans ma memoire le souvenir des jours de la gloire orageuse de mon lointain ancient village Patrie. (А я рад буду чокнуться с героем… ведь я сам старый солдат и сохранил еще кое-что в своей памяти о бурных днях славы моей далекой древней пра-Родины.).

Коньяк, извлеченный им тут же из кляксоподобной дырки в некогда навощенном, а ныне практически отсутствующем полу, источал аромат, способный оживить и выработавшего срок зомби. На фоне этого подарка обонянию даже стократ увенчанный лаврами запах семнадцатизвездочного «Вицлипуцли» показался бы сортирной вонью.

— En temps de Napoleon le Grand, encore jusgu… a du Crise Premier, — разливая по первой, Жако благоговейно возвел очи горе, — la maison de commerce «Lenon» a Paris de Staraja Zemlja avait mis sur le marce, en honneur de la garde imperiale, une nouvelle espece de cognac. Le voila! Faites attention, messieur, a la forme de cette bouteille, au portrait de Napoleon le Grand, a son visage. Oh-oh… C'etait un homme unique et si j'etais ne chutes Sibiries neiges, non marechal Stalin avecc illes horribles Ka-tju-cha-.es et, pardonnes-moi, no entete russe ressemblant a sur barbarie, ciclopes en Malachaies avaient fait preuve apres la pris de Moscou, — il avait pu etrejiusqu… a present Empereur tous les deux Frances et Angou-de-Cavigniaque et maitre de la moitie du monde, — Жако секунду-другую посомневался, но все же решился продолжить, — mois il peut-etre meme et Ie Suprasser President de Federation Galac-tique! (В царствование великого императора, еще до Первого Кризиса, торговый дом «Ленон», что в Париже на Старой Земле, выпустил в честь императорской гвардии особый сорт коньяка. Вот этот! Обратите внимание, месье, на форму бутылки, на портрет Наполеона, на черты его лица… О-о… Это был единственный, неповторимый человек, и если бы не сибирские снега, не маршал Сталин со своими ужасными Ка-тью-ша-ми и, прошу прощения, не русское упрямство, похожее на варварство, которое эти циклопы в малахаях проявили после падения Москвы, он и до сих пор был бы императором обеих Франции и Анжу-на-Кавеньяке и властелином мира… а может быть, даже и Его Высокопревосходительством Президентом Галактической Федерации. (С третьего захода Жако начинает говорить с жутким акцентом.).).