Валерий Большаков - Диверсант № 1. Наш человек Судоплатов

Примерно без четверти одиннадцать послышались звуки моторов – к засаде подъезжал легковой «Мерседес» под эскортом трех мото-циклов с пулеметчиками. Еще один – связной – мотоциклист ехал рядом с легковой маши – ной.

«Он! Это он! Больше некому!»

Павел открыл дверцу и вышел из машины. Когда встречная приблизилась, он включил фары, высветившие небольшой кортеж. От неожиданности один из мотоциклов вильнул, задевая борт «Мерседеса», на другом же среагировали иначе – стрелок вцепился в пулемет, готовясь открыть огонь.

Однако «менты» его опередили – два трофейных «MG-34» продолбили, скидывая водителя, и мотоцикл перевернулся. В следующий момент взорвался фугас – мощный огненный столб плавно приподнял «Мерседес» и, словно утратив силу, уронил его. Мины хватило и одному из мотоциклов. Связного положил Трошкин, скосив того из автомата, а Судоплатов подбежал к горящему «Мерседесу». Водителя убило сразу, а вот пассажир был еще жив.

Увидев его, Павел повеселел – Гейнц Гудериан, собственной персоной!

– Хильфе… – прохрипел Быстроходный Гейнц. – Хильфе…

– Найн, – ответил Судоплатов и выстрелил генерал-полковнику в голову.

Из воспоминаний Г. Гудериана:

«13 июля в главном командовании сухопутных войск вдруг возникла мысль повернуть 2-ю танковую группу на юг или юго-восток. Основанием для такого решения явилось успешное развитие хода боевых действий на фронте группы армий «Юг», которая вышла на Днестр.

Одновременно в этот же день главное командование сухопутных войск занималось африканской кампанией Роммеля, а также разработкой планов проведения операций через Ливию, Турцию и Сирию в направлении к Суэцкому каналу. Была начата более детальная разработка операции с Кавказа по направлению к Персидскому заливу.

Главное командование сухопутных войск разрабатывало в этот день предварительные планы дальнейшего распределения сил и состава группировок, которые должны были остаться на востоке в качестве оккупационных войск. В связи с этим был пересмотрен состав германских сухопутных войск в Европе после завершения «плана Барбаросса», а также изучались планы реорганизации и возможного сокращения армии (на 60–80 дивизий).

Замысел главного командования сухопутных войск заключался в том, чтобы уничтожить имеющиеся или вновь создаваемые силы противника и посредством быстрого захвата важнейших индустриальных районов Украины, районов, расположенных западнее Волги, а также Тулы, Горького, Рыбинска, Москвы и Ленинграда, лишить противника материальной базы для восстановления своей военной промышленности.

Такая цель на северо-востоке, как Ленинград, должна была быть достигнута во что бы то ни стало для того, чтобы получить возможность организовать из Швеции по Балтийскому морю снабжение группы армий «Север».

…К вечеру 9 июля 14-й гаубичный артиллерийский полк, приданный 14-й танковой дивизии под командованием полковника Васильева, и 220-я стрелковая дивизия вышли на рубеж Вороны – Фальковичи, где были отрезаны немцами от основных сил. 11 июля окруженцы перешли к обороне Лиозно, что в сорока километрах от Витебска, на реке Мошна. 12 июля войсковая группа, переподчиненная командиру 34-го стрелкового корпуса 19-й армии, заняла и удерживала противотанковый район у станции Лиозно, а с рассветом 13-го на рубеже Вороны – Поддубье вела бой с танками и пехотой противника, после натиска которого подразделения 14-й танковой дивизии отошли.

В это время 14-й мотострелковый полк и 14-й гаубичный артполк во взаимодействии с частями 220-й стрелковой дивизии наступали на Витебск. Они овладели селом Еремеево, но, не выдержав танковых и воздушных атак, начали отход к Лиозно. Последующие два дня, 14-го и 15-го числа, 14-й мотострелковый и 14-й гаубичный вели упорный бой восточнее Лиозно, но вследствие больших потерь отошли на север и на юг. К утру 16 июля 14-я танковая дивизия, находясь в окружении, вышла из подчинения 34-го стрелкового корпуса и вошла в состав 7-го мехкорпуса 20-й армии, которым командовал генерал Виноградов.

…Старший лейтенант Яков Джугашвили, командир 6-й артбатареи 14-го гаубичного полка, занял позицию в одиннадцати километрах от Лиозно.

– Т-тов-в-варищ с-ст-т-тарший л-л-лейт-тенант! – прокричал Николай Шорин. – Н-н-немцы!

– Вижу, – процедил комбатр, вдавливая ладони в свежевырытый бруствер.

Сырая земля, в нитках подрезанных корешков, пахла грибами. Полусогнутые фигуры в серо-зеленом шастали вдалеке. После нескольких выстрелов пропали. Шмелями зажжужали пули.

– Батарея! Оружие к бою! Разведчикам – вперед, связистам – назад. Огневые взводы занимают оборону. Первый огневой взвод – вправо, второй – влево. Огонь! Цели по выбору!

Гитлеровцы укрылись в кустах. Не приближаясь к линии окопов, строчили из пулемета. Трещали, ударяясь о ветки, разрывные пули. Вражеская артиллерия усилила обстрел – гитлеровцы снарядов не жалели. Земля под ногами заходила ходуном. Вой, свист, скрежет, лязг гром…

Оглушенный Яков стоял в окопе, а на голову падали комья земли, камни, щепки. А потом налетел целый косяк «Юнкерсов» и принялся бомбить. Тонны и тонны земли вздыбливались и опадали, от дыма и пыли стало темно. Жаркий смрад перехватывал дыхание. «Лаптежники» пикировали с завыванием чуть ли не до самой земли. Бомбы ухали в топкую почву, и столбы торфяной жижи вздымались выше сосен. А когда поднятая взрывом слякоть обрушивалась на землю, то деревья, орудия, красноармейцы покрывались черной жирной пленкой, словно их в мазут окунали. И вдруг все стихло – это было как удар.

Сквозь нерассеявшуюся желто-черную мглу Джугашвили увидел немцев. В полный рост, без единого выстрела шли на батарею шеренги солдат в мышиного цвета мундирах, а на флангах ползли танки.

– Иван, сдавайс! Рус капут! – вопили фрицы. – Давай плен!

– Ага… Ща-аз!

Артиллерийский мастер Голованов, прозванный за сметку Голованычем, уминал осыпавшуюся с окопа землю, чтобы тверже была опора под ногами, удобнее укладывал под рукой гранаты.

Прочистив горло, старлей скомандовал:

– Без команды не стрелять! Прицел четыре. Целиться в грудь. Стрелять по танкам, бить в смотровые щели. Гранаты бросать только под гусеницы. По танкам – огонь!

Стиснув зубы, как заведенные, работали наводчики, заряжающие, подносчики. Автоматные очереди немцев барабанили по орудийным щитам. 76-миллиметровые противотанковые пушки конструкции Грабина оказались «сильнодействующим средством» – немецкая броня их снаряды не переваривала. Наползавший танк словил «гостинец» – распустилась гусеница. А «тройка» развернула башню, блеснуло пламя, и Джугашвили едва успел спрятать голову. Снаряд разворотил бруствер, батарейцев осыпало песком. Легкие раздирало от едкого дыма. Но едва чад отнесло ветром, орудие Сашки Рамзаева снова пальнуло, пробивая танку бензобак. «Тройка» задымила, а два удара сердца спустя в ней стали глухо рваться снаряды. Орудие Гильбурда било осколочными во фланг противнику. Лязгали затворы, звенели досылаемые снаряды.