Дмитрий Золотухин - Песчинка в механизме

Саманта, не торопясь, провела машину через рамку сканера. Поскольку ничего похожего на оружие в ее машине не обнаружилось, красные лучи, пересекающие вторую рамку, погасли. Прибавив газу, женщина выехала на мост.

Больше преград между Самантой Дрейк и ее целью не осталось. Доставив детей в школу, женщина развернулась и поехала домой, но, не доехав до моста пары кварталов, прочно застряла в пробке.

Из-за невидимой с дороги реки донесся грохот взрывов. Одновременно на комм — браслете Саманты зазвучал сигнал срочного сообщения.

Выступал губернатор планеты. Против обыкновения, он не стал разводить демагогию, а говорил кратко и точно.

— Сегодня утром города Цезарь и Грин-Бей подверглись атаке боевиков незаконных вооружённых формирований, известных как «народная милиция». Сейчас на окраинах столицы и в Грин-Бее идут бои между бандитами и верными долгу частями Национальной Гвардии. Прошу горожан Цезаря и Грин-Бея по возможности оставаться в домах и не приближаться к местам боев.

«Так, — подумала Саманта. — Значит, домой мне не попасть. Хорошо, что сестра живет в центре». Вывернув руль, она развернулась и помчалась к центру, прочь от моста.

1 октября 2766 г. Орбита планеты Александрия.

Шаттл преодолел голубую завесу «плазменного окна» и влетел в ангар. Марк Дрейк, главный инженер Александрийской космоверфи, вышел из шаттла вместе с толпой рабочих. Не директор, чтобы пользоваться персональным транспортом.

Став на бегущую дорожку, Марк поехал по коридорам вместе с рабочими. Сошел он тоже вместе с большинством своих спутников — в холле ангара малых кораблей.

Рабочие входили в обширный зал, заставленный похожими на рыбок-гуппи монтажными ботами и неуклюжими ремонтными скафандрами. Марк повернул налево, вошел в лифт, поднялся на этаж и прошел в свой кабинет.

Секретарши не было. «Что ж, время сейчас горячее, — подумал Марк. — А у нее дети». Сварив кофе, он сел за комм, поставив чашку под правую руку, и начал работать.

Звонок того же комма прервал его минут через сорок. Переключив экраны, Марк увидел директора космоверфи. Господин Саймс явно волновался: его толстое лицо дергалось, голос дрожал.

— Марк, рабочие забастовали. Монтажники собрались в ангаре и отказываются работать!

— Что они требуют?

— Они ничего не требуют. Объявили, что забастовали в знак солидарности с повстанцами на планете. Я вызвал охрану.

— Что! Немедленно отзовите! — закричал Дрейк, наплевав на субординацию. — Я пойду и поговорю с ними.

— Вы? Один? — директор посмотрел на главного инженера почти с ужасом.

— Естественно. Нет, охраны мне не надо. Я сам разберусь.

Когда Марк вошел в ангар малых аппаратов, рабочие собрались толпой в центре зала, возле ряда готовых к работе монтажных ботов. Некоторые опирались на боты, другие просто стояли или ходили по залу.

— Что происходит? — спросил Марк. — Здесь только половина смены. Где остальные?

На самом деле он уже знал ответ. Но возможность смутить смутьянов Дрейк упускать не собираться.

— Здесь все, кто прибыл с поверхности, — ответил начальник смены, Джон Хиггинс. — Но дело не в этом! Мы не собираемся работать на Империю. Когда внизу гвардейцы убивают наших братьев…

— Ты же один в семье?

Смутившись, Хиггинс замолчал. Воспользовавшись этим, Дрейк обратился к рабочим.

— Сейчас на Александрии идет гражданская война. Мы не знаем — победят имперцы или восставшие, но верфь будет нужна всем.

— Сегодня на верфь прибыло слишком мало монтажников, чтобы выполнять работы в полном объеме. Поэтому я отменяю монтажные работы. Сегодняшний день будет днем профилактики оборудования.

— Мы собирались выразить солидарность с нашими братьями на планете, — неуверенно сказал Хиггинс.

— Тебе так хочется объясняться с Госбезопасностью? Или — если повстанцы победят — потерпеть аварию на боте? Мы и так выбились из графика техобслуживания.

Рабочие подержали Дрейка. Никому из них не хотелось умирать в вакууме из-за отказа оборудования. Да и потенциальное обвинение в государственной измене — штука достаточно неприятная.

— Ладно, — сказал Дрейк, мысленно перекрестившись. — Ваши обязанности на сегодня…

2 октября 2766 г. Планета Александрия, город Цезарь.

— Что там? — спросила Джоанна Стивенс.

Саманта открыла узкую форточку, осторожно (все же двадцать пятый этаж) вгляделась в весенние сумерки (времена года на Александрии не считались с земным календарем), после чего повернулась к сестре.

— Стрелять перестали. Похоже, Цезарь пал.

— Рада, что наши победили, — вздохнула Джоанна, садясь на диван. Надеюсь, с Диком и Полом ничего не случилось.

— Ура! Наши победили! Скорой смерти императору! — завопил Элайдж и выбежал в соседнюю комнату.

— Не знаю, кто такие «ваши», — заметила Саманта. — Но от победы мятежников ничего хорошего не жду.

— Ты только при Дике этого не скажи, — тихо сказала Джоанна. — Мои мужчины ведь с минитменами.

Джоанна Стивенс была когда-то очень похожа на младшую сестру, но сейчас пополнела и подурнела. Ее муж Ричард Стивенс был капитаном торгового судна «Мулатка» компании «Star trek». Двадцать лет назад, когда Джоанна выходила замуж, дела «треккеров» шли в гору, но затем конкуренция со стороны «Садко» — транспортной компании с Дальней — довела «Star trek» до банкротства. Последние несколько лет «Мулатка» болталась на орбите, а Ричард перебивался случайными заработками. Саманта помогала сестре как могла, но все равно семья Стивенсов бедствовала.

В квартиру Саманты Саманта перебралась вчера днем, оказавшись отрезанной от собственного дома. Подвело миссис Дрейк то, что элитная школа, куда она устроила детей, была не в пригороде, а в центре Цезаря. К Стивенсам отправились и Элис и Элайджем, когда отучились. Джоанна не возражала: ее муж и сын уехали из Цезаря еще в августе, и теперь штурмовали город в рядах минитменов.

Ночь и следующий день Саманта с детьми просидела в квартире Стивенсов, прислушиваясь к звукам приближающегося боя (хорошо, что миссис Дрейк догадалась еще днем первого закупить продукты). Марк застрял на орбите: бои велись и в космопорту. И вот теперь, когда длинный Александрийский день (на второе октября приходилась светлая фаза) заканчивался, бой прекратился. И ничего хорошего это не сулило.

Хотя за окном было уже темно, никто не ложился. В соседних домах почти во всех окнах не горел свет; уличное освещение тоже не работало. Темно-багровые, подсвеченные изнутри огнем пожаров, облака дыма поднимались над городом. На соседних улицах слышались выстрелы, крики и рев моторов.

— Теперь я видела ад, — прошептала Элис. Саманта обняла дочь, прижала к себе.