Роман Глушков - Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2

Трудно было молча взирать на весь этот ужас, и я тоже орал от страха. Правда, мой голос тонул в общем реве, и мне не удавалось расслышать даже самого себя.

Стая врезалась в повозки, словно приливная волна, и те накренились. Но все же не опрокинулись. Вернее, опрокинулись бы, не подопри их наемники срубленными в лесу, толстыми сучьями. С грохотом шарахнула Кусачая Стерва. Судя по раздавшемуся затем чавкающему звуку, ее ядро ударило в гущу вражеских тел. Только заряжать ее снова стрелкам было некогда. Они схватили копья и стали бить ими тварей, что рвались в брешь между повозками, откуда торчала баллиста. Она и сама являлась хорошей затычкой, но криджи пытались перелезть через нее, пока не напоролись на копья. Чьи наконечники, хвала Громовержцу, протыкали их шкуры лучше стрел, и глубоко входили в плоть монстров.

Не пробив с разбегу брешь в нашей обороне, стая обтекла ее и принялась набрасываться на повозки. Те затрещали и заходили ходуном. В этом криджам помогали зазубрины на наростах, которыми они цеплялись за борта. А, зацепившись, лезли вверх чуть ли не наперегонки, прямо по головам собратьев.

Ни порядка, ни тактики в их атаке не было в помине. Но это не давало нам особого преимущества. Наш враг брал числом, напором, силой и свирепостью. К тому же он был напрочь лишен чувства самосохранения, чего нельзя сказать о нас. В отряде собрались люди неробкого десятка – я, разумеется, не в счет, – но на лицах каждого наемника читалась не только ярость, но и страх. Даже на татуированной роже Ярбора играли желваки – так сильно он стискивал свои могучие челюсти.

Колоть тварей копьями и мечами надо было не переставая, ибо на месте мертвого врага сразу объявлялся живой. Удары, наносимые их костяными наростами, были сокрушительными. Приняв такой на щит, можно было запросто сломать себе руку или вывихнуть плечо. Но щиты у наемников были закреплены на повозках, а сами они предпочитали держать оружие в обеих руках. Затем чтобы чудовища не выбили у них из рук копья. И чтобы эти копья можно было вонзать в чудовищ как можно глубже.

Повозки были не только подперты сзади, но и сцеплены между собой. Так что проскочить между ними, а также под ними, было сложно. Особенно столь крупным гадам. Но они не прекращали лезть в эти бреши, и оставшиеся в укреплении защитники бросились их затыкать. В том числе Шемниц, Аррод и Гириус.

Святой сир тоже орудовал копьем, видимо, желая приберечь блитц-жезл на случай, когда станет совсем невмоготу. Это было разумно, учитывая, что количество молний в жезле было ограничено. О чем помимо Гириуса знали лишь я и ван Бьер, успевшие изучить трофейное курсорское оружие в Фирбуре. Что знали о блитц-жезлах наемники, мы понятия не имели. Но у Гириуса наверняка имелось оправдание, почему он не может жечь криджей направо и налево, что в данный момент пригодилось бы как никогда.

Увы, но вражеский натиск мало-помалу сминал нашу оборону, делая в ней прорехи. Мертвые твари падали у повозок и создавали из своих тел вал. Который безостановочно рос, и живым тварям становилось все проще взбираться по нему наверх. Где они цеплялись за щиты и отрывали их. А потом обрушивали на копейщиков град ударов, порой ломая им не только копья, но и кости.

Троих наемников сшибли с укрепления внутрь круга: одного со свернутой шеей, другого вообще без головы (она прилетела отдельно и упала в двух шагах от меня), а третьего со вспоротой грудной клеткой и торчащими наружу легкими. Столько же защитников криджи стащили со стены наружу. Какая участь постигла их затем, я не видел, но в плен их не взяли, это точно.

Наемнику по имени Дикс отрубили одним махом сразу обе ноги. Упав между повозок, он корчился от боли, орал и истекал кровью, а через него уже перелезал очередной монстр. Которого жалили копьями сир Ульбах и Аррод. А тварь, отмахиваясь наростами, кромсала спину Дикса, как будто ему и без того мало досталось.

За первыми нашими жертвами последовали первые отродья, которым удалось прорвать оборонительный круг. Тут-то и выяснилось, что оставить Ярбора в арьергарде было очень правильной идеей. Никто другой кроме него, включая хромоного кригарийца, не сумел бы биться с тварями на открытом пространстве лицом к лицу… вернее, рожей к морде. Тем паче, что габариты Трескучего и взрослого криджа, а также габариты их оружия были приблизительно равны.

Взревев, Ярбор налетел на первого вторгшегося к нам врага. и одним ударом начисто отсек ему правую руку. Ошалевшая от боли тварь закрутилась на месте и тут же нарвалась на второй удар. Секира с хрустом вошла ей в спину и перерубила позвоночник. После чего гигант ногой отпихнул от себя мертвого противника и метнулся к следующему. Тому, что перескочил повозку и оказался рядом с Шемницем и Бурдюком. Которые, еще не одолев криджа, насевшего на Дикса, разбежались в стороны, дабы не угодить под удары нового врага.

Секира Трескучего прикончила и его, оставив у него на теле «зарубку» глубиной от плеча до середины груди. А затем настал черед недобитого командирами отродья. Правда, вошедший в раж Ярбор рубанул его с такой мощью, что секира, пройдя сквозь криджа, вонзилась в тело Дикса. Впрочем, безногий Дикс так и так был не жилец, и добивший его Трескучий оказал ему услугу, избавив от предсмертных мучений.

Беспокоясь за кригарийца, я старался не выпускать его из виду. Это было несложно, так как он сражался, почти не сходя с места. Любителю финтов и уверток, ему наверняка было неудобно орудовать копьем в кузове повозки. Но по правую руку от него билась Ширва Кривоносая, а по левую Гифт, и ван Бьер помнил об этом, дабы сгоряча не задеть их копейным древком.

Работы Баррелию тоже хватало. Он колол и отбрасывал тварей не меньше, чем остальные. Наверное, для него это было рутиной и не слишком отличалось от какого-нибудь рытья земли: вонзил копье во вражью тушу, выдернул копье, спихнул тушу вниз, вонзил копье в следующую тушу, выдернул и так далее. С той лишь разницей, что землекопы могли всегда устроить себе передышку, а Баррелий и его соратники – нет.

Не то, что остановка, даже промедление было для них сейчас равносильно смерти, ибо натиск криджей не ослабевал. А вот сами копейщики слабели. Щиты трещали и ломались под ударами тварей, да и борта повозок грозили долго не выдержать. У наемников имелась вторая линия защиты – они могли соскочить с повозок и занять оборону за ними. Но эта линия была не такой надежной, как первая. По ту сторону уже вырос большой вал из дохлых криджей, который помогал стае штурмовать укрепление.

Все были неотлучно заняты кровавой работой. Лишь я один стоял без дела возле привязанных к поваленному дереву лошадей. В руках у меня был палаш, вот только не знаю, зачем. Любой кридж мог убить меня одним взмахом своей окостенелой ручищи. И все-таки с палашом мне было малость поспокойнее – как-никак, а ван Бьер сумел привить мне любовь к оружию, а также привычку всегда держать его наготове.