Роман Глушков - Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2

– Очень интересно, – оживился Шемниц. – Продолжай!

– Фенуя, – продолжил Баррелий. – Крупнейший торговый порт Промонтории. Что-то вроде южного Дорхейвена – город, где почти всем заправляют купеческие гильдии, и власть Григориуса Солнечного там ощущается постольку поскольку. В Фенуе вы можете купить себе право на проживание за золото, неважно, ворованное оно или нет. Или купить билет на корабль, идущий в любую часть света, где есть шанс скрыться с таким богатством. Хотя вы-то сможете купить не билет, а целый корабль, если на то пошло. Но вам вдобавок захотелось поберечь свою добычу, подарив фенуйцам вместо золота меня. А что, отличная идея! У них ко мне большие давние счеты, так что вы при любом раскладе останетесь в выигрыше.

– Браво, кригариец, чье второе имя – Кошмар Фенуи! – Полковник захлопал в ладоши. – Все правильно сказал – ни добавить, ни убавить. Ответь-ка честно: как много народу ты перебил во время той осады, служа мятежному герцогу Кальварио Мотту?

– Да уж побольше, чем в других городах, которые мне довелось разграбить, – злобно усмехнулся Пивной Бочонок. – Гораздо больше. Можете даже устроить аукцион среди купеческих гильдий Фенуи и продать меня той из них, которая больше всего заплатит.

– Заманчивое предложение. Пожалуй, мы так и поступим, – закивал полковник. – Осталось лишь довезти золотишко до морского берега. Который, как ты верно заметил, отсюда совсем недалеко…

Пока сир Ульбах говорил с пленником, наемники, растащив по сторонам трупы, вернулись к работе. Я вновь насторожился: они стали разбирать укрепление и снова впрягать лошадей в повозки. А поскольку лошади были единственным моим прикрытием, вот-вот грозил настать момент, когда меня заметят, схватят за шкирку и вытащат из-под коновязи.

И что ожидает меня потом?

Возможно ли такое, что после воспитательных тумаков меня снова зачислят в отрядные кашевары? Ага, размечтался! Я был другом кригарийца, а, значит, становился для наемников потенциальной угрозой. Я мог подсыпать им в еду отраву или слабительное. Или мог подстроить им иную гадость в попытке освободить ван Бьера. Отныне я не вызывал у наемников ни капли доверия. И даже как заложник я был бесполезен. Никто не станет принуждать Баррелия делать что-либо, приставляя мне нож к горлу. Его просто довезут в кандалах до Фенуи и продадут тамошним властям. И все. Что же касательно меня…

…Правильно: как только меня отыщут, так сей же миг прикончат. Безо всякой жалости и уважения к кашеварским и прочим заслугам. Когда на кон поставлена целая гора золота, моя жизнь в сравнении с ней стоит дешевле жизней тех блох, которых наемники заставляли меня вылавливать из их одежды, и которых я затем давил ногтями.

Странно, но мысль о неминуемой гибели напугала меня совсем не так, как должна была. Мои поджилки дрожали, но голова работала на удивление ясно. У меня было мало шансов выжить одному в горах Промонтории, но шансы выжить здесь отсутствовали полностью.

Мой выбор был невелик и очевиден. И я решил действовать, пока меня в конце концов не обнаружили.

Лошадь, до чьих поводьев я мог дотянуться, была породистым талетарским скакуном по имени Чирок. Он принадлежал самому Ульбаху Шемницу и являлся самым быстроходным в отряде. Такой удачей было грех не воспользоваться. Выждав, когда рядом не оказалось наемников, я перевернулся на спину и отвязал Чирка, А затем выполз из-под коновязи, ухватился за лошадиную гриву, подпрыгнул, подтянулся и очутился в седле.

Помимо того, что я умел читать и писать, а кригариец нет, я превосходил его еще кое в чем – в верховой езде. В седле Баррелий, конечно, держался, но очень уж неуклюже. То ли дело я! Меня обучали этому умению с малолетства, и уже к семи-восьми годам я скакал верхом как заправский наездник. И эти навыки махом вернулись ко мне, едва я оседлал Чирка и ударил пятками ему по бокам.

Укрепление из повозок было уже наполовину разобрано. Все, что от меня требовалось, это направить скакуна в просвет между ними и хорошенько его пришпорить; шпор у меня, естественно, не было, но хорошей лошади вроде Чирка хватило и пяток. Что я и сделал, развернув его сначала в северном направлении.

И Чирок, служивший доселе верой и правдой своему хозяину, меня не подвел. Он рванул с места так, что выброшенные у него из-под копыт комья грязи осыпали и полковника, и стерегущих ван Бьера наемников, и его самого. Тут же отовсюду грянули удивленные и разгневанные крики. Криков было много, но отчетливей всего я расслышал один голос. Тот, который принадлежал кригарийцу.

– Скачи, парень! – кричал мне вслед Баррелий через надетую ему на голову клетку. – Скачи, Шон! Скачи во весь опор! Не останавливайся! И не вздумай возвращаться, Гном тебя побери! Спасайся сам – мне ты уже ничем не поможешь!..

Ван Бьер кричал что-то еще. Но Чирок понес меня прочь словно ветер, так что скоро все голоса утихли за деревьями. И тьма раскрыла передо мной свои объятья, но она казалась мне куда дружелюбнее, чем то разворошенное осиное гнездо, в которое превратился отряд моих бывших соратников…

Хотелось бы мне поведать о том, какой головокружительной была эта скачка. О том, как талетарский скакун нес меня сквозь мрак навстречу неизвестности. О том, как я, вцепившись ему в гриву, с ужасом оглядывался на проблески факелов, что были в руках погнавшихся за мной наемников. О том, как Чирок спас меня от них, и мы встретили рассвет вдали от Скорбящего леса, продолжая двигаться на север, к вейсарской границе…

Хотелось бы мне в красках поведать об этом моем ночном приключении, да не выйдет. Потому что ничего подобного не случилось. Ну разве что кроме погони – она и впрямь имела место. Вот только заметив позади отблески факелов, я не успел даже испугаться, как через миг вылетел из седла. И, шмякнувшись на обочину, закувыркался под откос. А Чирок, не заметив потерю столь легкого седока, поскакал дальше по дороге.

Мне опять повезло. Я упал на мягкий склон, а не врезался со всего маху в дерево и не напоролся на корягу. Правда, совсем без дерева тоже не обошлось. Но к тому моменту я уже достиг конца склона и кувыркался не так быстро. Поэтому, впечатавшись спиной в ствол, ничего себе не сломал. Лишь заработал синяки да ушибы, но они, конечно, были не в счет.

Впрочем, этого хватило, чтобы я потерял сознание. И надолго – аж до рассвета.

Хотя последнее являлось, скорее, благом, ведь иначе меня ожидала бы кошмарная ночь. Я лежал бы в кромешной тьме, обмирая от страха при каждом шорохе. И ждал бы, когда в меня вцепится подкравшийся кридж. Или когда наемники отыщут меня на обратном пути – вряд ли Чирок ускакал далеко без седока, и они наверняка вскоре его догнали.