Роман Глушков - Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2

– Но жачем ты ломал перед нами комедию? Чего добивалшя?

– Не твоего ума дело, Бурдюк. Если не согласен, что я выиграл честно, так и скажи. Или же соблюдай договор и не задавай лишних вопросов!

– Ярбор был отчаянным храбрецом, – покачал головой Аррод. – Он вышел бы против тебя, даже ешли бы ты не хромал и был на пятнадцать лет моложе. Поэтому я не ошпариваю твою победу. Тем более, что наш ражговор еще не окончен.

– Не дай уйти им живыми, Аррод! – вновь подал голос Шемниц. – Вы все только что видели, как кригариец разделался с вашим лучшим бойцом! Мы понятия не имеем, что у него на уме, и никогда этого не узнаем! Он ковылял на одной ноге с тех самых пор, как Брасс записал его в легион. И вдруг в мгновение ока избавился от своей хромоты! Зачем он притворялся и какую игру с нами ведет?

– Да не переживайте вы так, полковник – отмахнулся главарь, угрюмо взирая на павшего исполина. – Ван Бьер выиграл бой, но ему не удрать иж долины до рашшвета. А утром его ждет не поединок, в которых он большой дока. Утром его ждет наштоящая война, победы в которой ему не видать. Никто не воюет один в чиштом поле против целой армии. Даже кригарийцы… Мне очень жаль Ярбора, но жавтра он будет отмщен! Не так ли, ребята?

Наемники откликнулись одобрительными возгласами. Вот только звучали они не так дружно, как те возгласы страха, которые я недавно слышал. И все же ни я, ни Баррелий не сомневались: никто в отряде не откажется участвовать в завтрашней охоте на нас. Хотя, конечно, втайне все будут надеяться, что мы успеем сбежать или где-нибудь спрятаться.

– Ты и твой шопляк можете идти, – подытожил главарь. – Никто не потревожит ваш до утра – мое шлово! Но только ешли ты вернешь мне меч. Иначе никак.

– Этого условия в нашем договоре не было, – напомнил ван Бьер, но в спор решил не вступать. И, вонзив «эфимца» в землю рядом с отрубленной головой Трескучего, заметил: – Что ж, спасибо и на том. Как бы то ни было, твой меч мне здорово пригодился. А вот пригодится ли он завтра тебе? Подумай над этим хорошенько, пока будешь хоронить своего героя. Он был великим воином и мог бы еще жить да жить, кабы не его безрассудство. А у тебя с рассудком все в порядке, не правда ли? И тебе хочется довезти золото до Фенуи, а не гоняться за мной по окрестностям Азурита… Вот и прислушайся к этому своему желанию, Бурдюк, пока не поздно. Как знать, возможно оно – последняя светлая мысль, которая посетила тебя в жизни…

– Так ты и правда всего лишь притворялся хромым? – задал я Баррелию тот же вопрос, что не давал покоя Бурдюку и Шемницу. – Но зачем? И почему не сказал об этом мне, ведь мы же напарники!

– Потому что ты не умеешь хранить тайны, – ответил Пивной Бочонок. – Ни свои, ни чужие. А особенно такие важные, как эта.

– Кто тебе такое сказал? – обиделся я.

– Не кто, а что. Твоя безусая молодость.

– Ну молод я, и что с того? Да разве я хоть раз тебя подвел?

– Будем считать, что нет. Но это лишь потому что никто пока не развязывал тебе язык, подвешивая тебя на дыбе и поджаривая твои пятки.

– Даже если так, я все равно не выдал бы твои секреты, – заверил я кригарийца. – Ты плохо меня знаешь. Я умею терпеть боль!

– А ты знаешь меня еще хуже, – возразил он. – На дыбе я выдал бы все твои тайны. Да вдобавок наплел бы небылиц, лишь бы только мне перестали причинять боль. Потому что она – не та боль, которую можно вытерпеть. Рано или поздно на дыбе ломаются все, парень. Нет на свете человека, кого бы она не разговорила.

– Но тебя же пытали в подвалах Капитула, – напомнил я. – И ты ничего не сказал тогда курсорам.

– Ха! – Монах всплеснул руками. – Потому и не сказал, что меня арестовали по ложному доносу. И я взаправду ничегошеньки не знал о том, о чем меня спрашивали. Когда курсоры уяснили это, они вышвырнули меня пинком на улицу и все. А если бы я что-то знал, уж я бы запел у них соловьем в тот же день, когда меня загребли…

Огни костров остались позади, но мы продолжали видеть их, потому что деревья в долине росли очень редко. Да и те, что росли, были либо сухими, либо засыхающими. Вот почему Аррод не сомневался в том, что утром он нас настигнет. Здесь действительно было негде спрятаться от отряда преследователей. Также, как убегать от них по бездорожью, было трудно и муторно.

Но тем не менее ван Бьер велел мне сойти с дороги вскоре после того, как мы покинули лагерь. И вот теперь мы сбивали ноги, запинаясь о камни, и рисковали сломать лодыжки, провалившись в ямку или трещину. Разглядеть что-либо в темноте было трудно. Поэтому я шагал по следу монаха, чутью которого доверял больше, даром что сам был моложе и вроде бы глазастее его.

– И все-таки, что это за секрет, Баррелий? – продолжал настаивать я. – Сейчас-то ты можешь мне о нем рассказать.

– Хм… Что за мелкий зануда! – Было ясно, что кригариец не желает со мною общаться. Но, видимо, вспомнив, что завтра нам подавно будет некогда болтать, снизошел-таки до разговора: – Это старая военная уловка, парень – прикинуться больным или калекой, чтобы враг считал тебя слабее, чем ты есть на самом деле. Как видишь, сегодня моя маленькая хитрость спасла нам обоим жизни. Пусть ненадолго, но и то хлеб.

– И когда ты начал притворяться? – не понял я. – Ты же хромал не переставая с тех пор, как сломал в Фирбуре ногу.

– Помнишь, в «Вентуме» я уже начал было ходить ровно, а потом вдруг подвернул больную ногу и опять взялся за костыль? – спросил он. Я угукнул. – Так вот, я тебя обманул – ногу я не подворачивал. А «захромал» снова, потому что генерал Маларий Брасс поручил мне одно задание. Секретное, разумеется.

– Ух ты! – удивился я. – И это задание тоже связано с золотом из банка Марготти?

– Почти угадал, – подтвердил ван Бьер. – Не с золотом, а с полковником Ульбахом Шемницем. Он хороший вояка, но конспиратор из него дерьмовый. Или он где-то проболтался, или его кто-то подслушал, но Брассу донесли, что командир его Шестой когорты втайне связался с Бурдюком. Зачем – генерал этого не выяснил. Но заподозрил, что Шемниц решил провернуть у него за спиной темное дельце. И явно не мелкое, учитывая, кого он пригласил в компаньоны.

– А почему сир Маларий просто не арестовал Ульбаха и не выпытал у него подробности? Разве так было не проще?

– Потому что все темные делишки, которыми легионеры занимаются на войне, касаются трофеев. А Ульбах, судя по его приготовлениям, замахнулся на огромный трофей. Генерал подозревал – и в итоге оказался прав! – что помимо наемников у Шемница есть сообщники в «Вентуме». После его ареста они сразу бы скрылись, и ищи их потом свищи. Полковник же мог соврать на допросе все, что угодно, и отправить Брасса по ложному следу. А тут еще южане стали теснить нас обратно к границе. Нам пришлось отступать, и сиру Маларию стало попросту не до этого.