Игорь Федорцов - Сталкер-югенд

Джок ведет Зои по всем строгим правилам вальса. Они замечательно кружат. Другие так не умеют. Зои счастлива. Она даже выразить не может как счастлива. Девушка ищет ответных ощущений у Джока, но у того лишь отстраненная ухмылка. Так улыбаются мачо во всех старых фильмах — уголками губ и прищурив наглые глаза.

Влад стоит в сторонке. При дефиците кавалеров ему не фарт. Он делает вид что ему: а — все равно, б — ему неохота, в — он на посту, г — оно ему надо? Кэп, кэп, признайся, что не умеешь.

Предпоследняя и последняя. Под гвалт, смех и толкание. «Шампань» выглушена, «икра и осетрина» съедены. Джок выкручивает громкость до предела. Динамик давится низкими, дребезжит высокими. Ничего не понять! Но зато музыка!

Джилли взбирается на стол, падает, поднимается. Раскачиваясь из стороны в сторону, рвет нить бус, сыплет перламутровым дождем на себя. Вторые бусы, крутанув на пальце, зашвыривает прочь. Кружиться, задирая тунику. Шоу-гелз началось.

Анни и Харли устраиваются в углу. Танцы им не нужны. Желания без табу и запретов. На полную! Ему хочется чувствовать себя взрослым мужчиной, ей… это её время. И все равно, что расскажут после. Насочиняют, наплетут, как про Клэр или «великодушно» не вспомнят.

Лонко пытается сграбастать Юш.

− Отвали, − уклоняется девушка.

− А то что? — не слушается предупреждения Лонко.

− Иди к своей трехцветной. Ждет, — тычет Юш пальцами в Чили.

− Мужчины мапуче сами выбирают себе женщин.

− И ты выбрал?

− Выбрал…

− Тогда извиняй…

Юшенг бьет ногой на полном серьезе. Лонко подставляет жесткий блок. Для тех, кто растет на улицы, не бывает середины. Только крайности. Или-или. Никаких поддавков. И не важно, кто перед тобой. Малец, девушка, бодибилдер, дряхлый старик…

Девушка хватается за голень. Спарринг-партнер не миндальничал.

− Это тебе не в папашином спортзале груши лупить, − смеется парень, пританцовывая, менял стойки левая-правая и обратно.

− Это точно, − согласна Юшенг и вновь бьет.

Лонко цепляет её за стопу, толкает вверх. Юшенг падает на спину, перекатывается.

− А ты нечего.

− Ничего это пустое место. Я мапуче! У тебя нет выбора женщина. Подчинись!

Юшенг взлетает с пола нанести короткий удар. Проваливается, отскакивает и попадает под «мельницу». Теряет ориентацию.

Лонко приседает рядом.

− Ты как? Нормально? — парень понимает, переборщил.

Юш обхватывает его за шею, притягивает и что-то шепчет. На вид победила она. У индейца очумелый вид. Он уносит девушку в соседнюю комнату.

Харли пыхтит, стягивая с себя штаны. Анни ему помогает. Ей это нужно. Ей нужно, что бы её любили. Хоть кто-то в этой сраной жизни её любил. День… час… минуту… Любил! Любил! Любил!

У Чили кружится голова, её мутит. Это отвлекает и потому руки Феликса бесприпятственно лезут ей под топ.

− Флакки, отвянь! — отпихивает она настырного ухажера.

− Флакки на линии огня, − не отстает Феликс.

− Уйди. Я спать буду, − голова кружиться и она вот-вот вырубится.

− И я буду. С тобой.

− Уйди! − злится Чили, но злость тонет во хмелю.

Минуты борьбы лишают её последних сил. Мир словно в миксере. Вращается, кувыркается, пересыпается.

Глаза закрываются сами. Она заваливается на кушетку. Руки Феликса лезут к шортам. Он расстегивает пуговицу, тянет молнию. Сдирает шорты и падает вместе с ними на пол.

«Не даст покоя», − едва находи сил сердиться Чили и поднимается с кушетки. Феликс хватает за ногу удержать. Кед остается у него. Чили бредет вдоль стены и вываливается в коридор. Перебегает, едва не падая, на другую сторону. Вламывается в первую попавшуюся дверь и ныряет в груду коробок. Уже засыпая, различает фигуру в углу. Фигура осторожно делает шаг и склоняется над ней.

− Флакки… отвали…, − засыпает Чили и пусть что будет.

Человек пахнет кислым и яблоком. Он не может быть Флакки.

Вселенная падает в пустоту, в груди замирает. Чили не видит и не чувствует, человек склоняется над ней, смотрит в лицо, сует руку под резинку стрингов к лобку.

− Пустышка? — неприятно удивляется пахнущий яблоком и кислым.

Влад пережидает порыв рвоты и плетется к дверям. Вслед за Чили. Мысли его ясны. В другой раз он бы убоялся их, нашел бы грязными и низкими, но не сейчас. Она там и он идет к ней! Идет! Налетает на дверь. Та не подается. Он смотрит в мутное стекло. Пробует еще раз. Результат тот же. Отсутствие результата.

− Этого не может быть, − недоумевает Влад.

Минуту назад она свободно открывалась!

С той стороны стекла, на рифленый узор ложиться ладонь. Черная, в серых складках, с острыми когтями. Та же самая? Или ему видится? Влад энергично делает несколько вдохов-выдохов, дергает себя за уши, приводя себя в порядок. Видение пропало, а с ним желание идти. Он пьян как свинья. Куда он пойдет? Мысль заслонила мысль и он уже не помнил, что там… где-то там Чили. Его безответная любовь.

Джок полулежит на боку, подпирая щеку.

− Ну, − поторапливает он.

Зои сдерживает набегающие на глаза слезы.

− Люк…, − голос её умоляет.

− Ты же хочешь узнать, чего хотят не в меру выпившие мужчины? — Джок водит пальцем по животу Зои.

Девушка смаргивает слезу. Он не должен так поступать! Не должен! Люк умница, Люк хороший. Так говорят о нем все-все-все!

Ей стыдно за него, стыдно за его прихоть. Стыдно за то, что собирается сделать… Ей стыдно…

Зои расстегивает пуговицы на кофточке. Одну за одной…. По счету пульса. Ждет отказа от глупой-глупой-глупой шутки. Джок не останавливает. Ему интересно. Зои хочет отвернуться. Он хватает её за лицо и грубо, преодолев сопротивление, не позволяет, поворачивает к себе. Девушка прячет боль глубоко-глубоко. Не чувствовать. Совсем.

Последние усилие на собой, и Зои открывает грудь.

«Молочные железы,» − читает она в самодовольной ухмылке Джока.

− Не в меру выпивший мужчина хочет, прежде всего, спать, − цедит Лоб, закрывает глаза и роняет голову.

Он не презирает Зои. Он её дрессирует.

Джилли подсаживается к Клэр. У них нет пары. И что теперь? Плесневеть?

Клэр ногой катает по полу кусок трубы. Звук противный и громкий. Пусто. Внутри пусто. Там за ребрами, где стучит сердце, словно, и нет ничего. И не заполнить пустоту ни хмельным весельем, ни словом утешения, ни светлой тоской, ни грустной надеждой. Что поделать, ждать своего часа трудно и порой не терпится его поторопить. Очень…

Труба под ногой Клэр скоргочет по бетону…

− Так и будем сидеть как две дуры? — спрашивает Джилли. Она лижет плечо девушки. Шарики пирсинга приятно карябает кожу. − Говорят не плохо…

Слишком много всего. Слишком. И ожидания, и выпитого, и обид.

− Отвали, тупая пи…да! — взрывается Клэр и подхватывает трубу. Джилли успевает пригнуться. Железо рассекает воздух, пролетая над её головой.