Константин Стригунов - Контрмеры

— Не понимаю, — обратился один из агентов местного отделения Бюро, — как на группу могли выйти, если не принимать в расчет утечку со стороны организаторов операции? В чем состояла ее особенность?

— Ответ мы сможем получить только изучив специфику тех задач, которые ставились перед ними. — Собственное предположение показалось Фостеру менее убедительным, чем его напарникам. Он сильно сомневался, что ЦРУ и Пентагон, организовавшие операцию «Нептун», передали все детали задач, возложенных на группу внедрения в Зоне, несмотря на все заверения в обратном.

— А как относительно людей знакомых с организацией со стороны ЦРУ, военных и MPRI? — спросил специальных агент средних лет, повесив пиджак на стул.

— Мы проверили, — ответил третий. — В список лиц входят не более двадцати человек, включая генерала в отставке Эдварда Форсайта. О конкретных целях в ЦРУ знали только сам директор, глава Национальной тайной службы, его помощник, еще двое офицеров, принимавших непосредственное участие в организации. Кроме того, к операции причастен руководитель РУМО вице-адмирал Тауэр — собственно он и способствовал выходу ЦРУ на директора компании и руководил техническим обеспечением заброшенной в Зону группы.

— Похоже, у Пентагона более доверительные отношения с этой компанией, — заметил спецагент из вашингтонского отделения, отпив из третей по счету кружки кофе за последние два часа.

— Вполне возможно, — произнес Фостер и взглянул на фотографию Форсайта. — Между ними всегда были разногласия, а нововведения при Буше-младшем обострили их противоречия.

— Стало быть, изучение пси-активности видится столь перспективным, что в Лэнг-ли и в Пентагоне решили забыть о распрях и объединить свои усилия. Иначе нельзя объяснить столь плотное взаимодействие.

— Согласен Боб, — ответил Фостер, — в противном случае каждое ведомство постаралось бы оставить исключительно под собственным контролем всю операцию. Вдобавок исследовательские центры работают на обе структуры. У нас есть список тех, кто имел отношение к операции?

— Одну минуту, — попросил четвертый фэбээровец, достав нужные бумаги со стола. — Вот. К сведениям об операции в самой копании имели доступ только сам руководитель, его заместитель и двое офицеров из бывших морских котиков — они проводили инструктаж по действиям в Зоне. Не исключено, утечка могла быть со стороны самих наемников, а это еще четырнадцать кандидатов.

— Всего получается… — Фостер прикинул в уме. — Порядка пятидесяти человек, включая научно-технический персонал в двух центрах. Кроме них сведениями об операции обладал советник президента по вопросам национальной безопасности, директор Рид, его заместитель Холл, наш шеф Адамс, министр юстиции и сам президент.

Агент по имени Боб с сожалением покачал головой.

— Как проверить четырнадцать наемников в Зоне?

— Буквально четверть часа назад в ответ на наш запрос из РУМО сообщили, что четверо из них выжили и сейчас содержатся на базе Эндрюс.

— Их следует допросить, — сказал Фостер. — Парни, займитесь этим и лучше всего, если их доставить к нам.

— Да сэр, — отозвались двое агентов и взяв свои вещи, вышли из кабинета. Десятью минутами позже будет сделан важный телефонный звонок на авиабазу Эндрюс, откуда ответственный офицер попросит подождать и свяжется с начальником всей базы, который получит подтверждение из Разведывательного управления министерства обороны и отдаст разрешение на отправку четверых человек в Вашингтон, чтобы передать их в руки ФБР. Тем временем трое остальных спецагентов в главе с Фостером продолжили просев несметного количества информации. Фэбээровцы сделали запросы на предмет возможных затрат, которые могу явно превосходить доход кого-либо из числа установленного круга лиц, включая каждого из наемников. В распоряжении Фостера и его команды были практически все данные электронных платежей за последний год, где и когда установленные лица пользовались электронными картами, куда звонили, с кем переписывались в Интернете, определение их круга общения и так далее. В этом ФБР помогло Агентство национальной безопасности, собиравшее немыслимые объемы информации на людей со всего мира и просеивало потоки данных, начиная с электронной почты, заканчивая спутниковыми переговорами. После громких разоблачений, связанных с незаконной прослушкой не только иностранных граждан, вместе с первыми лицами целых государств, но и собственного населения, на репутацию АНБ легла тень. Естественно специалисты знали про обратную сторону медали этой крайне закрытой спецслужбы и до всякого рода разоблачителей, но общественный резонанс вызвали именно утечки от не вполне вменяемых «светочей правды». Как бы то ни было системы перехвата при помощи тысяч сложнейших алгоритмов фильтровали миллиарды разговоров и сообщений ежесуточно. Чиновники, естественно, говорили о перехвате лишь метаданных — кто, когда и куда звонил, — утверждая будто службы не проникают в суть частной переписки или переговоров.

Конечно же это была ложь.

При малейшей необходимости восстановить содержание переговоров не составляет никакого труда. Для хранения таких переписок использовались огромные дата-центры, позволявшие АНБ хранить зеттабайты информации, то есть поднять нужные звонки любого человека на планете оказалось проще простого. Такая система тотального контроля, одновременно служила и для противоядия сорвавшимся с цепи террористам, которые могли представлять угрозу для своих бывших американских хозяев. Получив соответствующее разрешения, специалисты одного из таких дата-центров в штате Юта за считанные минуты выискали все необходимые сведения. Тысячи звонков и электронные версии переписки почти пяти десятков человек за последние полгода были отосланы в зашифрованном виде в здание Гувера. К их анализу подключили специалистов-лингвистов, к которым прикрепили одного из агентов следственной группы. Вливая в себя литры черного кофе, им предстояло практически без перерыва изучать полученные сведения, ведь после анализа компьютерами, в случае обнаружения ими чего-либо подозрительного, данными занимались люди. Они делали окончательные выводы о том, стоит ли обращать внимание на их содержание и есть ли в нем признаки чего-то противоправного. Содержание частных разговоров высокопоставленных лиц осталось в тайне — в конце концов никому не хотелось очередного Уотергейтского сандала. В этом случае придется действовать куда более деликатно, подумал Фостер, зайдя в выделенный ему для работы кабинет, где он разлегся на стоявшем у стены диване. Ему хотелось сейчас расслабиться и хотя бы ненадолго оказаться под душем.