Сергей Соболев - Кондор принимает вызов

В связи с царящим здесь покоем как то даже не верилось, что разыскникам удалось таки взять горячий след. Тишь да гладь – божья благодать. Но тишина может быть обманчивой, ибо существует порода псов, способных нападать свирепо и бесшумно. Даже распластав свое могучее тело в прыжке, они сохраняют грозное безмолвие, вплоть до того момента, пока их хищные клыки не сомкнутся на горле преследуемой жертвы.

Волкодавы.

Пока трое экс морпехов добирались до гаражей на Полевой, Демченко успел устроить приятелю основательную выволочку.

– Брат, ты неправ во всех отношениях! Если у тебя возникли проблемы, почему молчишь?! А кореша, спрашивается, на что нужны? Только для того, чтобы по праздникам с ними водку трескать?

– Саша, рули налево, – подсказал дорогу Бушмин. Он расположился с сумкой на заднем сиденье «Сиерры» цвета небесной синевы. – За мостиком еще раз свернешь, а там уже гаражи видно.

– Саня, ты же в курсе, что Бушмин, можно сказать, жизнь мне спас? Два раза. – Демченко решил взять в свидетели собровца. – Кто раненого друга на закорках из под огня выволок? То то же! А он, видишь ли, заявляет – «это мои проблемы»…

– Надо было тебя пристрелить, – угрюмо сказал Бушмин. – Кончай травить, Ваня, без тебя тошно.

– А за неделю до этого случая, когда меня в техникуме нефтегаза накрыли, помнишь? Сидим мы, Саня, в глубокой жопе, то есть в подвале, я и еще пятеро потенциальных жмуров, разведгруппа, мать перемать… Рация не фурычит – осколком подавилась, единственный проход «чехи» под плотным огнем держат, сверху нам «цитрусовые» по ступеням катят. Ну все, Иван дурак, хана тебе, думаю…

– Указывай курс, Андрей, – вклинился в монолог Прохоров.

«Сиерра» свернула с дороги к кооперативным гаражам, возведенным в самом начале восьмидесятых на месте некогда существовавшего здесь болотца.

– Крайний справа ряд, – подсказал Бушмин. – В самый конец, мой будет предпоследним.

– Гаражи охраняются?

– Была такая задумка, но не сговорились.

– Лады, лишние глаза нам ни к чему.

«Сиерру» поставили со стороны торца гаражей, чтобы не мозолила людям глаза. Впрочем, опасаться было нечего, ряды кирпичных боксов погрузились в сонную темноту, лишь в двух трех местах тускло горят забранные в металлические сетки светильники. Еще несколько лет назад здесь допоздна кипела жизнь, но теперь народ опасается темноты, уже известно несколько случаев, когда в этих местах «бомбили» частников. Отбирали тачки, да еще избивали чуть не до смерти.

Вытряхнулись из «Сиерры», все трое – крепкие рослые ребятки, кого им бояться? Сами голову могут оторвать кому угодно, научены. Одеты в кожаны, Демченко предпочитает черный цвет, остальные двое в коричневых куртках. Осмотрелись по сторонам – покойно, как на деревенском кладбище.

Бушмин поочередно утопил в пазы длинные щупы ключи, выдвинул хитрый запор, потянул на себя металлические створки. Щелкнул рубильником, под потолком с потрескиванием вспыхнула пара люминесцентных ламп. Еще один светильник – над верстаком с инструментами, – включил и его.

– Прикрой браму, – распорядился Прохоров. – У тебя мощный фонарь найдется?

– Фонарь то у меня есть, вот только батареи подсели. Могу подключить «переноску».

– Тоже годится.

Прохоров, обнаружив на верстаке пару тонких резиновых перчаток, тут же натянул их на руки. Бушмин подключил «переноску», затем вскрыл «девятку», распахнул все дверцы, включая кормовую.

– Прошу, маэстро.

– Шмонать будем крепко, – предупредил Прохоров, держа руки в перчатках на весу, как заправский хирург. – Иван, зачисляю тебя в ассистенты, будешь светить. Поверхности руками не лапать, не хватало нам еще здесь наследить.

Собровец, на время переквалифицировавшийся в эксперта криминалиста, сразу же от слов перешел к действиям. Первым делом выбросил на пыльный цементный пол резиновые коврики, буркнув при этом: «Слишком чистые». Затем не поленился снять чехлы, которые Бушмин натянул на передние кресла взамен испачканных кровью, после чего стал скрупулезно осматривать внутренности салона «девятки».

– Гараж, между прочим, оформлен в субаренду, – проинформировал занятых делом приятелей Бушмин. – Мужик, с которым я сговорился, собирался в моря уходить. Он штурманец, работает по контракту на иностранцев, вернется из заплыва бог весть когда.

– И что из того? – покосился на него Демченко. – Тебе все равно придется общаться со следаками. Если ты, конечно, не собираешься удариться в бега. Наверняка попросят предъявить тачку, для порядка, так сказать. Может, у тебя в багажнике труп хранится.

– Типун тебе на язык, – беззлобно отбился Бушмин.

Прохоров потребовал вернуть обратно чехлы и коврики, затем вынес свой вердикт:

– Неплохо для начинающего «мокрушника». В другой раз надо будет прихватить микроскоп. Если в ты сам мне не рассказал, ни за что бы не поверил, что у тебя в машине мужик кровью изошел.

– Другого раза не будет, – сказал Бушмин. В следующее мгновение лицо его приняло откровенно растерянный вид. – Представляете, мужики, я чуть в бардачке права не оставил. Вот была бы хохма, я вроде как за новой тачкой собрался прокатиться, а ксиву оставил в «девятке»…

– Хорошо, что вспомнил, – спокойным тоном произнес Прохоров. Он отлично понимал душевное состояние товарища, поэтому не стал пенять за невнимательность. – Не стоит расстраиваться. Прихвати «корочки», и давай потихоньку сворачиваться. Сейчас мы тебя отвезем на квартиру к родителям Ивана. До утра там перекантуешься, а там что то придумаем.

Прохоров принялся натягивать чехол на кресло водителя, а Бушмин тем временем обошел «девятку» спереди, забрался в салон и полез в бардачок за водительскими правами. Когда он пошарил рукой на ощупь, пальцы наткнулись на какую то холодную вязкую массу. Что это еще за фокусы, удивился Бушмин, извлекая на божий свет свою находку.

Обнаруженный им в бардачке предмет представлял собой сравнительно небольшой по размерам сверток, вроде пухлого портмоне лопатника, упакованный в плотную прорезиненную ткань камуфляжной расцветки. Вес сравнительно небольшой, граммов пятьсот, из них примерно половина приходится на пластилинообразную массу, по форме напоминающую оплывшую свечу, и выпирающий из нароста металлический цилиндрик с черным ободком и двумя короткими шипами.

Бушмин не знал, что в этот момент творилось с его лицом, но он заметил, как стремительно побледнел Прохоров. И еще Бушмин почему то зациклился на мысли, что с находкой нужно обращаться очень нежно, пожалуй, даже дышать на нее не стоит.

– Так… – протяжно вздохнул Прохоров. Кажется, его тоже поразил столбняк, во всяком случае, он застыл в одном положении, шевелились только губы. – Что это?