Сергей Попов - Я иду

– Поверить не могу, что видел этих тварей собственными глазами!.. – пораженный пережитым, вдруг заверещал пилот. – С ума сойти можно!..

– За штурвалом лучше следи, чтобы как этих сволочей не сбили… – строгим, уставшим голосом потребовал Марк и спросил: – Что Гельдману говорить будем? Что облажались по полной программе, провалили миссию, потеряли бойцов?

– Последнее его мало расстроит… – вздохнул в эфире пилот, – а вот за то, что мы не справились с возложенной миссией, он спросит с нас крепко. Но ты сам видел – кто тут вылез. Что тут сделаешь?.. Мы же просто люди, в конце концов, а не супергерои, мать их…

Марк промолчал, в мыслях соглашаясь с пилотом.

– Главное, чтобы морфы не двинули за нами на Горизонт-26, иначе это будет катастрофа, – минуту подумав, резюмировал он и сразу добавил, но уже как-то совсем холодно, мрачно: – А Гельдману, если потребуется, я все объясню сам, а заодно и расскажу всю правду об оружии и об отряде поддержки, посланном с нами. Здесь ему уже точно не отвертеться – слишком много свидетелей…

Из рушащегося торгового центра вышли через главные двери, так и не встретив по пути ни одну случайную тварь. Пополнив запасы воды из луж, кое-где скопившихся в раскуроченных павильонах без стеклянных перегородок, второпях подкрепившись и зализав раны, мы вновь вышли к нищенским улицам Остхоула, где кроме ветра и далекого стрекота вертолетов, к счастью, никто не поджидал. Вечерело. Темнота быстро вступала в свои законные права. Вместе с ней на развалины опускался холод, кажущийся сейчас, в вымокших лохмотьях вместо одежды, каким-то по-особенному сильным, жгучим. Воздух по-осеннему посвежел, дышалось легко, свободно, полной грудью. Ливший стеной дождь почти прекратился, выплакивал последние капли. Они чуть слышно разбивались о нас, о запорошенный асфальт, о ржавые металлические конструкции, вываленные из ближайших жилищ. Дождинки стучали ним гулко, звонко, как по латам, наигрывали какую-то унылую мелодию…

– Боюсь, как бы мы не опоздали… – весь скрипя и скуля, как побитая собака, бормотал Айс, уже несколько раз порываясь перейти на бег, но ограничиваясь в итоге только быстрым шагом, – полученные повреждения давали о себе знать. – Вертолеты явно в Сумеречной Зоне, и это неспроста! Тенеборцы не стали бы лезть туда без веской на то причины! – вдруг замедлился, измученно прижался плечом к углу обескровленного дома, выдохнул, посмотрел на меня. Теперь, когда респиратор больше не скрывал ни лица, ни глаз, ни эмоций, я видел Айса взвинченным, беспокойным. Он часто дышал, губы дрожали, желваки даже в сумерках заметно дергались, напрягались. – Скоро что-то начнется, Сид, что-то случится!

Я ничего не сказал, а только нахмурился, не без тревоги глянул на друга, потом в даль, где верхушки деревьев, едва различимые в подступающей темноте, утопали в сероватой мгле, и набросил порванный капюшон, не в силах терпеть ни ветер, ни холодные капли.

– Так она там, эта твоя Сумеречная Зона?.. – и кивнул в кипящую черноту.

– Как и говорил, Одинокий Город находится с ней впритирку, – быстро напомнил Айс, – но теперь там творится какое-то мракобесие и нам лучше поскорее убраться…

– А с чего взял, что там именно Тенеборцы? Мало ли у кого вертолеты сохранились?.. Может, это туристы какие-нибудь…

Айс как-то странно хмыкнул, в глазах зашевелилось недоумение.

– И ты думаешь, что кто-то из них решил объявиться только сейчас?! – усмехнулся и – сразу: – Мы в свое время посылали столько разведывательных групп и те не нашли никого! Никого, Сид!! – по-рыбьи выкатил глаза. – Теперь только одни птицы и мы, Тенеборцы, летаем над землей. И больше никто. Всюду лишь опустошенные города и разруха. А если где и остался хотя бы один годный вертолет или техника какая-нибудь – можешь поверить, мимо нас бы точно не проскользнула. Мы перерывали все. И на связь с остальным миром сколько раз пытались выйти, а что в ответ?.. – либо молчание, либо шипение…

Айс внезапно поднял голову, понюхал воздух.

– Какой-то пылью несет… – опять перевел неспокойный взгляд на меня, положил крепкую горячую руку на мою шею и добавил с какой-то надеждой, даже радостью: – Есть, правда, одна частота – совсем недавно связисты обнаружили! – там пока один нечленораздельный шум, говорят, прослеживается, но зато удалось установить примерные координаты – это Атлантический океан, Сид. Только об этом все умалчивают и Гельдману не говорят – боятся, что тот начнет лихорадочно снаряжать дальние экспедиционные рейды, задействует бесценные вертолеты, оставшуюся технику, «головастиков» из научного комплекса, и все как ненормальные ринутся туда, на этот малоизученный, толком неподтвержденный сигнал. А это, можешь себе представить, – все наши накопленные за несколько лет запасы топлива, провизии и боеприпасов! Огромный риск, растраты! Вот и молчат об этой находке…

– Для себя, что ли, бережете?.. – хитро улыбнулся я. Глаза напарника в ответ как-то ядовито заблестели, засветились, на губах натянулась загадочная улыбка.

– Посмотрим, – туманно промолвил он и, пошарив глазами по мне, по окрестным домам, – скрылся за углом, как привидение.

«Скрываешь что-то, Айс, – с подозрением помыслил я, – знать бы только что… в голову-то залезть к себе не дашь, не пустишь».

И – нагонять.

Хлопки лопастей тем временем, как мне показалось, сместились куда-то вправо, стали чуть тише. Звенящие от них на разный лад громадные обломки и металлические конструкции наконец притихли, угомонились, больше не сверлили уши, позволяя дождю доиграть прощальную капель, промочить напоследок и так уже донельзя сырые стены, полы, в последний раз взбаламутить разлитые лужи.

Айс шел быстро, но осторожно: старался лишний раз не касаться воды, когда получалось, а если нет – шлепал как можно тише, будто подозревал, что морфы, едва не растерзавшие нас, вовсе не умчались вместе с громилой к вертолетам, а остались тут, в Городе, и теперь снова ищут нас. Я мирился с этими причудами и, даже сказал бы, привычками, старался иной раз не докучать расспросами и не отвлекать от пути, позволяя тому максимально настроиться на поиск выхода из мертвых развалин Остхоула, лишь по невероятному стечению обстоятельств не ставшего братской могилой. Дороги Айс выбирал самые невероятные и даже во многом опасные – вел то сквозь скрипучие осыпающиеся здания, то по глубоким полузатопленным подвалам, а то и вовсе завел в затхлые недра городской канализации, буквально разрывающиеся от крысиных писков. Блуждать по сточным дебрям для меня, конечно, неново, но так или иначе малоприятно: все-таки спускаться в смердящую темноту без должной необходимости никогда особо не стремился – только, чтобы оторваться от «хвоста» из морфов-загонщиков. А лезть в эту грязь они, как правило, наотрез отказывались, и не непонятно: или брезговали, или просто избирали иную, понятную только им тактику. Или, может, просто считали меня хуже самой грязной подвальной крысы – а их морфы ловили зачастую от безысходности и лютого голода, – и не тратили время, позволяя уйти, спастись…