Алексей Корепанов - Оружие Аполлона

Шацкий, не мигая, довольно долго смотрел на Габлера, а потом усмехнулся и медленно произнес:

– Это тебе только так кажется, Кристиан, насчет того, что можно было. Вернее, Император не хотел подпускать их к Копью. И, по-моему, правильно делал. Потому что последствия… – Он не договорил и встал. – Ладно, иди, занимайся планетографией. Это сейчас для тебя, так сказать, самое актуальное. Все остальные вопросы задашь, когда вернешься с Аполлона. Если они у тебя есть, и если не пропадет желание их задавать. Идем…

Габлер лежал на знакомом верхнем ложе в каюте черного брига Осота. На нижнем дремал Арамис. Через проход сидел на койке чернявый Кирилл Устинюк, тот самый твинсер из отряда Юргена Роймера, вместе с которым Крис гонялся по Амазонии за Годзиллой. Одной рукой он поглаживал свою остренькую, тоже черную бородку, а другой что-то вытворял на унидеске. Даже сидя, он был таким высоким, что головой почти доставал до верхнего ложа. Больше в спальном помещении никого не было. Полковник Стивен Айон и даллиа Анизателла Нианнали Олидинтано Иолнеи расположились в отдельных каютах.

Кирилл не был посвящен в историю о Копьях Судьбы, грэнды сочли это лишним. Он знал только одно: ему предписано в составе группы прибыть на планету Аполлон (о существовании которой твинсеру до этого было известно только по слухам) и принять участие в определении местонахождения, а при возможности – и изъятии у вооруженной группировки некоего предмета, именуемого «Копьем». Подробности Устинюку и в голову не пришло выпытывать – он работал в Твинсе не первый год и знал, что перед каждым заданием получает ровно столько инфы, сколько ему необходимо для успешного выполнения задания. Оказалось, что, не находясь при исполнении служебных обязанностей, Кирилл становится довольно общительным парнем, и Крис уже знал о нем немало. В частности, что Устинюк – местный, уроженец Вери Ромы. Только не в столице он родился и вырос, а в портовом городе Геркулануме.

Габлер считал, что было бы лучше, если бы Кирилла посвятили во все. А так придется следить за собственным языком, чтобы не сболтнуть лишнего, да и вообще… Быть в одной группе, действовать плечом к плечу и иметь какие-то тайны от товарища… Однако не он, Габлер, тут все решал.

Правда, и насчет этого у него был разговор с Шацким. И тот, прислушавшись к доводам Криса, разрешил ему поведать Устинюку о свойствах Копья. Но преподнести это не как бесспорную истину, а как слухи, которые, конечно, могут быть и справедливыми, но, скорее всего, относятся к области мифов. Мол, он, Габлер, слышал кое-что от грэндов и сделал выводы. Но это только его, Габлера, выводы, и они могут быть очень далеки от действительности. Пока Крис такого разговора с Кириллом не заводил, но намеревался это сделать до конца полета.

Арамис, в отличие от твинсера Устинюка, знал все. На послание Габлера он откликнулся быстро и согласился без раздумий. Участие в предстоящей операции давало ему отличную возможность показать себя во всей красе, дабы руководство Твинса пришло к выводу: «Этот парень нам нужен». И тогда можно было бы, подобно Габлеру, покинуть Стафл и перейти к твинсам, сделав шаг вверх по жизненной лестнице.

Какими сведениями о Копьях Судьбы располагали полковник Айон и Низа, Крис не знал. Но полагал, что полковник не та фигура, которую будут использовать вслепую. Вероятно, именно ему Император поручил проведение этой операции. Точнее, руководство операцией на Аполлоне – ведь не для того же грэнд летел туда, чтобы просто позагорать под местным светилом да посидеть с удочкой у реки. Хотя кто его знает… Возможно, полковнику тоже предоставили ровно столько сведений, сколько считали нужным, и о роли Копья Судьбы в жизни Империи он ничего не ведал. Впрочем, Крис не стал ломать над этим голову – не его это были заботы. На любом задании у каждого есть свои обязанности.

Да, общаться Габлеру с Низой до отлета не довелось, но друг друга они увидели – на предполетном сборе, который состоялся в кабинете Якова Калины. Крис пришел туда вместе с командиром Осота Юргеном Роймером, Кириллом Устинюком и Арамисом и сразу заметил Низу. Нет, в просторном кабинете был и кто-то еще, но Габлер видел только беллизонку. Она сидела в кресле у прозрачной стены, за которой раскинулась столица, и лицо ее было равнодушно-непроницаемым, словно ей, жительнице недр Пятнистых гор на Нова-Марсе, каждый день приходилось бывать в сердце Ромы Юниона – Октагоне. На присутствующих в кабинете она не обращала внимания, будто их тут и не было. Серенький свитерок, серенькие брючки, ноль косметики. Но Габлер был убежден, что она ничуть не проигрывает все-таки замеченной им краем глаза палатинке Зое Афонин. Ничуть!

И еще он готов был поклясться, что, посмотрев на вошедших, жрица горного храма задержала на нем взгляд. И взгляд этот был отнюдь не враждебным.

Полковник Айон, облаченный в пепельного цвета мундир, оказался подтянутым ромсом средних лет, но отнюдь не среднего роста и телосложения. Фигурой он напоминал Портоса, а движения у него были какие-то осторожные, словно у хищного зверя, попавшего на территорию врагов. От его широкого грубоватого лица и мощной фигуры веяло надежностью, а еще невольно хотелось вытянуться перед ним в струнку и ждать приказа. И выполнить его безоговорочно и любой ценой. В общем, именно так, как заверил однажды Граната Андреаса Сколу: «Вигион прикажет – файтер костьми ляжет». Что, правда, не избавило тогда стихоплета от привычного наряда вне очереди…

Разумеется, присутствовал в кабинете и сам Яков Калина, а также Солтио Шацкий и еще один грэнд, который отрекомендовался Мигелом Бержероном, представителем Императора. Именно он задавал тон совещанию, и надо отдать ему должное, воду не лил, говорил четко и конкретно. Расписал все как по нотам, отметил главное, указал, какие могут быть проблемы и как их решать… В общем, очень толковый оказался грэнд. И явно сожалел, что не придется ему лично побродить по дебрям планеты Аполлон в поисках Копья Судьбы. Обсуждение длилось довольно долго, однако Низа в нем участия не принимала. Вопросы ей не задавали и втянуть в беседу не пытались. То ли уже переговорили предварительно, то ли такое условие поставили жрецы-беллизонцы. А может, и сама даллиа Анизателла предупредила, чтобы к ней не цеплялись. Тем более, что она вынуждена была иметь дело с представителями имперских властей, а жрецы Триединого, в чем имел возможность убедиться Габлер, признавать их не желали. Однако лицо ее уже не было равнодушно-непроницаемым, слушала она внимательно и несколько раз скользила взглядом по Крису, встречаясь с ним глазами. И вновь не было в ее глазах враждебности. И это вселяло надежду…