Алексей Корепанов - Прорыв

— И куда же этот армейский сундук направляется?

— Да есть одно место, — вздохнув, уклончиво ответила Маркасса. — Ваши туда не летают, туда вообще просто так не полетишь… нет рейсов…

— Вот как? — удивился дальнолетчик. — Какая-то закрытая зона?

— Да, господин Макнери, — кивнула Маркасса и покрутила в пальцах фужер. — Там отбывают наказание военнослужащие.

— Ага! — тут же сообразил капитан. — Муж? И, кстати, я для вас просто Линс, если вы не забыли.

— Нет… Линс, не муж. Сын… — Маркасса вновь вздохнула и поставила недопитый фужер на стол. — Получил пять лет по триста семьдесят второй…

— Это за что?

— Отказался выполнять приказ командира… Дурацкий приказ…

— Так вы что, надеетесь попасть на военный — военный! — транспор… — Макнери осекся, вспомнив, каким образом проникла в его каюту эта женщина.

— Тем, кто приговорен к пребыванию на этой планете, запрещена всякая связь с родными, и вообще… Как они там, что они там… На каждый запрос приходит один и тот же ответ: «Военнослужащий такой-то продолжает отбывать наказание согласно приговору суда». И больше ничего. — Маркасса грустно улыбнулась и обвела рукой уставленный едой стол. — Не думаю, что им там дают хотя бы что-то из вот этого… Ну, я и решила закупить на Шавьерии побольше всего самого вкусненького и попросить, чтобы все это транспортник забрал с собой. Может, сыну ничего и не достанется, но ведь там столько таких, как он. А если кто-нибудь последует моему примеру, то и… — она замолчала и вновь слабо улыбнулась, хотя на глазах ее блеснули слезы.

Макнери откинулся в кресле и сложил руки на животе.

— Вот, значит, как… Думаете, военные согласятся? А если и согласятся, то не слопают сами в пути весь этот харч?

Маркасса взглянула на него — словно выстрелила.

— А вы бы слопали?

— Ну-у… — неуверенно пожал плечами капитан. — Это для вас он сын, а для них это лица, отбывающие наказание за нарушение законов.

— Значит, слопали бы, — горько усмехнулась Маркасса.

Капитан возмущенно зашевелился.

— Я так не говорил! — И, чтобы чуточку перевести разговор, добавил: — Но сколько же на этакую посылку денег потребуется… Ведь самое вкусненькое — это обычно и самое дорогое. Вы знаете, сколько стоит на Шавьерии банка вот таких щилвиц? — он кивнул на тарелку, где горкой лежали пухлые розовые брикетики, словно поросшие короткой желтой травой. — А пачка трандарея? Но тут же одной пачкой не обойдется, верно?

— Верно, — согласилась Маркасса и, достав из кармана платок, вытерла глаза. — Я знаю, сколько мне примерно нужно денег для такой передачи. И очень надеюсь эту сумму получить.

Линс Макнери вытаращил глаза и подался к ней, упершись грудью в стол.

— Надеетесь получить?! То есть у вас пока нет этих денег?

— Пока нет… — тихо ответила Маркасса, взяла фужер и выпила его до дна.

Капитан не стал отставать и дозаправился коньяком. И подумал, что при умениях этой женщины, ей, вероятно, и в самом деле не составит особого труда раздобыть денег хоть и на десяток тонн деликатесов.

«Да нет, не раздобыть, — поправил он себя. — Украсть…»

Маркасса словно угадала его мысли.

— Таких денег у меня нет, но я не собираюсь добывать их незаконным путем, — сказала она. — Ведь мир не без добрых людей, правда… Линс? Думаю, любой из ваших пассажиров сможет отказаться от стаканчика горячительного или от пирожного и пожертвовать эти деньги на закупку продовольствия тем, кто пирожных не видит годами. У кого-то сыновья служат, кто-то сам служил… А Комитет готов отчитаться перед каждым пожертвователем, сколько денег было собрано, и что и на какую сумму было закуплено.

— Что за комитет?

— Комитет помощи осужденным военнослужащим. Вот он, перед вами…

Макнери некоторое время молча сидел, сосредоточенно глядя на стол, словно там была какая-то подсказка, и наконец поднял глаза на собеседницу.

— То есть Комитет — это вы. И вы намерены попросить пассажиров скинуться на гостинцы тем парням, что получили срок…

— Не только пассажиров, — заметила Маркасса. — Думаю, ваши подчиненные не останутся в стороне от такого благородного дела.

— Д-да, согласен… — выдавил из себя капитан. — Я, конечно, тоже внесу свой вклад… на пирожные…

— Не сомневалась в вас, Линс, — с довольным видом сказала Маркасса.

— Но как вы все это провернете? Будете обходить каждого и каждому объяснять?

Мать военнослужащего хитро прищурилась.

— Зачем такие сложности? Я очень рассчитываю на вас, Линс. Вы сделаете объявление по кораблю, а ваши подчиненные соберут деньги с пассажиров. И сами тоже скинутся. Как вам мой план?

— Великолепный план… — пробормотал Макнери и налил себе еще коньяку. — Очень тщательно продуманный.

Спохватился — и наполнил фужер сотрапезницы саронским белым.

— Вам что-то не понравилось? — забеспокоилась Маркасса.

— Почему? Все нормально, — заверил ее капитан. — Только будет обидно, если армейцы откажутся забрать такой груз. Это на моем корабле стюарды могут принять передачку, да и то, если не очень объемистая и тяжелая. А это же армия…

— Вот именно, — кивнула Маркасса. — Армия. Я сумею их убедить, уж поверьте.

«Может, и сумеешь», — подумал Макнери, окидывая не очень скромным взглядом ее соблазнительную фигурку и задержавшись на глубоком вырезе майки.

И тут же осадил себя:

«Но-но, старина! Как ты будешь выглядеть в ее глазах? За проезд денег не взял, так решил иную форму оплаты навязать? Совесть-то имей!»

— Ну, желаю, чтобы все у вас получилось, — сказал он, салютуя стаканом. — А я вам в этом деле помогу. В конце концов, я вам жизнью обязан.

— А если бы не были обязаны, не помогли бы? — поднеся фужер к губам, с хитринкой спросила Маркасса. — Если бы я просто вас попросила?

Капитан подумал и честно ответил:

— Не знаю. Но скорее нет, чем да.

— Вы скромничаете, Линс. Не хотите открывать всю глубину вашего благородства и отзывчивости. Я это поняла еще там, в порту… Сердце мне подсказало, а сердце меня никогда не обманывает.

Нужно ли говорить, что и так размягченный коньяком Линс Макнери растаял окончательно. Опытный разум человека, прожившего достаточно долгую жизнь, говорил, что это простая лесть, а вот это самое сердце затыкало разуму рот и изнутри ухитрялось шептать на ушко, что Линс Макнери и в самом деле очень достойный человек, и сердце безмерно счастливо стучать именно в его широкой груди. Сердце тоже льстило, потому что капитан изрядно опостылел ему, сердцу, своей привязанностью к коньяку…

…Линс Макнери действительно все устроил в лучшем виде, и радостная Маркасса упорхнула с борта по прибытии на Шавьерию, ринувшись закупать продовольствие и уговаривать военных переправить этот груз по назначению. А капитан, уже с другой группой подчиненных, отправился в давно знакомую портовую таверну «Три хорька». Очередная Дыра осталась за спиной, никто больше не пропал, и можно было немножко расслабиться. В «Трех хорьках», принадлежавших хорошо знакомой капитану Бронни Гро (не путать с Пинни Гро!), подавали изумительный напиток — олдёвку, рецепт приготовления которой ушлая Бронни держала в страшном секрете. Олдёвка настолько будоражила фантазию, что после ее употребления Линс Макнери обычно долго не мог понять, в каком мире находится и каким, собственно, образом очутился в своей каюте.