Алексей Корепанов - Можай

Макнери вздохнул, обвел глазами вовсю работающих в рубке подчиненных и вновь устремил взгляд на экран. И не увидел в нижней его части только что светивших там звезд. Вместо них на экране стремительно вспухала и разрасталась какая-то масса, казавшаяся черней космической черноты, мчалась настречу дальнолету, разбрасывалась во все стороны…

Наверное, никто из присутствующих в рубке еще ничего не успел сообразить, как эта зловещая тьма поглотила корабль — и мир разлетелся на мириады осколков, и исчезло пространство, и вывернулось наизнанку время, и взвизг аварийной сирены тут же оборвался, словно кто-то, прыгнув сзади, врезал ей по затылку.

Капитан не сделал ни одного движения, да и не мог сделать, потому что у него теперь не было тела, а клочки охваченного безмерным ужасом сознания улетали в пустоту, которая была не просто отсутствием чего бы то ни было, а полным отрицанием этого «чего бы то ни было», отрицанием болезненным, сводящим с ума… Только никакого ума уже тоже не было, а был беззвучный вопль, мечущийся там, где не наличествовало ничего. Наверное, невозможно существовать без времени и пространства, невозможно находиться в том месте, которого нет… и поэтому трудно сказать, что сейчас представлял собой «Пузатик» и летящие на нем сапиенсы — как для гипотетических сторонних наблюдателей, так и для самих сапиенсов.

В какой-то момент этого страшного безвременья и беспространствия Линс Макнери обнаружил, что лежит на животе возле кресла, с мокрой от пота спиной и крайне неприятным ощущением только что испытанного кошмара. Кошмара, о котором нельзя сказать ничего определенного, кроме того, что это именно кошмар. Капитан нашел в себе силы подняться на колени и осмотреть рубку. Вокруг стояла странная тишина, заставившая космического волка подумать о том, что он оглох. Подчиненные сидели на своих местах, кто-то шевелился, кто-то нет, на панелях мигали индикаторы, и не было в этом мигании привычного рабочего ритма, а был полный хаос. Светился только один из обзорных экранов, но показывал он вовсе не то, что находилось вне корабля, а полку шкафа в капитанской каюте, уставленную коньячными бутылками, — если только эта полка каким-то чудом не оказалась за бортом. Еще одной несуразицей, бросившейся в глаза, были показания настенного табло. Если им верить, сейчас было семьдесять три сорок шесть по лисаветскому времени (хотя сутки насчитывали только двадцать четыре часа), а температура в рубке царила повыше той, что присуща самым горячим белым карликам. Верить табло капитан не стал. Смахнув пальцем пот с бровей, он с третьей попытки вытащил из кармана фляжку и сделал глоток. Хороший затяжной глоток, именно такой, какой и нужно делать, чтобы хоть немного прийти в себя…

Вернее, он очень хотел сделать хороший затяжной глоток, но поперхнулся. Потому что коньяк оказался НЕ ТАКИМ!

Да, он, похоже, оставался алкогольным напитком, он по-прежнему слегка обжигал горло, но изумительного вкуса коньяка «Арарат» у него теперь не было. И когда в рубку — в святая святых! — просунулась из-за двери помятая ошарашенная физиономия какого-то пассажира и раздался испуганный голос: «Что стряслось, летуны? На каком мы свете?» — Линс Макнери окончательно понял: «Пузатик» провалился в космоворот.

Провалился — и уцелел!

— Посторонним покинуть рубку! — проревел он, тяжело поднялся на ноги и спрятал так подвевшую его фляжку. — Элвис, доложи обстановку! Араф, выйди в коридор, встань у двери и гони всех взашей! И вызови стюардов на подмогу. Ноник, что со связью?

Время кошмаров и растерянности прошло. Наступило время действий.

…Через четверть часа многое прояснилось. Корабль повреждений не получил, двигатели работали, но аппаратура сбоила и приборы показывали какую-то ахинею, верить в которую нельзя было ни на грамм. Пострадавших, похоже, не имелось, а кое-кто из пассажиров, залившись спиртным сверх меры, и вовсе не заметил, что судно затянуло в космоворот и выбросило неизвестно где. Да, определить координаты «Пузатика» не получалось, но это было не самое худшее. Самое худшее было то, что пропала дальсвязь, и корабль превратился в автономный мирок, который населяли четыре с лишним тысячи обитателей. И мирок этот несся в пространстве без ориентиров неведомо куда. Взмыленный экипаж пытался разобраться с приборами, а капитан Макнери после некоторого раздумья обратился по внутренней связи к пассажирам (она, в отличие от много другого, работала), сообщил, что судно угодило в пространственную аномалию, и призвал соблюдать спокойствие. Меры, мол, принимаются, и все будет хорошо.

Капитану очень хотелось верить в это, но оснований для оптимизма пока не было. Дальсвязь не восстанавливалась, и Линс Макнери прекрасно понимал, чем это грозит. Рейсовые грузопассажирники, всегда ходившие одним и тем же маршрутом, не имели пробойников подпространства, поскольку перемещались из одной планетной системы в другую через оборудованные Дыры. Даже если удастся определить, в какой части Галактики космоворот выбросил корабль, радости от этого будет мало: на полет через межзвездное пространство до любой обитаемой планеты Союза не хватит и целой жизни… Без дальсвязи четыре с лишним тысячи сапиенсов обречены доживать свой век на борту «Пузатика».

Правда, тут был вариант — ведь корабль, как выяснилось, вынырнул из космоворота в какой-то планетной системе, причем неподалеку, по космическим меркам, от одной из планет. И Линс Макнери принял решение идти на посадку: даже в психологическом плане гораздо лучше находиться на пусть и чужой, но все-таки земле, чем чувствовать себя пленниками посудины, болтающейся где-то в космических безднах. В конце концов, каждый может сказать себе, что это внезапный отпуск, и надеяться на восстановление дальсвязи. Будет дальсвязь — за ними придут. Вопрос только в том — будет ли?..

Об этом капитан старался пока не думать. Главное сейчас было посадить корабль почти вслепую, причем посадить не на космодром, а неизвестно куда. Думать о дальсвязи не хотелось еще и потому, что Ноник уже разобрал и вновь собрал всю свою аппаратуру и не обнаружил ни единого намека на какое-либо повреждение. Аппаратура была в порядке, — но дальсвязь отсутствовала. А значит, дело было не в аппаратуре, а в каких-то внешних факторах. И повлиять на эти факторы ни Ноник, ни кто-либо другой никак не мог… Разумеется, исчезновение космического лайнера не останется незамеченным, и можно представить, какой переполох поднимут средства массовой информации. Да что толку? О каких поисках может идти речь, если совершенно непонятно, где искать? Ведь это же не планета, это Галактика — гигантская система, в которой не то что миллионы, а миллиарды звезд. Сколько могут продлиться такие поиски? То-то и оно… И не первый это был случай, пропадали уже космические корабли, и никаких следов ни одного из них пока не удалось обнаружить. Так что на поиски рассчитывать не приходилось…