Алексей Корепанов - Можай

Хищник в третий раз повернул голову и оскалился — похоже, это была улыбка. И тихонько «ырхнул». Проверяя свою догадку, Дасаль расставил ноги, и зверь тут же отполз туда и привстал, так что груйк невольно оказался почти в роли всадника.

— И ты думаешь, я удержусь на тебе, бурый? — усомнился Умелец.

Зверь хватанул передней лапой по траве и медленно встал во весь рост. А роста этого в холке было сантиметров семьдесят, если не больше. Станис, поколебавшись, отбросил палку и обеими руками вцепился в жесткие длинные пряди за ушами «скакуна».

— Ну, давай, попробуем, бурый… Если сможешь такую тяжесть таскать…

Бурый смог. И главным для Дасаля теперь было сохранять равновесие, чтобы удержаться на спине у хищника, превратившегося в ездовое животное. Впрочем, эти звери пока никак не показывали, что относятся именно к хищникам. Разве что зубы… Бурый плавно несся по траве, словно не было на нем седока с рюкзаком, и такой способ передвижения был гораздо быстрее бега Дасаля. Через какое-то время Бурого сменил другой зверь из следовавшей по пятам стаи. Станис понемногу приноровился и уже не раскачивался вправо и влево, только заныли ноги, которыми он крепко сжимал бока очередного «скакуна». И очень жалел сейчас груйк, что никто не может заснять на видео эту невероятную скачку…

Дасаль не смог бы сказать, какое расстояние преодолел столь необычным способом, но наконец местность пошла в гору, и Бурый, до которого вновь дошла очередь, замедлил бег. А потом и вовсе остановился, а вместе с ним остановилась и вся стая. Тяжело дыша, «скакун» обернулся к Дасалю, и тот понял, что поездке конец. Он слез со спины зверя и потрепал его по гладкой теплой шерсти.

— Спасибо, Бурый. Если удастся, добуду вам еще тютюльки.

Тот как будто понял его. Тихо сказал свое «ырх» и присоединился к стае, разлегшейся на земле. Станис посмотрел на довольно крутой склон, поросший травой и деревьями, повернулся к зверям и поднял руку.

— До встречи, ребята! Я так понимаю, вы доставили меня туда, куда надо.

Умелец наклонился вперед и начал взбираться по едва заметной тропинке, вьющейся среди камней. Он не сомневался в том, что где-то неподалеку находится селение аборигенов.

Так и оказалось. Поднявшись на гребень, Дасаль увидел впереди заросшую деревьями обширную ложбину. Кое-где над кронами поднимался дым, а неподалеку виднелась двускатная крыша какого-то высокого здания. Махнув продолжающей лежать стае рукой, груйк сошел с тропинки и начал спускаться среди гущи деревьев. Нужно было хоть немного изучить обстановку, прежде чем попасться кому-либо на глаза.

Он успел добраться до уровня крыши высокого строения, когда услышал внизу громкие голоса. Голоса были женские и мужские, звучал как росиан, так и какой-то незнакомый язык. Дасаль сразу смекнул, что тут находятся участники ушедшей от «Пузатика» разведывательной экспедиции и представители союзных вооруженных сил, о которых на весь Берег Надежды объявил капитан Макнери. Значит, и следователь Тумберг тоже здесь, а встреча с ним не входила в планы груйка. Поэтому он спустился пониже, продолжая слушать разговор, и наконец выбрал такое место, откуда ему было видно тех, кто стоял возле деревянной постройки. Тема разговора его очень заинтересовала, а две девушки в желто-лиловых комбинезонах явно не местного производства удивили — они не были похожи на военнослужащих. Хотя кто знает, какие задачи выполняли тут военные. Могли привлечь и штатских специалисток.

Кроме этих девушек, на каменной площадке у деревянной башни находился высокий сухощавый мужчина в таком же желто-лиловом одеянии и два танкиста из тех, что прибыли к «Пузатику» на танках «Трицератопс». Каждый с кобурой на поясе, и явно не пустой. Местных представлял приземистый широкоплечий тип с окладистой бородой, в светлых штанах и рубахе, и еще один, длинноволосый, с круглой плешью, в кожаной жилетке и шортах. Судя по осанке широкоплечего, он являлся местным начальством. На головах у обоих аборигенов были трансляторы, и такой же обруч имел сухощавый мужчина в желто-лиловом комбинезоне. Ни Тумберг, ни другие участники экспедиции, исключая танкистов, тут не присутствовали. А еще на шее у широкоплечего, к удивлению Дасаля, висело не какое-нибудь ожерелье из клыков, а внушительных размеров армейский бинокль. Впрочем, Умелец сразу понял, где вождь мог раздобыть такую вещь — несомненно, это был подарок визитеров. Полезный подарок.

Да, разговор велся на повышенных тонах, и основную лепту в него вносила черноволосая симпатичная девушка. Аборигены изо всех сил отбивались от ее напора, а сухощавый занимался устным воспроизведением фраз и успевал вставлять и свои суждения. Танкисты молчали. Помалкивала и вторая девушка, шатенка с короткой стрижкой. Но, судя по ее виду, она готова была в любую секунду вступить в бой.

Как понял Дасаль из разговора, одна сторона — представители Межзвездного Союза — обвиняла другую — представителей аборигенов. Речь шла об исчезновении некой персоны, которую обе стороны именовали то Небесной Охотницей, то богиней. И эту богиню сегодня ночью похитили из храма ее же служители, то бишь жрецы. Послушав еще немного, Дасаль понял, что речь идет не о персоне, а о статуе, которую куда-то унесли. Неясно было, почему исчезновение местного идола вызвало такое негодование черноволосой девчушки. Может, она прибыла сюда с военными в качестве какого-нибудь историка-этнографа или там религиоведа-искусствоведа? А сухощавый был ее начальником, профессором географии-этнографии? Широкоплечий абориген упорно стоял на своем, в десятый раз повторяя, что он знать ничего не знает и ведать не ведает, а его плешивый секретарь или референт заявлял, что жрецов никто не вправе контролировать, и они поступают так, как считают нужным. Но все их действия направлены исключительно на благо племени. И если они решили, что для Небесной Охотницы возникла какая-то угроза, то имели полное право принять такие меры, какие сочтут необходимыми. Не советуясь ни с великим вождем Орхом Кууном, ни с ним, мудрым колдуном Тухом Пуухом, ни уж тем более с почтенными старейшинами. А черноволосая вновь и вновь обвиняла вождя и колдуна в том, что они тут очень даже при чем, и именно с их согласия жрецы унесли из храма богиню. Сухощавый профессор пытался ее урезонить, говорил, что негоже высказывать сомнения в правдивости великого вождя и мудрого колдуна, но девушка его не слушала и продолжала бушевать.

Дасаль никогда не мог упрекнуть себя в отсутствии смекалки, да тут и не требовалось особой сообразительности. Отнесенный в пещеру труп оказался не трупом, а статуей, и жрецы будут там сидеть до тех пор, пока чужаки не уберутся восвояси. По указанию ли вождя пошли они на такое или нет, трудно было судить, но груйка это не интересовало. Самое главное — у него на руках был величайший козырь, и этот козырь сулил благоприятное будущее для него, Станиса Дасаля!