Алексей Корепанов - Можай

А закончилась она легким перекусом, и гости отправились в обратный путь. Аллатону оставили координаты приморского лагеря, и он намеревался на следующий день прибыть туда на одном из своих летательных аппаратов.

На пути к поселку роомохов в салоне танка не умолкали разговоры, и были эти разговоры легкими и веселыми. Хорригор, расставшись со своим врагом, сразу стал таким, каким его привыкли видеть, и с ним вновь можно было нормально общаться. О мести Аллатону, судах и прочем он больше не упоминал, и все были уверены, что он не будет этим заниматься. Тем более что он собирался продолжать свои странствия по планетам Межзвездного Союза и работать над мемуарами.

— Кто бы там что ни говорил, а все-таки есть во всем том, что с нами происходит, какая-то постановочность, — заявила Маркасса. — Ну ни дать ни взять фильм или элка. По идее, и дальнолет, и космоход должны были погибнуть в космовороте. А никакого чудесного поправщика не нашлось бы. Его тут просто не было бы.

— Лично я не против такой постановочности, ма, — повернулся к ней Тангейзер. — Гораздо лучше так, чем наоборот.

А Спиноза продекламировал мягким своим баритоном:

— Ого! — изумился Дарий. — Бенедикт, ты становишься религиозным. Приличествует ли это боевой машине?

— Это не я придумал, — пояснил танк. — Это цитата из Омара Хайяма. Был на Земле такой поэт.

Тумберг тут же вспомнил Фанека из поселка Дангобер, упоминавшего это имя.

— Но я бы, наверное, многое отдал за то, чтобы уметь сочинять такое, — продолжал Спиноза. — Увы, у меня пока все больше на уровне: «Хорошо стрелять умею — от командира похвалу имею».

— Ничего, мастерство приходит не сразу, — успокоил его Хорригор. — Главное, что есть задатки, а остальное зависит от желания и трудолюбия. От работы над собой. Так что у вас, Бенедикт, все впереди.

— Я тоже так думаю, — охотно согласился Спиноза.

В поселок прибыли во второй половине дня и еще при подлете обнаружили, что по броне «трицеров» вовсю лазит местная ребятня, а танкисты вместе с Троллором Дикинсоном, его дочерью и Улей Люмой разгуливают по селению. Потом выяснилось, что Троллор с компанией, беседуя с аборигенами, поделились многими полезными в быту сведениями. Например, роомохи узнали о том, что обувь нужно чистить, что можно делать бутерброды, овощи нарезать кубиками, полоскать рот после еды и носить бюстгальтеры — не всем, конечно. Вождь и колдун тоже принимали участие в этой прогулке, да и старейшины кучковались неподалеку, то и дело обмениваясь мнениями и стуча посохами о землю. А вот свежеиспеченный член племени роомохов Станис Дасаль отсутствовал. Он отдыхал в выделенном ему жилище.

Настроение у Троллора, девушек и танкистов было приподнятое — ведь они уже знали, что путь домой открыт. Дикинсоны чувствовали бы себя совсем хорошо, если бы не исчезновение Изандорры Тронколен. Но тут все зависело от того, договорятся ли Дасаль и Тумберг. Как выяснилось, местное руководство в лице вождя и колдуна не сообщило своим гражданам об исчезновении Небесной Охотницы, дабы не вызвать нежелательного брожения умов. И, наверное, правильно сделало. Старейшин Большой Топор и Круглая Плешь тоже в известность не поставили. Зачем пожилым людям лишние переживания?

Дарий с помощью церебротранслятора сказал вождю и колдуну, что знает о случившемся с Небесной Охотницей, ему известно, где ее искать, и он намерен вернуть ее в поселок. Орх Куун и Тух Пуух отнеслись к этому заявлению с настороженностью, и Силва принялся заверять их в том, что в этих действиях нет ничего неправильного, и сама Небесная Охотница всенепременно одобрила бы такие действия.

— Поверьте мне, — Дарий приложил руки к груди. — Я много путешествовал, много видел и много знаю. Небесная Охотница не единственная богиня. В мире много других богов, у каждого племени свои боги. И бывает так, что на место одних приходят другие. Ведь у вас были другие боги до нее?

— Разумеется, — важно сказал колдун; это была его парафия. — Они и сейчас есть. Стоят возле Башни Небесной Охотницы.

— Это хорошо, что вы не изгнали их, — заметил Дарий. — Просто присоединили новую богиню к прежним богам. Боги должны оставаться на своих местах. Они очень чувствительные, и поэтому их надо как можно реже трогать. И уж тем более забирать из их жилища. Я не говорю, что ваши жрецы поступили неправильно, но их поступок очень неосторожный. Небесная Охотница может обидеться и покинуть вас. Поэтому ее нужно вернуть в ее дом, на ее ложе. И я это сделаю. Применю такой метод убеждения, который ваши жрецы не смогут отвергнуть. Небесная Охотница возвратится к вам, и, надеюсь, не будет таить на вас обиду. Хотя тут ничего заранее сказать нельзя, остается рассчитывать только на ее благорасположение к вам.

Орх Куун и Тух Пуух были достаточно умны, чтобы понять: это не тот случай, когда надо возражать, тем более что небесные роомохи могут просто проигнорировать возражения. И потому разговор закончился так, как и хотелось Дарию: одобрением его намерений. Пусть даже и вынужденным.

За Умельцем сходили, и он, заспанный, явился на «поляну пиршеств», на краю которой возвышался супертанк. Туда подтянулась вся верхушка племени, и «небесные роомохи» были там же. Увидев стоящего возле танка Шерлока Тумберга, Дасаль замедлил шаг.

— Смелее, смелее, — подбодрил его следователь. — Я не кусаюсь.

— А по вашему лицу так не скажешь. — Груйк остановился. — Только кусаться у вас не получится. Вы в курсе, что я член племени?

— Давай-ка отойдем в сторонку и поговорим, — предложил Тумберг. — Вон туда, под дерево.

Дасаль с опаской посмотрел на него, но возражать не стал. Стоящий поодаль постсержант Коваржек так заскрежетал зубами, что Маркасса отшатнулась. Сопровождаемые десятками взглядов, следователь и правонарушитель покинули поляну. Шагавший первым Тумберг остановился возле раскидистого дерева, повернулся к Дасалю и уперся рукой в неохватный ствол с коричневой морщинистой корой.

— Ну, выкладывай свои требования, Дасаль.

— А разве они вам неизвестны? — удивился груйк, оставшись стоять метрах в двух от следователя.

— Известны, — кивнул Тумберг. — Но, дабы избежать искажений и неправильного понимания, хотелось бы услышать их из первых, так сказать, уст. Или что там у тебя? Ротовое отверстие?

— Не надо злиться, господин следователь, — усмехнулся Дасаль. — Сами понимаете, на воле гораздо лучше, чем на киче. Вот я и решил позаботиться о себе.

— Честно говоря, я бы злился на тебя гораздо больше, если бы ты невольно не стал тем, кто помог всем нам.

Груйк удивленно распахнул глаза.